со мной из Вароссы. Значит, ей можно доверять.
– Целитель воеводы велел принести вам травяной сбор. Он поможет заснуть и вернет силы.
С этими словами служанка поставила на прикроватный столик расписной чайник, источающий аромат трав, и фарфоровую чашку.
– Целитель придет к полудню, чтобы осмотреть ваши раны.
Я кивнула, и женщина поспешила оставить меня в покое. Целитель! Одно название! Обычный травник. Оставалось надеяться, что Игла очухается к утру и залечит мои ссадины, если не растратила весь свой талант на предателя. Неужто он пришелся этой стерве по сердцу? Я скрипнула зубами от злости, в который раз осадив свою ревность.
Все еще обдумывая невообразимый поступок Иглы, я налила в чашку горячий отвар и засмотрелась на едва заметные завитки пара.
– Простите, что ворвался без приглашения, Амаль Кахир.
Этот голос поразил меня выстрелом из пушки, отчего чашка в моей руке дрогнула, и обжигающий отвар пролился на колени. На белоснежной сорочке расплылось горячее желтое пятно, и я вскочила с кровати, чудом не рухнув к ногам незваного гостя. Комната коварно кружилась перед глазами, кожа на бедрах горела, а к ней мерзко липла мокрая ткань.
– Как ты сюда попал? – Мой рык отразился от стен и обрушился на предателя, у ног которого все еще клубился такой знакомый туман из теней.
– Вместе со служанкой. Простите, я не хотел вас напугать.
Шурым! Бичура ведь предупреждала, что служанка не одна, а я пропустила ее последние слова мимо ушей.
Злость улеглась под весом смущения. Я сдернула с кровати одеяло и гордо завернулась в него, стоило поймать взгляд предателя, бесстыдно скользнувший по моей тонкой сорочке. Как он вообще посмел явиться ко мне в такой час? Я – не Лира, чтобы ждать его по ночам!
– Вы не обожглись? – заботливо поинтересовался предатель, а я получила возможность взглянуть на его бледное лицо.
Мы не виделись всего несколько часов, а будто бы с десяток лет. Он осунулся, отчего черты лица показались мне еще острее, чем были. Навир вправду потратил много жизненных сил и даже сейчас не очень-то твердо стоял на ногах. Отпустив тени, он без приглашения рухнул в ближайшее кресло, хоть и постарался гордо выпрямить спину.
– Мое тело повидало столько ожогов, что горячим отваром его не удивить, – пробормотала я.
– Как и мое, – фыркнул предатель, лукаво взглянув на меня из-под длинных ресниц, но его едкое замечание ничуть меня не устыдило.
– Как ты посмел явиться ко мне в такой час? Неужто ошибся дверью? Покои Лиры на этаж выше.
– Я хотел поговорить с вами о тех, кого убил.
Этого я никак не ожидала.
– Моя магия вышла из-под контроля, и потому удар получился смертельным, – продолжил предатель, почему-то не поднимая на меня глаз. – Мне следовало оставить их в живых, чтобы допросить, но я не смог удержать свою силу. Мы лишились ценных свидетелей по моей вине, и за это я прошу прощения.
– Дар лихомора тебя не слушается? – изумилась я, усевшись на кровати в коконе из одеяла.
– Слушается, но при условии, что моя воля сильнее внутренней тьмы. Это мощь, которую нужно непрестанно держать в узде. Одна мудрая женщина предупреждала, что однажды я не сумею справиться с ней. Так и произошло. Потому я и пришел к вам.
– Почему именно ко мне? – насторожилась я.
– Меня гложет ваша ненависть. Я не хочу быть вам врагом, Амаль Кахир.
– Ты – навир и потому останешься моим врагом, что бы ни сказал.
Предатель устало провел рукой по лицу и печально улыбнулся. Эта улыбка лезвием чиркнула по ребрам. Он выглядел настолько уставшим, что мне невольно захотелось уступить свою кровать, только бы этот обессилевший мужчина смог немного поспать. Ради меня он едва не пожертвовал собственной жизнью, отдав всего себя и не справившись с собственной мощью.
– Я уже поплатился за свою ложь и лишился Рефа.
– Я знаю о его судьбе. Маура рассказала, что Реф снова стал бесплотным духом. – Я сглотнула тугой комок в горле и, украдкой осмотревшись, продолжила: – Наверняка все это время он сокрушается, что я слишком строга к тебе.
– Его нет рядом со мной, – прошептал навир, и этот шепот вдруг показался мне громче вопля отчаяния, на миг оглушив. – Я не смог поговорить с ним, даже стоя на сиире, хотя совсем недавно у него хватало сил прийти ко мне.
– То есть… душа Рефа упокоилась?
– Нет. Одна шаманка поведала, что отныне он свободный скиталец и больше не держится рядом. Я гоню от себя мысли об этой потере, ведь мой старик все еще где-то в нашем мире, но, выходит, вы – единственная, с кем я могу поделиться своим горем.
– Ты… никому не говорил о Рефе? – откашлявшись, спросила я.
– Он был только моей тайной.
Я до боли прикусила щеку изнутри, но не смогла удержать скользнувшую по щеке слезинку. Старик Реф меньше всех заслуживал своей участи. Он оставался единственным родным существом рядом с нав… Ами-ром, и покинул его по вине моего умалишенного брата. Арлан заслужил свою шакалью смерть!
– Я рассказал вам об этом не для того, чтобы разжалобить. Прошу вас, Амаль Кахир, не плачьте.
Сквозь пелену злых слез я услышала приближающиеся шаги и шорох совсем рядом. Холодные пальцы осторожно коснулись моей обожженной руки, все еще липкой от целящей мази, и почти невесомо сжали ее. Я сморгнула слезы и посмотрела на Амира, впервые за последние дни ничего не пряча во взгляде. Ни ненависти, ни обиды, ни гордыни. Слова о Рефе проложили веревочный мост над пропастью между нами, и я замерла на ее краю, страшась ступить на ненадежную переправу.
Амир сидел у кровати на корточках и не сводил глаз с моего лица, словно стремился предугадать малейшую перемену.
– Я пришел к вам за прощением. Считайте меня кем угодно, но не врагом и не предателем. Вы трижды спасали мне жизнь. Я в долгу перед вами, Амаль Кахир.
Амир сжал мою руку чуть сильнее, и по телу пронеслась пляска дрожи. Я считала вдохи и выдохи, только бы не забыть, как он втоптал в грязь мои глупые чувства. Его глаза, казавшиеся в полумраке черными, блестели на изможденном лице, словно в лихорадке, и глупая девчонка внутри меня молила коснуться знакомых губ еще хотя бы раз, чтобы вспоминать этот поцелуй долгими одинокими ночами. Мне неведомо, что судьба уготовила нам, но то, что мы с Амиром будем по разные стороны на поле боя, несомненно. Почему бы не украсть себе один-единственный поцелуй?
Потому что мы уже по разные стороны.
