Но знаете, я сейчас стою на предпоследнем этаже, более-менее зажил. Но легче не стало. Я бы даже сказал, прямо-таки чувствуется уныние.
Постукивая и ища взглядом, всё же удалось найти клетку Фреи. Пора бы помочь ей. Будет свинством её оставлять гнить тут, имея возможность освободить.
Ломаю массивную печать, с помощью чёрных рук. Двери отворяются. И из темноты мне предстаёт Фрея, не такая красивая как тогда, вся побитая. Потасканная… Ублюдки… В кандалах.
Захожу внутрь. Темно, стены холодные, ну да, я бывал в темнице. И похоже, что меня держали в похожей, хотя тут камни с знаками, смахивающими на руны.
Я открываю кандалы. Фрея открывает глаза, и резко отскакивает от меня. Ошарашено оглядывается, смотрит на меня. А теперь прикрывает руками свои интимные части тела. Да-да… Её насиловали. Ублюдки… Не брезгуют после смертного?
— Т-ты?! Ч… Что ты здесь!? — только и лепетала она.
— Пришёл… Спасти тебя, — как же нелепо это звучит… Должок возвращён, можно слать её нахрен.
— Ахах… Ахахах… Ахахахахахахахахахахпхп! Кха-кха… Это ты-то? Мерзкий червь? Ты смертный, думаешь спасаешь меня? — не нравится мне к чему это ведёт.
— … — я не знал, что на это сказать.
— Где же ты был, когда меня брали силой!? Мм? А когда нашего сына отняли? Что ты сделал, неудавшийся выкидыш? Скитался, ты как скитался, так и будешь скитаться. И не будет тебе покоя во веки веков! — богиня прокляла, отлично. Просто с ума сойти.
— Значит, претензии ко мне, да? А Хальдер тебя не уберёг, а сама ты спрятаться не могла. Ну конечно. ВСЕГДА ВО ВСЁМ ВИНЯТ ОТЦОВ! МЫ ЖЕ УХОДИМ ЗА МОЛОКОМ, УМИРАЕМ НА СЛУЖБЕ. ДА И ВООБЩЕ БЕЗ НАС ЖИЗНЬ ЛУЧШЕ, МЫ ЖЕ ТОЛЬКО ПОМАТРОСИТЬ И БРОСИТЬ! Тьфу… — плюнул я ей в лицо. — Паскуда.
— Ахахахахахахахахахахаха! Неприятно, да? Глупый смертный. Думаешь, я тебя в самом деле любила? Думаешь, мне не плевать на то что со мной сделали? Что бы я тебя? Такого никчёмного, СМЕРТНОГО, который так наивно и рьяно ищет настоящей любви?
— Давай, прошмандовка, дави до конца. Ты же этого хочешь, плюнуть в душу, — сам того не ведая, непроизвольно начал пускать чёрный дым.
— Это всё лишь жалкий спектакль. Всё ради Хама. О даа! Я бы ни за что не обратила на тебя внимания поганый ублюдок! Плод инцеста куда благороднее, чем твои поступки. Ради его великой цели я возлежала с тобой. И родила сына. Хорошо, что он сдох там… Ммм. Надеюсь тебя дальше ждёт только ад, ничтожество. Всё это время ты верно следовал плану Великого Хамасота. Я ненавижу тебя, хорошо, что твой ублюдок был съеден. Оу, да. Хам лично меня в этом заверил. А предварительно он взял его крови. Душа твоего ублюдка принадлежит ему-у-у! Уха-кха… — начала она осыпаться в прах. Оставив на лице мерзкую улыбку злорадства. Каждое её слово отдавалось в сердце…
Момент точно из сна. Я выхожу из клетки, и с грустью смотрю на высушенный труп. Такого я не ожидал…
Это слышали все мои обитатели… Я медленно поднимался на самый последний этаж.
"Сожалею," — напомнила о своём существовании Ева… Вот её я никак не ожидал услышать.
Мой сын жив. Мне это сказал парень точная копия меня. Нет он точно не один из исходов… Он кто-то другой. Так что не надо сожалеть.
"Она больно плюнула в нас," — сказал Онит.
"Ещё и прокляла тебя," — ну спасибо что напомнила, Ламей.
"И так тошно, замолчите все," — сказал Роб. И все замолчали.
А я поднимался, постукивая сапогами о ступеньки. И вот огромная массивная дверь. Намекающая на то что бы я запихнул туда руку, своей дыркой намекает.
Терять мне нечего, поэтому я сую руку на место. И чувствую, как её изрезало нахрен. Спасибо, что не оторвало. Кровь устремилась хрен знает куда. Но дверь открылась. И моему взору предстал коридор, с тремя дверями, с какими-то магическими пентаграммами.
