— Вам будет нужна моя помощь? — спросила ловившая каждое слово мага Минтана.
— Ваша и дан Дравелии, если мы решимся на сотворение этих чар, — признал Лукас.
— Но достанет ли у нас сил, чтобы расплести чары великих данов прошлого, если мы согласимся сделать это? — неуверенно вопросила колдунья, поводя плечами.
— Вам нужно будет лишь дать знать заклинанию, что вы родственны магам его сотворившим, чтобы нити чар явили свою структуру и обрели подвижность, манипуляции же над заклятьем производить буду я, мне же, если сработает эффект рикошета, и придется расплачиваться в случае неудачи, — успокаивающе улыбнулся Минтане маг. — Магические энергии пройдут через вас, но ударят по мне.
— А что вы говорили о крови? Что это значит? — собравшись с духом, уточнила Минтана, несмотря на все предварительные разговоры о малой жертве рисующая в своем воображении боль и кровавые потоки, слишком крепко въелась в ее сознание мысль о нерушимости заклятья данов.
— Вам придется пометить своей кровью печати из таурита, именно на них закреплены концы нитей заклятья. Пометить — значит покрыть тонким, но сплошным слоем крови, текущей из нанесенных самим себе порезов. Только после этого я смогу начать работу, — честно признался Лукас, сочувственно глядя на колдунью.
— Печати не какие уж и большие, — вслух подумала Минтана и решительно объявила, не оставляя себе времени на дополнительные терзания и раздумья: — Если вы решите использовать эти чары, я буду помогать и постараюсь уговорить помочь Высокий Табурет. Темный принес большое зло в наш мир, но не меньшее зло сотворили те, кто своими чарами превратил Арродрим в его Узилище. Плененный он обрекает наш мир на погибель, мне остается только верить, что, обретя свободу, Темный сдержит слово и Алторан освободится от его присутствия. Я согласна рискнуть!
Пока Минтана и Лукас вели беседу, Мирей сидела в кресле опустив голову и плотно сомкнув веки, руки жрица держала чашечкой, губы ее беззвучно шевелились, творя молитву или просто испрашивая совета. Но как бы то ни было, первой изумленно ахнула Элька:
— Мири! — а потом уже заметили и все остальные, ибо теперь происходящее было просто невозможно не заметить.
Ковшик ладоней эльфийки полнился золотистым живительным светом. Это сверкающее чудо росло и ширилось, стекая из рук по юбке Мирей, поднимаясь вверх по тонкой блузке, облекая девушку в одежды из ослепительного золота, окрашивая ее черные волосы в цвет спелой пшеницы. Хрупкая фигурка жрицы сияла, как восходящее солнце. Только если на светило было бы больно смотреть, то взгляды, устремленные на эльфийку, купались в расплавленном свете, нежно ласкающем все вокруг. На это дивное сияние хотелось смотреть бесконечно, душа стремилась окунуться в него целиком и раствориться в ласковом свечении, познавая живительно тепло. Сколь долго длилось волшебное истечение света, сказать не мог никто, но постепенно сияние потускнело, умеряя яркость, некоторое время оно еще сохранялось бледно-золотым ореолом вокруг Мирей, а потом исчезло, словно впиталось в поры ее гладкой, смугловатой кожи. Девушка открыла глаза, и друзья увидели, что в них и прежде проблескивающих золотом, пылает тот самый дивный свет.
— Я так понимаю, мадемуазель получила ответ? — утвердительно спросил мосье Д" Агар, разнежившийся в ласковом свете, исходящем от девушки.
— И не один, — с искренней радостью улыбнулась Мирей. — Вы выбрали нужное заклятье, Лукас. Ирилия не возражает.
— Это было посвящение? — прямо спросил проницательный Гал, некогда хорошо даже слишком хорошо знакомый с ритуалами Светлых Богов.
— Теперь я жрица второй ступени, — с достоинством отозвалась эльфийка, осеняя себя знаком цветка. — Ирилия явила мне свою милость и дала благословение.
— Если не тебе, то кому?.. — риторически вопросил воин и склонил голову перед Мирей в знаке признания ее заслуг, но более волшебные изменения в присутствии посторонних команда обсуждать не стала.
— Вам нужна наша поддержка при разговоре с Высоким Табуретом? — проницательно уточнил у Минтаны интриган Лукас.
Благодарная улыбка была магу ответом, колдунья весьма опасалась своей начальницы и не знала, как та отреагирует на шокирующие вести, попирающие устои данов, а тем более Минтана пока не представляла, как ей уговорить Дравелию не только смириться с происходящим, но и активно ему поспособствовать. Сама следя за разговором Посланцев Богов с Темным, заточенным в недрах Арродрима, недоверчивая колдунья убедилась в необходимости немедленных и, казалось бы, невероятных действий. Но чтобы склонить на свою сторону твердую и столь же несгибаемую, как древесина столетнего шураба, Дравелию по мнению Минтаны требовалось нечто большее, чем все красноречие одной единственной, пусть и очень умной и пользующейся высоким доверием властей колдуньи.
— И кто пойдет уламывать леди Высокий Табурет поучаствовать в плетении заклинания этой ночкой? — Элька с интересом оглядела друзей, стараясь навскидку угадать счастливчика-добровольца.
— Полагаю, тот, кто произвел на дан Дравелию наиболее сильное впечатление, — высказался Лукас и попросил: — Мадемуазель Мирей, мы нуждаемся в вашем даре, не подскажите ли вы нам наиболее подходящую кандидатуру?
Жрица кивнула и ответила:
— Эсгал. Она считает его надежным, сильным и мудрым. Ему Дравелия поверит.
— Галу нельзя не верить, — запросто согласился Макс.
— Воистину, ты пользуешься сногсшибательным успехом на Алторане у лиц обоего пола, мосье Эсгал, — не удержался от слегка уязвленной улыбки Лукас, рассчитывающий, что эльфийская целительница назовет его имя, впрочем, сам воин удивился ничуть не меньше мага, хоть и не выказал этого столь явственно.
— Да уж, неисповедимы тропы к женским сердцам, — удивленно хмыкнул Рэнд, сморщив нос, и смерил высокого воителя оценивающим взглядом, словно стараясь понять, что в суровом мужчине есть такого, чего недостает ему, обаятельному ворюге. — Ты, Гал, с Дравелией и парой слов не перемолвился, а вот поди ж ты… Если так и дальше пойдет, нам у тебя уроки куртуазного обращения брать придется.
— Молчаливый мужчина — находка для женщины! С таким кавалером паузы в собственных речах делать не надо! Так что Гал избрал правильную тактику! — воздев палец вверх, наставительно объявила Элька и, не удержав серьезной мины на своей подвижной мордашке, хихикнула: — Казанова наш!
— Пойдемте, — обозначив свое согласие одним единственным словом, позвал Минтану и Нала мужчина, стараясь не показывать своего смущения и стремясь побыстрее уйти из-под обстрела остроумными репликами коллег. Чем таким заковыристым его назвала Элька, Эсгал так и не понял, но сильно подозревал, что ехидная девушка имела в виду что-то очень нехорошее.
