— Стой! — разом завопили Хамдан, Аджам и тот самый злобнолицый, что указал на проулок, в котором скрылся похититель кошеля.
— Руки прочь! — рявкнул Эврих, видя, как один из незнакомцев пригибает голову женщины, а второй торопливо обматывает ее темным плащом.
Кинжал его со звоном столкнулся с мечом злобнолицего. Аррант отскочил, крутанувшись на пятках, и, не особенно полагаясь на свое умение владеть подобного рода оружием, метнул его в набегавшего — слишком быстро! — нового противника. Оголовок кинжала ударил нападавшего в лоб, и детина, словно врезавшись с разбегу в стену, осел на разом ослабевших ногах.
Кончик клинка злобнолицего едва не достал Эвриха. Сияющая молния пронеслась в вершке от лица, и, чудом уходя от сокрушительного удара, аррант с раскаянием припомнил слова Волкодава о необходимости каждодневных тренировок, ежели намерен он защищать свою жизнь, используя не только ловко подвешенный язык, но и чудесное искусство кан-киро.
Тяжелый, остро отточенный меч вновь просвистел у щеки Эвриха — атаковавший явно не считал его серьезным противником и ни на какие хитрости и уловки пускаться не собирался. Более того, памятуя о двух Эвриховых телохранителях, он желал разделаться с придурковатым неумехой как можно скорее и, конечно же, не ожидал, что верткий аррант, ухитрившись избежать очередного смертоносного рубящего удара, рухнет ему под ноги, увлекая за собой на пыльную, неласковую землю…
Эврих не хотел убивать этого человека. Он предпочел бы вообще пройти мимо, но ежели трое мужиков вяжут женщину, то всякому ясно, что делают они это не из благих побуждений и участь ее ждет незавидная. А если они к тому же имеют подле себя два свежих трупа, то даже выходец из Верхнего мира сообразит, что затевать с ними диспут бесполезно. И все же, когда он услышал глухое хаканье Хамдана и тупой звук разрубающего плоть меча, ему стало нехорошо. Ему сделалось очень даже погано, потому что привел-то к смерти злобнолицего он, а Хамдан всего лишь выполнил свой долг, защищая человека, которого ему поручено было беречь как зеницу ока.
Аррант ужом выскользнул из-под навалившегося на него тела, и что-то обожгло его правое плечо. Увидев над собой занесенный для очередного удара меч, он успел боднуть головой в живот нового противника, рванулся в сторону и, дивясь, что все еще жив, покатился по земле именно так, как учил его Волкодав. Вскочил на ноги, осмотрелся и сразу же понял, что драться более не с кем. Злобнолицый был недвижим, подле него лежал ничком второй, остановленный его кинжалом и приконченный скорее всего Аджамом противник, а оба телохранителя теснили последнего уцелевшего негодяя в глубь двора.
Мечи столкнулись с веселым лязгом, разлетелись, незнакомец что-то крикнул и, видя, что его не слышат, сделал обманный бросок в сторону Аджама. Повернулся на пятках, пригнувшись, нырнул под руку Хамдана, но тот, угадав его намерение, сделал шаг в сторону, и сверкающая дуга меча перечеркнула голову последнего из оставшихся в живых мерзавцев.
— О Всеблагой Отец Созидатель! Охранники-то мои и впрямь шутить не любят! — пробормотал Эврих, поднимая с земли кинжал и силясь привести свои мысли в порядок. Что кричал третий из поверженных негодяев? Какими словами он надеялся остановить его телохранителей?..
— Ты что, родной, хадиши накурился? Или шасвы нажевался? Солнце с непривычки голову напекло? Зачем ты набросился на этих парней? — накинулся на Эвриха не на шутку разозленный Аджам. — Сдурел от избытка знаний? Объясни-ка, что это на тебя нашло?
— Ты же видел. Они напали на женщину и ее спутников. Убили их, а ее хотели уволочь с собой… — растерянно промолвил Эврих, который и сам не мог понять, откуда взялись у него ярость и решительность, заставившие его броситься на помощь воззвавшей к нему женщине. И стоившие жизни трем незнакомцам …
— О Тахмаанг! Да нам-то до этого какое дело? Мы гнались за вором, а ты… — Аджам замолк и несколько мгновений взирал на Эвриха, словно впервые увидел. — Слушай, ты ведь ее не знаешь? Ты ведь с ней не знаком? Так какого же…
Он обернулся, разыскивая взглядом спасенную, и, не найдя ее, коротко хохотнул.
— Ну так и есть — сбежала! Хамдан, посмотри на него! — Он ткнул пальцем Эвриху в грудь. — Этот чудо-аррант дожил до двадцати пяти или шести лет и все еще лезет спасать первого встречного! Да тебя, братец, надо в клетке держать и за деньги показывать…
— Кстати, насчет денег. Давайте-ка обыщем их и уберемся отсюда подобру-поздорову, — вмешался Хамдан, не находивший в происшедшем ничего смешного. — Три человека, превращенные нами в холодеющие трупы, могут доставить нам массу неприятностей. Вай-ваг! Да ты ранен!
Эврих покосился на залитое кровью плечо и немедленно ощутил жуткую боль. Ну вот, только этого ему и не хватало!
Виновато улыбнувшись, аррант склонился над брошенной сумкой и извлек из нее чистую тряпицу.
— Перевяжи, чтобы встречные не пугались.
— И дернул же тебя Хаг-Хагор лезть не в свое дело! — скрипнул зубами Хамдан, ловко накладывая повязку и морщась так, словно это по его телу пробегали волны острой, пульсирующей боли. — И надо же было нам как раз сегодня тут очутиться… Вот уж истинно говорят: Боги за руку привели…
Замотав Эвриху предплечье, телохранитель, указав на первого убитого незнакомца, коротко бросил: «Обыщи!» — и направился к тому, который успел крикнуть напоследок что-то невразумительное. Аджам, явно озадаченный реакцией товарища на случившееся, нагнулся над сраженным им негодяем, и Эвриху не оставалось ничего другого, как последовать их примеру.
С отвращением он перевернул на спину человека с ловко раскроенным черепом, стараясь не глядеть на страшную рану. Срезал кошель с пояса убитого. Плохо соображая, что делает, распустил тесемки и ссыпал на ладонь находящиеся в кошеле монеты. Вместе с чогами и дакками на ладонь выпала овальная серебряная пластинка, на которой, под изображением стилизованного дерева хасы, увенчанного императорской короной, было мелкими буковками выгравировано: «Оказывать помощь и содействие».
Мысленно ахнув, Эврих покосился на телохранителей и, удостоверившись, что они заняты своими мертвецами, сунул чингак имперского сыска в стоящую подле него сумку. Хамдану с Аджамом совсем не обязательно знать, кого они с его легкой руки прикончили. Сон их от этого крепче не станет, скорее наоборот. Высыпал монеты обратно в кошель и принялся наблюдать за телохранителями.
Обшарив тела поверженных противников, они взялись обыскивать трупы мужчин, убитых еще до появления их во дворе. Ни тот ни другой не обнаружили еще одного чингака, и Эврих вздохнул с облегчением, решив, что едва ли его спутники стали бы утаивать страшную находку.
