— Покороче.
— Последние несколько недель Большой крепко снюхался с нашим бургомистром. У них и до этого были общие дела, так что я особого внимания на это не обратил, а зря. Все эти новые люди, убийство Юла и этой девочки — подача с той стороны поля. Уверен. Кстати, что вы собираетесь делать с этим Снейком?
— А с ним что не так?
— Да все, вроде, так… Но "Поросенок и соловей"…
— Оставьте его. Пусть работает. Все. Прощайте. Меня не убьют, если я выйду через парадный вход?
— Мои люди — нет, а людьми Большого Болтун уже занялся. Думаю вам нечего опасаться. Прощайте, и надеюсь, что мы больше не увидимся.
Я лежал на жесткой кровати и страдал от похмелья. Надо было попытаться собрать организм в кучу и доползти до бара, который находился на первом этаже, но меня начинало тошнить от одной мысли об этом. Вообще‑то меня начинало тошнить от любой мысли. С трудом подняв руку, я поглядел на хронометр. Половина девятого. До прихода мальчишки–коридорного с выпивкой и газетами оставалось еще полтора часа. Нужно вставать. Тем не менее, никаких попыток к вставанию я не предпринял. Полежу еще немного, а потом все как‑нибудь образуется. Терпение — первая добродетель разведчика.
В Лиа Фаль я находился уже две недели. Отвратительный и сумасшедший город с отвратительными и сумасшедшими жителями. Впервые я в него попал, когда мне было лет двенадцать–тринадцать. Тогда, помню, он мне понравился — шум, гам, масса необычных существ и вещей. Прямо бесплатный цирк под открытым небом. В Лиа Фаль, как в сточную канаву, стекались отбросы со всей Федерации. Такого количества нищих, бездомных, наркоманов, калек и припадочных не было ни в одном городе. Это с одной стороны. С другой — такого количества чокнутых старых миллионеров, красивых и доступных женщин, а также юных наследников огромных состояний, одуревших от шальных денег, тоже не было ни в одном городе. Постоянные шествия, представления, фейерверки… Лиа Фаль был праздником, который всегда с тобой. Независимо от того, хочешь ты этого, или нет. Это был город фантастических денег. Состояния создавались за один день и прожигались за час. На сумму, которую я платил за сутки проживания в этой паршивой гостинице, Лео Лев мог бы жить целый год.
В дверь осторожно постучали. Я снова взглянул на часы. Для коридорного слишком рано, значит похмелье могло подождать. Стараясь не задеть многочисленные пустые бутылки, я вытащил из‑под кровати меч, и на цыпочках подошел к двери. С той стороны было тихо. Я погремел цепочкой и снова послушал. Тихо. Никаких попыток немедленно открыть дверь и выпустить из меня кишки. Мы с дверью еще немного поиграли в молчанку и, наконец, она сдалась.
— Открывайте, Питер, — произнес негромкий голос, — открывайте и постарайтесь не убивать меня сразу.
— Убирайтесь к дьяволу, Карелла — головная боль, собравшись с силами, вновь навалилась на меня.
— Нам надо поговорить.
— Поговорите с барменом внизу, если совсем уж невмоготу. Убирайтесь.
— Хорошо. Только приоткройте дверь на минуточку.
Я щелкнул замком. В щель просунулась рука с бутылкой.
— Коридорный сказал, что вам не помешает. Подождите, я и газеты передам.
— Черт с вами, заходите, — я тяжело вздохнул.
В бутылке оказался джин. Я хлебнул прямо из горлышка и уселся за стол, на котором среди пустых бутылок, стаканов и газет валялся заряженный арбалет. Виктор присел напротив. Он был гладко выбрит, подстрижен, благоухал одеколоном и одет в темно–серый дорогой костюм. Я являл собой полностью противоположную картину. Помолчали. Первая порция начала действовать. Я плеснул себе в стакан и вытянул ноги.
— Ну?
— Ничего. Ровным счетом ничего. Я зашел узнать, как у вас дела и выразить свои соболезнования. Мне очень жаль Юла и Марту.
— Вы тоже приложили к этому руку, но все‑таки основная вина лежит на мне.
Карелла промолчал и уже за это я был ему благодарен. Если бы он запричитал "ой, Питер, ну что вы, как вы можете, причем здесь вы", то я бы просто спустил его с лестницы.
— Не ожидал, что вы направитесь в Лиа Фаль. Для меня вы как‑то слабо ассоциируетесь с этим городом.
— Мерзкий город.
— Тогда зачем вы здесь? Я не настолько самоуверен, чтобы думать, что вы дожидаетесь меня.
— Нет. Я дожидаюсь не вас.
— Знаете, Питер, иногда с вами очень сложно разговаривать. Собственно, очень сложно с вами разговаривать всегда, но иногда, как вот сейчас, просто невозможно.
— Найдите другого собеседника, только и всего.
— Алиса как‑то сказала, что вы как голем. Неживой. Бесчувственный. Вы даже злитесь как‑то механически. У меня от вас иногда мороз по коже. А еще мне иногда кажется, что вы просто не можете испытывать никаких эмоций, — он выжидательно уставился на меня.
— Вам не все ли равно?
— Не знаю. Наверное, нет. — Карелла подвинул к себе бутылку, стакан, налил и выпил. — Я могу вами чем‑нибудь помочь?
— Нет.
— Может вам нужны деньги? Я начал судебный процесс, так что я снова богат. Пока что не так, как прежде, но достаточно богат…
— Я читал. (Эта новость вторую неделю не сходила с первых полос газет.)
— Так вам нужны деньги?
— Нет.
— Что ж, тогда прощайте. — Карелла поднялся. — Я вижу, что наша встреча не доставила вам удовольствия.
— А когда она доставляла? Прощайте. Передайте привет всем.
— Боюсь, что не смогу.
— Почему?
— Долго придется всех разыскивать.
— Я не понял…
— После того, как вы ушли, все как‑то очень тихо распалось. Правда, тихо. Прекратились ваши постоянные перебранки с Алисой, шутки Альфа, рассказки Фрая, поучения Полины. Потом исчез Фрай. Собрал вещи и исчез не прощаясь. Потом вещи собрали квинты. Альф извинился и сказал, что они направляются куда‑то на ферму под Альбой. Я не мог двинуться с ними — затевался судебный процесс… Потом Полина отправилась в Лиа Фаль в Гильдию магов. Помните, Питер, — Виктор снова уселся за стол. — Помните, когда Полина впервые появилась в той гостинице в Карт Луге… Она тогда обвиняла меня в том, что мне доставляет удовольствие, когда все пляшут под мою дудку. Помните?
— Помню.
— Она была права. Да, мне нравится быть той главной деталью, вокруг которой все крутится. Нравится ощущать, что это я все это заварил, и что это я удерживаю всех этих людей вместе, заставляя работать ради одной цели. И до недавнего времени я был горд собой. Весьма горд. А потом как‑то вдруг оказалось, что я — вовсе не главная деталь, — он невесело улыбнулся. — И никого я удержать не в состоянии. Оказалось, что главная деталь — это вы. Исчезли вы, и все развалилось. Странно, да?
