— Я не уверена в истинной причине дуэли, — продолжала Фейнне. — Поэзия? Разумеется, из-за стихов можно убить и умереть. Однако ни Софена, ни Эгрей не принадлежат к тому типу людей, которые способны умереть ради поэзии. Нет, за их ссорой скрывается нечто иное. Поэтому, Элизахар, — она не оборачиваясь протянула телохранителю руку, и он тотчас коснулся ее пальцев подставленной ладонью, — для господина Эгрея у меня больше не будет времени. Что до госпожи Софены, то она, насколько я помню, и без того терпеть меня не может.
Гальен широко улыбнулся.
— Возможно, вы только что спасли Эгрею жизнь, — сказал он Фейнне. — Потому что если бы он не перестал заживать за вами, его убили бы ударом в спину.
— Кто? — удивилась она.
— Я знаю по крайней мере двоих, — сказал Гальен. — И оба, кстати, сделали бы это совершенно бескорыстно... Собственно, я к вам пришел по поручению госпожи Софены. Я ведь ее секундант, знаете?
— Как интересно, — сказала Фейнне.
— По условиям поединка необходимо белое платье. Я хотел одолжить у вас...
— Почему у меня? — удивилась Фейнне. — Это тоже как-то связано с правилами?
— Нет... — Гальен чуть покраснел. — Я могу быть откровенным?
Фейнне кивнула.
— Целиком и полностью.
— Взять платье у Аббаны я не могу — она секундант противника и, следовательно, сама является врагом. Кроме того, велика вероятность того, что одежда будет испорчена. Кровью, пылью, грязью... Там пожары случаются. В конце концов, его могут порвать. У Аббаны всего три хороших платья и совсем нет денег, чтобы купить новое. А вы...
— Да, я богата, — спокойно согласилась Фейнне. — Вы совершенно правы. Ступайте с Элизахаром. Пусть няня подберет вам подходящее. Софена ведь высокая?
— Выше вас, но в данном случае это несущественно...
Рассвет застал Софену на ногах. В ночной сорочке она расхаживала по своей комнатке, то и дело заглядывая в окно. Солнце медленно поднималось, и с каждой минутой утро делалось все более радостным, и все сильнее охватывало Софену ощущение собственной отчужденности от мира. Как будто мир сам по себе, а она, Софена, — где-то в стороне, наедине со смертью.
Первая кровь! Но ведь первая кровь может быть последней...
Когда Гальен постучал ей в окно, она содрогнулась всем телом.
«Надо взять себя в руки, — подумала она. — Так нельзя. Так не победить. А я должна победить. Если граф Крост узнает, что я не только одолела соперника в диспуте, но и доказала свою правоту на дуэли, он выберет меня. Другого варианта просто быть не может. Конечно, меня! И тогда...»
Тогда — деньги, собственное имение, возможность завести детей... «Я никогда их не предам, — думала она. — Я буду им как сестра. Я никогда не обману их доверия».
Тогда — счастье.
— Я принес тебе платье, — сказал Гальен.
— Ненавижу белый цвет! — сообщила Софена. После бессонной ночи у нее немного кружилась голова, руки казались невесомыми, как бы парящими в воздухе — чужими.
Гальен положил перед ней длинное простое одеяние из тонкого белого шелка. Софена сразу догадалась, чье оно.
— Принес мне могильный саван! — прошипела она. — Секундант называется!
— Я вчера объяснял — это условие... — начал было Гальен.
— Мог бы взять у кого-нибудь из ребят. Не хочу драться в ее тряпках!
— Ни у кого из мужчин нет подходящей белой одежды. Я спрашивал, — сказал Гальен.
— А Эгрей в чем будет?
— Увидим на месте.
— Ненавижу это! — сказала Софена, натягивая платье Фейнне.
Гальен снял со стены шпагу, несколько раз согнул упругий клинок, проверил — достаточно ли остро отточен кончик, затем вложил ее в ножны.
— Я понесу, — сказал он. — Не утруждай руки.
Они вышли вместе. Оказавшись снаружи, Софена еще острее ощутила безразличие к ней этого нового, яркого, солнечного дня. «Чему я удивляюсь? — думала она, озираясь по сторонам. — Так ведь было всегда».
Эгрей с Аббаной показались на условленном месте почти одновременно с Софеной и Гальеном. Это было признано обоими секундантами хорошим предзнаменованием: пока все шло согласно правилам.
На Эгрее было странное одеяние, похожее на длинную рубаху очень дурного пошива. Как объяснил сам Эгрей, он соорудил это за день до дуэли, для чего разрезал хозяйскую скатерть.
Из посторонних явились посмотреть поединок только Эмери и Элизахар. Эти находились на горелом пустыре уже довольно долго и при появлении дуэлянтов приветствовали их взмахами рук.
Соперники сблизились.
Гальен сказал:
— Предлагаем решить дело миром.
— Нет, — отозвалась Софена.
Аббана произнесла вторую ритуальную формулировку:
— Предлагаем решить дело жеребьевкой.
— Нет, — отказался Эгрей.
Аббана взяла Гальена за руку, притянула к себе и поцеловала в губы. Дуэлянты целоваться отказались. На этом первая стадия поединка могла считаться завершенной.
Противников развели по разным концам лабиринта, и сближение началось. Секунданты внимательно следили за тем, чтобы камни оставались нетронутыми.
— Вы не находите, что все это глупо? — спросил Эмери Элизахара.
Тот покачал головой.
— Все, что связано с честью, как правило, выглядит со стороны глуповато, — сказал он. — Поскольку принадлежит к сфере искусства. Конечно, гораздо умнее пырнуть ножом несогласного с тобой человека. Выпустить ему кишки и посмотреть, как он будет возражать вам после этого.
— Вы невозможны, — фыркнул Эмери.
Они помолчали, наблюдая за тем, как оба спорщика медленно крадутся вдоль белых линий лабиринта. То один, то другой пытался сделать выпад, но всегда противник успевал уйти в сторону.
— Это надолго, как полагаете? — снова заговорил Эмери.
Элизахар покачал головой.
— Что имел в виду вчера Гальен, когда говорил, что отказ Фейнне от ухаживаний Эгрея спас ему жизнь?
— Какая разница... — уклончиво произнес Эмери.
Элизахар метнул в него яростный взгляд.
— Я редко спрашиваю просто так, — сказал он.
— О! — Эмери приподнял брови. — А вы жуткий тип, не так ли?
— Пожалуйста, ответьте.
— Ладно. Теперь уже все равно. Эгрей поспорил с… теперь неважно, с кем, он в любом случае не хотел принимать вызов...
— Эгрей посмел предполагать, что госпожа Фейнне влюбится в него?
Эмери кивнул.
— Теперь это уже неважно, — повторил он.
— Вы должны были сказать мне раньше, — проговорил Элизахар. — Раньше.
Эмери пожал плечами.
— Чтобы вы выпустили ему кишки?
— Надеюсь, это сделает Софена.
Софена действительно решилась сразу пойти в наступление. Она взмахнула шпагой и сделала один за другим несколько выпадов.
— Что она творит! — пробормотал Элизахар. — Если бы бой был настоящим, он давно убил бы ее.
