костров уже много лет как (Кириллу его еще папка показывал), мы пошли пешком. Вчетвером: Антонова младшего затянули в компанию, хоть тот и упирался. Мол, друзья за ним скоро придут.
— Какие еще друзья? — сдвинул брови дядя Мишани. — Вон, по телеку «Спокойной ночи, малыши» доигрывают колыбельную. Одно из двух: или ты ныряешь в койку, или ты идешь с нами.
Мелкий, не будь дураком, выбрал общество взрослых.
Кирилл из дома забрал корнеплоды, свежие огурчики, ягодный компот, племянника и потертую гитару. Компот перелил в пару термосов, одноразовые стаканчики нашлись в кухонных ящиках, а прочей посудой мы решили пренебречь. Иначе много цивилизации получится, не то.
На месте я взметнул костер выше макушек плакучих ив, что обильно росли у ручья. Попросил заранее честную компанию отойти подальше, чтобы им одежду, ресницы и прочую растительность на головах не опалило.
В получившиеся алые угли щедро напихали картофелин.
Потом мы расселись по бревнам, которые кто-то давным-давно заботливо разложил вокруг кострища. Вкушали дары природы, а Кирилл не слишком умело бренчал на гитаре. Пел он так себе, но в общем сплетении голосов, когда все дружно подпевали Антонову, звучало душевно.
«И его костер взовьется до небес[1]», — широко улыбаясь, напевал Кирилл, и ему вторило три голоса. Даже мелкий знал слова.
«Еще не все погасли краски дня,
Еще не жаль огня, и ночь хранит меня», — не сговариваясь, мы перепели на свой лад припев. Миша разок спел по привычному, а затем уже пел как мы.
И ночь хранила нас, окутывала бархатным небосводом с россыпью звезд.
Утренний визитер мне понравился куда меньше. Вернее, не понравилась, так как явилась ко мне дама. Старая леди, определенная мною, как главная ведьма Журавлева конца.
— Здрав будь, племянник Демьяна, — ведьма кивнула, завидев меня. — Или же я могу называть тебя Андреем, как это делает моя внучка?
Меня подмывало вспылить. Нелид разбудил меня, когда я впервые за долгое время видел нормальный — после всех наведенных кошмаров — сон. Наш с Арктикой ритм жизни конкретно искорежен работой в ночные смены, и деревенский подъем ни свет ни заря воспринимался организмом, как что-то невозможное.
Я только и успел, что натянуть одежду да ополоснуть физиономию в рукомойнике. Настроение соответствовало.
Сдержался из вежливости, и только потом отметил, как ведьма закусила губу на словах про внучку.
— Зовите, раз вам так хочется, — пожал плечами. — Правда, было бы логично тогда и самой представиться, уважаемая соседка.
Глаза моей собеседницы сузились, но запрос мой она решила удовлетворить.
— Анастасией Николаевной зови, — с воистину барскими достоинством и интонацией произнесла ведьма.
Заверил, что мне крайне приятно с нею познакомиться. Осведомился, какая забота привела ее к моему скромному жилищу в столь ранний час.
Вящая, как называл эту даму Кошар, ударила по земле тростью.
— С просьбой пришла, — хмуро выговорила седая ведьма. — По-соседски задачку подбросить, к коей ты хорошо приспособлен. Не за так. Выполнишь — найду, чем отблагодарить.
Ведьма — с просьбой? Неожиданно.
— О какой задаче речь? — перешел сразу к делу.
Она, кажется, удивилась.
— Не о награде спросишь? — Анастасия Николаевна покачала головой. — Будь по-твоему. Задача: сжечь одно строение, чтобы полыхнуло, так полыхнуло.
— И присядь за поджог, — рассмеялся я. — Отличное предложение, но вынужден отказаться.
На лицо вящей упала густая тень. На небе тем утром, что показательно, не виднелось и единого облачка.
— Ничего с тобой не станется, — возразила она. — По моему поручению действо, с меня и спрос. Слово даю: нет и не было в моем предложении попытки подвести тебя под карающую длань закона.
— Так, — я потер лоб. — Давайте попробуем зайти с другой стороны. С причины. Для чего нужно жечь чью-то собственность? Ничего, если пояснения займут много времени. Я в отпуске, никуда не тороплюсь. Итак, по пунктам: что сжечь, чье сжечь и почему сжечь?
— Ты прав, — вящая выдохнула. — Давненько со мною такого не случалось, чтобы гнев замутил разум. За себя я бояться уж лет сто, как разучилась, а за внучку... Рассказываю: вчера шалунья моя, Ярослава, пошла на ночь глядя в дом Жориных, так еще и других обормотов малолетних с собой потащила. Вернулась, зуб на зуб не попадает, вся белая, аки саван. Мальчишка, что с ними ходил, разбил лицо и руки в кровь. А девчонка городская ногу вывернула. Ярка их чуть ли не на себе из того дома вытащила. В ужасе все трое, ничего внятного сказать не могут. Страшное, бледное, быстрое — все, что вытянуть из них удалось.
— Про сам дом что-то можете сказать? — спросил я. — Что там могло напугать детвору? Жорины, которые там живут — они могли просто шугнуть их, приняв, скажем, за воров?
Вчера Мишка обмолвился про то, что ждет приятелей. Похоже, и он туда бы поперся, если б не развеселые после самогона на дубовой щепе мы.
— Они там не живут, — качнула головой Анастасия Николаевна. — С год уж как.
Историю семейства Жориных я после пересказывал дважды, сначала Таше, затем Кириллу. Потому и тут изложу своими словами, так короче выйдет.
Купила молодая семья два соседних участка на краю деревни, что по той стороне реки. Снесли все ветхие постройки предыдущих владельцев, подняли двухэтажный кирпичный дом, вырыли скважину, для чего выписывали технику аж из Сланцев.
Чтобы было понятнее: в доме дядьки Демьяна вода для умывания и прочих нужд наливается в рукомойник. Это такая металлическая штука, похожая на перевернутый колокол, с крышкой сверху, клапаном и стержнем снизу. Нажимаем на стержень, клапан открывается, и льется вода. Внизу установлена раковина, сток которой ведет в таз. Таз набрался полный — хватаем, выносим, выплескиваем.
А Жорины заморочились с обустройством системы водоснабжения и водоотвода. Установили нормальную сантехнику, как в городе. Для местных это неслыханная роскошь.
Пошла семья против правил и с забором. Тут они в основном номинальные: низенькие, местами покосившиеся. У кого-то и вовсе пара жердей к колышкам приколочена. Границы обозначили — и хватит. Жорины же подняли сплошной забор в человеческий рост.
И стали в этом доме жить-поживать, правда, как и большинство городских, наездами в летний период. Состав семейства: муж, жена и два сына, близняшки. Борис и Вениамин, или же Борька и Венечка.
В круг местной детворы близнецы не влились. У ребят были самые крутые игрушки, самые красивые одежки и самомнение с переходом в заносчивость. Дети
