— Ничего, — мягко ответил он, легко улыбнувшись, — может тебя подвезти?
Я бросила взгляд через его плечо, увидев знакомую машину, и уверенно покачала головой.
— Нет, после всех мучений я должна ее завести, к тому же мне ее вернуть надо, — я сама поразилась той легкости, с которой слетали с губ слова, словно бы и нет той пропасти разделившей наши пути.
— Ладно, — он пожал плечами, а мне показалось, что передо мной стоит совершенно другой, незнакомый мне мужчина.
Скомкав в руках салфетку и не решившись бросить ее на землю, взяла с сиденья сумку, а, открыв, зацепилась взглядом за черную бархатную коробочку.
— Послушай, — мучительно соображая как поделикатней разрешить проблему, — тогда, ты мне к Ксюхой передал подарок, он слишком дорог и я не могу принять его.
— И ты хочешь его вернуть? — как бы помогая мне закончить мысль, сказал Андрей.
— Верно.
Вынув из сумки коробочку, я протянула ее. Он послушно принял ее из моих рук и, открыв, вынул кольцо.
— Я так и думал. Али, ты гордячка, а я дурак, — он взял меня за руку и надел кольцо на безымянный палец, там, где когда-то красовалось обручальное колечко.
— Ммм? Никольский, это точно ты? Или мне на волне недосыпа мерещится? — я сощурила глаза и внимательнее пригляделась к нему, но ничего нового не увидела.
Быть может это было то странное спокойствие, что ранее никогда не чувствовалось в нем.
— Пожалуй, я пойду, — с улыбкой произнес он, отпуская мою руку, которую до сих пор держал.
Эффект неожиданности сделал свое, а быть может и что-то другое.
— Куда? — по-детски наивно спросила я, глупо захлопав ресницами и неосознанно подавшись к нему.
Все внутри сжалось от испуга. Что же я творю? Но сердце требовало другого, оно изо всех тянулось к мужчине, что сейчас недоуменно, но все же с некоей толикой надежды заглядывал мне в лицо. И я уступила, перешагнув все свои страхи и сомнения.
Я шагнула навстречу Андрею, неловко обняв его за талию, уткнулась лицом в грудь и тихо-тихо прошептала:
— Я скучала, — пускай, мне никогда не понять самой себя и той логики, что сподвигла сделать это, но стало так невероятно легко, будто все чего я боялась, в один миг отпустило меня.
Он молчал, но его руки, тесно прижавшие меня к себе, и губы, осторожно коснувшиеся макушки, говорили о его чувствах более красноречиво. Стоять так было невероятно уютно, но вот замерзшие ноги думали по-другому, поэтому я нехотя отстранилась, но лишь ровно настолько, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Мне надо ехать.
— Знаю, — выдохнул он, наклонившись к моему лицу.
И мне показалось, ну вот, сейчас, он оттолкнет меня, растоптав все то, что осталось от сердца. Но ощутила лишь легкое касание его губ на своих губах, такое прохладное и свежее, что меня повело, как от глотка вина. Опьяненная поцелуем, я ответила, так страстно и жарко, что сама испугалась. Попытавшись оттолкнуть Андрея, спрятать пылающие щеки, я не заметила, как он смеется, теснее прижимая к себе.
— Ты не капельки не изменился, — прошептала я, украдкой смахнув выступившие на глазах слезы счастья.
— Ты тоже.
— Значит, я была права.
— В чем?
— Люди не меняются.
— Верно, их меняют обстоятельства.
— Угу, — буркнула я, понимая, что он сейчас уйдет, а я поеду в больницу, но что будет дальше?
— Мне недавно показали одно замечательное место, — неожиданно сказал он, всматриваясь в мое лицо, — ты не хочешь поехать со мной, сейчас там сказочно.
— Почему нет? — легко согласилась я, — только я не знаю, сколько еще дней смогу провести здесь. Меня начальник и так потерял, а потом долго и нудно рассказывал какая я бессердечная, что бросила его. Хорошо если до рождества останусь.
— А сегодня? — он смотрел на меня ожидая ответа, но я совершенно не знала, что ему ответить.
— Я не знаю.
И я действительно не знала.
— Ладно, поезжай, — Андрей довел меня до водительской двери и, усадив за руль, захлопнул дверцу, но терпеливо подождал пока я заведу мотор и открою окно.
— С наступающим, — поздравление прозвучало грустно, совсем не по-праздничному.
— И тебя, — он отошел от машины, давая, мне место для маневра, и отпустил, позволив мне уехать, чего бы никогда не сделал раньше.
Но в этом и была усмешка судьбы. Мне вовсе не хотелось, чтобы меня отпускали. Все повисло в воздухе, стало запутанно и непонятно. Всего час назад я даже не подозревала, какой поворот произойдет в моей жизни, к чему оказалась совершенно не готова. Только мне никто не дал времени на размышления, колесо времени закрутилось с неимоверной скоростью, увлекая за собой всех, кто хоть как-то связал со мной свою жизнь.
По приезду в больницу я была поставлена перед неприятным выбором. О чем мне не преминул сообщить главврач. Ему именно сегодня захотелось выставить меня из отделения реанимации, чему, несомненно, поспособствовал канун праздника и пришедшая в себя Оксана. Вовка же по чистой случайности в момент нашей словесной баталии отсутствовавший, тоже включился в наш разговор, но почему-то на стороне врача.
— Что?!!! — оба поморщились от моего возгласа, — да ты! Предатель!
— Но Аля, — укоризненно, но без особой надежды на благоприятный исход, в который раз произнес Вовка.
— Да, я Аля, но какого черта Вовчик! Почему я не могу провести праздник рядом с ней! — откуда взялось такое нездоровое упрямство, мне хотелось узнать самой.
— Оксана меня сама попросила отправить тебя домой.
После такого убийственного аргумента я в момент утихла, виновато поглядывая на отважных мужчин.
— Ну мне хоть можно на минуточку… к ней? — под моим просящим взглядом врач растаял.
— Но только на минуточку, — грозно сведя брови, пробасил он.
И все-таки я ненавижу больницы, — зло подумала я, выходя из палаты своей подруги. Я надеялась хотя бы сказать ей пару слов о том, что я рядом, и в любой момент приеду, пусть только позовет, но она спала. Это хорошо, ей нужно спать, потому что сон помогает восстановиться быстрее.
Вернувшись в приемный покой, я отдала Вовчику ключи от машины, и наотрез отказалась ехать с ним вместе домой. Мне хотелось проветриться, погулять по улицам, поглазеть на витрины магазинов, да и просто побыть одной.
А в городе было шумно и суетно, все торопились купить то, что еще не куплено, и успеть то, что забыто в праздничной горячке. Мои, наверное, тоже сейчас что-то готовят, а в зале стоит елка. Я ее еще не видела, но она такая же красивая, как и всегда. Нужно возвращаться домой…
Домой…
Жизнь — так бы я назвала эту главу, потому что слово эпилог похоже на надгробную плиту, которой автор ставит жирную точку, но я это делать отказываюсь, потому что мои герои будут жить в моем сердце…
