— Смотря о чем ты думаешь.
Он развязно ухмыльнулся:
— О чем же еще может думать мужчина в присутствии такой очаровательной женщины?
Это была наша традиционная разминка, однако на сей раз я не собиралась обращать все сказанное в шутку. Меня снова затрясло от безотчетного страха, но я постаралась скрыть свой испуг под маской игривости.
— Значит, наши мыслишки вертятся в одном направлении.
Морган оторопело уставился на меня. Если бы я ни с того, ни с сего огрела его дубинкой по голове, он был бы изумлен куда меньше.
— Ты это серьезно, милочка?
— Д-д… — Внезапно у меня перехватило дыхание, и я застыла с открытым ртом, пытаясь ухватить воздух, как вынутая из воды рыба. Затем злость на себя, на свою робость, на беспомощность, вернула мне самообладание. — Да, серьезно! Черт тебя подери, Морган, поцелуй же меня! Или ты ждешь, пока я не передумаю?
Морган подступил ко мне, обнял меня и поцеловал в губы. Правду сказать, я ожидала, что он набросится на меня, как хищный зверь на свою жертву, но на деле все оказалось иначе. Его крепкие объятия не причиняли мне боли, его поцелуй был ласковым и нежным, а когда он дал волю своим рукам, то не для того, чтобы жадно лапать мое тело, а чтобы гладить меня.
— Ты совсем как статуя, Бренда, — проговорил Морган, еще раз поцеловав мои бесчувственные губы. — Тебя всю сковал страх.
— Так помоги мне избавиться от него, — почти взмолилась я. — Помоги мне стать женщиной.
И он помог мне. Я не буду рассказывать, как это происходило. Во-первых, это наше с Морганом личное дело; а во-вторых, я очень смутно помню, что мы тогда вытворяли. В любом случае — молчок.
Потом мы лежали в постели и курили одну сигарету за другой, небрежно стряхивая пепел прямо на пол. В камине весело трещали охваченные огнем дрова. Зима в Авалоне обычно мягкая, зачастую бесснежная, но по ночам бывает холодновато. И хотя в жилых помещениях дворца уже были установлены электрические обогреватели, Морган по старинке предпочитал камин — правда, усовершенствованный, с автоматической подачей дров. Я не могла не признать, что в этом было свое очарование.
— Бренда, — наконец отозвался Морган. — Ты сущий чертенок.
— В самом деле? — лениво произнесла я.
— В самом деле. Ты — что-то особенное. Мне еще ни с кем не было так хорошо, как с тобой.
— Мне тоже, — сказала я чистую правду.
— Нет, я серьезно, — настаивал Морган, невесть почему вообразив, что я иронизирую. — Впрочем, сначала ты была холодной, как льдинка, но потом ты как растаяла… так уж растаяла! — Он немного помолчал, колеблясь, затем все же добавил: — А знаешь, ведь я грешным делом считал, что тебя интересуют исключительно девочки.
— В некотором роде так оно и было, — честно призналась я.
— В некотором роде? — недоуменно переспросил Морган. — Как это понимать?
— Как хочешь, так и понимай. Все равно теперь это не важно.
— А раньше было важно?
— Да.
— Так что же изменилось?
— Я изменилась. Наконец-то я стала женщиной.
— Ты и до этого была женщиной. Очень привлекательной женщиной.
— Только внешне. А внутренне… — Тени прошлого вынырнули из моего подсознания, и мной снова овладел страх.
Морган чутко отреагировал на это и привлек меня к себе. Странно, но в его объятиях я почувствовала себя в полной безопасности.
— Тебя когда-то изнасиловали? — участливо спросил он.
— Хуже, — ответила я, содрогнувшись. — Гораздо хуже… Только не надо расспросов.
— Хорошо. У тебя давно не было мужчин?
— Почти тринадцать лет по моему личному времени.
Морган так и присвистнул.
— С ума сойти! Я бы давно повесился.
— Порой у меня возникало такое желание.
— Но теперь-то с тобой все в порядке?
— Да, — ответила я. — Надеюсь, что да. Очень хочется верить, что теперь все будет в порядке.
Мы умолкли, наслаждаясь присутствием друг друга. Я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете, но где-то в глубине моего существа зрел страх, что это лишь наваждение, что все испытанное мною — иллюзия, красивый сон, который не может длиться вечно. Когда-нибудь я проснусь — и все вернется в круги своя…
Конечно, это было глупо, я отдавала себе отчет в том, что не сплю и не грежу, и тем не менее, чтобы окончательно убедиться в реальности происходящего, я связалась с Артуром.
"Привет, сестричка, — он сразу узнал мои позывные. — Как наши "утки"?"
"Уже разлетелись, — ответила я. — Диверсанты готовы к подрывной деятельности. А у вас как дела?"
"Нормально. Пир в самом разгаре".
"Быка уже слопали?"
"Давным-давно. А обглоданные кости мигом растащили на сувениры. Даже драка была".
"Да ну! Правда?"
"Истинная правда. Потасовка была что надо. Я в жизни так не хохотал".
"Ее хоть отсняли?"
"Думаю, да".
"Будешь возвращаться, прихвати одну копию".
"Непременно".
"Да, кстати. Как там Брендон?"
"Он просто великолепен. Держится так, будто всю жизнь только тем и занимался, что сидел на троне Света".
"Он чувствует себя хорошо?"
"Отлично. Не знаю, что на него нашло, но время от времени он бросает на Бронвен такие страстные взгляды, точно хочет ее съесть. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, но, по-моему, он счастлив".
"Даже так! — Я с трудом подавила истерический смех. Мое возбуждение все же передавалось Брендону — но в какой форме! О, бесконечность, ты прекрасна! Я славлю тебя… — Кстати, Артур. Угадай, где я нахожусь?"
"Где же еще? Конечно, в постели с Морганом".
"Черт! Как ты догадался?" — удивилась я.
После вспышки искреннего изумления на другом конце провода воцарилось гробовое молчание. Лишь спустя несколько секунд Артур восстановил нормальную интенсивность связи и недоверчиво спросил:
"Сестричка, ты не разыгрываешь меня?"
"Но ведь ты сам…"
"Провалиться мне в царство Аида! Просто я спьяну решил блеснуть остроумием…"
"И попал не в бровь, а в глаз", — подхватила я.
"Серьезно?"
"Вполне".
"И как ты себя чувствуешь?"
"Как невеста в первую брачную ночь. Единственное, что меня волновало, не отразилось ли это плохо на Брендоне".
"Не бойся, не отразилось. А если и отразилось, то совсем неплохо… Однако же, Бренда! Морган хороший парень, но очень опасный тип. Если…"
"Прекрати, братец, — перебила я его. — Я сама могу постоять за себя, и ты прекрасно это знаешь. Продолжай веселиться, а завтра, когда протрезвеешь…"
"Завтра я возвращаюсь, и если…"
"Тем более, — сказала я, уже жалея, что завела этот разговор; похоже, Артур здорово набрался. — Завтра и потолкуем. Au revoir,[5] братишка". — И я прервала связь.