Иду к той что по середине. Отлично, что дальше? Подвохов нет. Чья это клетка?
"Просто брызни на печать своей кровью и узнаешь," — сказал отчаяние.
Что я, кстати говоря, и сделал.
Кровь впиталась, рисунки засветились и треснули. А дверь распахнулась. Внутри было много других знаков, что светились зелёным.
В середине темницы сидел молодой парень. Лет двадцать, может чуть больше.
В его тело были воткнуты гигантские серебрённые иглы. А сам он был свёрнут в позу, словно в йоге запутался.
— Ух ты! Да ты меня первым нашёл! Свезло так свезло, — улыбнулся парень, заговорив голосом отчаяния, и вечно сдувающий свои длинные чёрные волосы в попытке посмотреть на меня.
Я вынул все иглы. Благо он был не голый. Нет торс был голый и весь в крови, мускулатура развита, но не сильно. Штаны чёрные. Как у воришек, зауженные слегка.
Отчаяние сразу же встал. И принялся разминаться. Интересно, а чего я его имени не знаю?
— Я несказанно рад тебе, Тони. Я ждал этого столько лет. И ты подарил мне свободу. Я твой неоплатный должник! — он обнял меня как следует, и дальше побежал спускаться по лестнице.
"Разомнусь там, как следует," — слышал я его голос в голове.
Так… Подхожу к левой. Все действия повторяются.
Вхожу в комнату. И вижу уже знаки синего цвета. Вся комната ими светится. А в её середине сидит он… Роберто, весь заколот такими же иглами. Он поднимает голову, смотрит на меня и говорит:
— Я очень рад тебя видеть.
Вытаскиваю все иголки. Да он тоже с голым торсом, и одет как Отчаяние. И волосы так же отросли, в отличие от отчаяния ещё и борода…
— Иди давай, помогай ему, там битва. А я выпущу её. И на… — передал я ему в руки искру.
Он долго смотрел на меня. А потом подошёл забрал искру, и крепко обнял меня. По-братски поцеловал в щеку. А затем…
Сделал проход в ноги и взял на удушающий. Вот маштафан, думал я к такому не готов? Пропихиваю руку в эту петлю, разрываю её. Изворачиваюсь и на болевой его уже взял я. А именно его руку.
— Сдаюсь. Отпусти. Да всё молодец! Хватит! — сжаливаюсь над просьбой брата, и отпускаю его.
Он встал, тепло мне улыбнулся. Дал щелбана, и пошёл вниз, на помощь остальным.
Последняя…
Делаю так же, и честно говоря я не мало потерял крови.
Дверь открывает. Рисунки на стенах сияют красным. А в середине комнаты…
Сидит девушка очевидно… Тоже неловкая поза йоги. Так же всюду серебрённые иглы. Я посмотрел на её лицо. Твою же мать. По лицу видно, что матёрая убийца, но очень симпатичная. Чёрно-рыжие волосы… Она открыла глаза. И в них я увидел копию своих.
Безусловно. Кажется… Я влюблён.
Ламей хищно улыбнулась моим мыслям. И знаете, как же хорошо, что её тело не было голым. Те же штаны. И чёрная рубашка… Вся в крови. Рубашка не рубаха. Женская, мать её, рубашка.
Ламей медленно встала, подтянулась… И!
***
Должен сказать, что такого я совсем не ожидал. Никаким боком. Думал, что будет иначе.
— Впервые, от этого… Я испытал удовольствие… Ламей. Зачем?
— Разве ты не этого хотел? Тони, я и есть твоя та самая, — улыбнулась она мне. Мы сейчас спешно спускались. — Не веришь мне? Спросишь потом у Судьбы. Я видела всю твою жизнь. По началу я и не думала, что ты он. Но твои глаза…
— Что глаза?
— Судьба сказала мне, что тот, у кого будут такие же глаза как у меня, и на нём будет моя метка… — я её перебил.
— Я тот о ком ты мечтала? Мы что, и вправду встретились? Эта любовь? Взаимная?
— Да. Я хочу провести остаток вечности с тобой, и родить тебе детей, — я поверить не могу… Неужели я попал в сказку?
— Знаешь… Я тоже тебя… Люблю?
— Хехех. Свобода, Антонио. Ты подарил мне свободу. Этот долг не отплатить.
— А в голове ты стервой что-то была. И тело моё забрать хочешь, — хмуро посмотрел я на неё.
— Ну надо же было проводить как-то там свой досуг. Уже и не помню сколько там просидела. А тело… Ты всё понял слишком радикально, на твоём теле есть… Пропуск в эти пустоши, а мы должны их уничтожить, но пропуска у нас нет.
— Хотите пройти зайцем. Ладно, я понял.
