припрятанную там банку с пивом, улыбнулся как дебил:
— Она ещё здесь! — покрутил в руке и прочитал название, — Bud… Ненавижу это пиво. В Корее предпочитают Corona.
Куколка повернула ко мне лицо, расширив в удивлении глаза со словами:
— Я тебе не для того пиво приносила, чтобы оно перекочевало из моего холодильника в машину, Тангир!
— Вот видишь! — я улыбнулся и развалился на сидении, осматривая фигуру Невены опять, — Ты пришла в себя. Опять зло бурчишь и похожа на мою Куколку. Это того стоило, и пиво исполнило своё предназначение свыше.
— Какое? Довести тебя до окончательной кондиции? Тангир! — Невена ударила по тормозам и съехала с дороги, на что я схватил её затылок и накрыл губы своими жёстко и требовательно.
Вжался в них, почти оттянул зубами, а потом услышав хриплый выдох навис над Невеной с жадностью всадив в её рот язык. Провел им по нёбу, а руками повёл вдоль её тела, выбивая своими прикосновениями и движениями языка, всё новые тяжёлые выдохи из Куколки.
— Один вечер… — схватил за нежное лицо и с такой болью в этом прикосновении, прошептал, что свело скулы, — Одна ночь, Невена, когда я расскажу тебе кто я, а ты отпустишь то, что узнала от Катерины. Забудешь об этом и мы доведём дело до конца…
"Я доведу… Но только прежде дай мне себя…" — прошептал в мыслях, а сам поймал её поцелуй, которым она дала понять, что я могу ощутить себя просто Тангиром ещё раз.
— Поехали… Невена… — провёл рукой вдоль её шеи и замер у выреза футболки, лишь слегка дразня кожу у груди пальцами, а у её губ своими губами и дыханием.
— Поехали, Тэнгри… — она закрыла глаза и прислонилась к моему лицу своим, обняв.
Я знал, что ей непросто. Видел, что она сдерживает себя из последних сил, чтобы не выдать в каком состоянии. Потому опять не мешал. Лишь ловил взглядом каждое изменение на её лице, когда мы спустились на пустой пляж в третьем часу ночи. Справа, чуть дальше вдоль побережья, был виден свет от нескольких кошерных вил, но это не мешало найти место, где мы останемся одни.
Нам будто подарили его, а я лишь горько и зло ухмыльнулся смотря на звёздное небо и лунную дорогу, бегущую по волнам. Она выглядела как искрящийся луч, разрезающий залив.
Куколка села прямо в песок, смотря на то, что было перед ней. Молча, как и до этого, когда опять нажала на газ и мы поехали искать своё место.
Встав над ней, вдохнул воздух полной грудью и посмотрел на то, как океан наступает на берег.
— Слишком душно… — проворчал и стянул футболку, бросив рядом с Куколкой.
Она обернулась и приподняв брови провела взглядом по моей фигуре, со словами:
— Не притронешься ко мне, пока не скажешь какого черта твой член делал рядом с той шалавой?
— Мальдоандэ… *(Не может быть…) — облизал нижнюю губу, завернув её в рот и покачал головой, сложив руки на груди, — Ты шутишь?
— Нет! Мне жутко интересно… Зачем спасать девушку из плена это понятно, но зачем с ней спать в последствии, мне вообще не ясно. Мужская логика просто феерическая вещь. Ты ведь знал откуда притащил её! Мог же мозгами подумать?! — она говорила жёстко и кривясь, а потом схватила мою банку с пивом и нагло открыла её отпив, и скривившись ещё хуже, — Проклятье! Это больше на мочу теплую похоже!
— Родерик! — я решил не спускать ей этого дебила, который слушал нас всё это время, — Ты же могла мозгами подумать, прежде чем позволять ему ставить прослушку на свой личный сотовый?! И потом… Кто просил трогать моё пиво?! Отдай сюда!
Я выхватил из её рук банку и сел рядом, поджав под себя ноги.
— Рассказывайте, агашши! Я весь во внимании… — сделал глоток пойла и сдержал стон негодования, когда тёплая и гадкая на вкус жидкость опалила гортань.
— Ты итак всё уже знаешь, псих. По глазам ещё в баре увидела, что ты в курсе того, кто такой Ранко и почему на меня напал мой же родной брат, прежде чуть не застрелив тебя.
Я повернул голову и прицыкнув, поднял руку, чтобы заправить прядь её волос за ухо. Поддел пальцем локон, и в ночном сумраке следил за тем, как насыщенный черный цвет двигается по невозможно белому, как волна по песку на котором мы сидели.
— Ты видела результаты экспертизы… Значит, догадывалась всё равно, — прошептал и провел пальцем вдоль её уха, заправив волосы и медленно наклоняясь к нему, чтобы мягко обхватить губами мочку, а потом вдохнуть запах кожи Куколки всей грудью.
— Так не говорят, Тангир. Так…
— Что? — задал вопрос, когда она повернулась ко мне лицом и мы замерли, — Что делают так?
— Что ты задумал? — она схватила меня за подбородок рукой, а я скосил взгляд вниз и хищно ухмыльнулся уже привычным ей безумным оскалом.
— Никогда не занимался сексом на песке… Прямо с ума схожу как хочу тебя. Скулы сводит и член скрутило… — хрипло выдохнул, на что получил злым прищуром и повторным фырканьем:
— Я сказала тебе! Пока не…
— Вот и началось… — игриво хохотнул.
— А кто виноват?
— Это всё он! — я схватил её руку и положил на свой пах, чтобы она хорошо ощутила, что я не шутил когда говорил про песок, — Можешь оторвать его. Ты сама грозилась. Он вообще причина всех мужских проблем. Не было бы члена, не было бы нужды оправдываться зачем он сходил погулять.
— Очень смешно! — Куколка сощурилась, но следом повела рукой вверх, вдоль моего живота и груди, пока не обняла, — Мне страшно…
— И мне… — ответил честно, обнимая её, и понимая что вот сейчас действительно боялся смерти.
Потому наверное и зарылся лицом между её плеча и шеи, прижав теснее и перетянув на свои колени. Такую теплую, такую хрупкую и настолько свою. Сейчас она действительно стала моей. Наверное такой и должна быть женщина, которая может спуститься со мной и в ад. Она должна быть, как холодная статуя снаружи, но горячая как раскалённый металл. Обжигающая, как сейчас, когда совершенно беззащитна.
Впервые Моника стала собой, хотя и была такой всегда. От смены имени человек не поменяется, а лишь станет называть себя иначе. От этого он не перестанет быть собой.
— Я не знала, что значит то, что со мной делали, Тангир, — Куколка
