— У нас есть яблоки — и свобода!
— А завтра вы поедите рыбки из Мраморного моря, — пообещала она. — Царь Мраморного острова — мой большой друг, он нам непременно поможет.
Наконец-то на глазах у Мирины выступили слезы, она отошла от остальных и присела у ручья. Женщины дали ей выплакаться в одиночестве, но, наконец, когда она так устала, что слезы иссякли сами собою, вдалеке послышался негромкий ритмичный звук. Мирина утерла глаза, встала и побрела к лагерю. Все женщины — и Лунные Всадницы, и те, что еще недавно были рабынями, и даже их дети — танцевали вокруг костра, соединив руки, поворачиваясь туда и сюда и запрокидывая головы к луне. Там, под яблонями, они двигались согласно, как одна, и пели странную песню, что поддерживала их в Трое на протяжении многих лет, полных лишений и тягот.
Мирина подошла ближе, а женщины все пели и пели — о, как нежно и задушевно! От каждой из них и от всех вместе взятых к ней хлынуло утешение — могучей, неодолимой волной. Мирина приблизилась вплотную, плясуньи замедлили шаг и остановились, не зная, не причиняют ли ей ненароком еще больше боли.
— Нет-нет, — воскликнула Мирина. — Не останавливайтесь! Всегда, всегда танцуйте этот танец. И не смейте его забывать. Это — танец великой силы, он поможет вам преодолеть все испытания, что вам еще предстоят.
— Мы никогда его не забудем. — Акася протянула ей руку. — Иди к нам в круг. Сегодня мы пляшем в честь Томи, а после, всякий раз, танцуя этот танец, мы будем вспоминать о храбром мазагардийском воине.
Улыбаясь трясущимися губами, Мирина шагнула к ней.
— Спасибо тебе, — прошептала она.
Рабыни раздвинулись, уступая ей место, и вновь запели и задвигались в лад, покачивая головами из стороны в сторону и запрокидывая лица к серебристой луне.
* * *
Стоял месяц Молодых Листьев. Пятеро всадниц застыли на гребне самого высокого из холмов над густо заросшей лесом долиной реки Термодон. Они с надеждой глядели на юг. Шесть месяцев минуло с тех пор, как пал город Троя, и большинство мародерствующих ахейцев возвратились по домам. Земли, по которым пролегали пути кочевых племен, мало-помалу вновь становились безопасны.
Атиша и Хати заметно состарились и одряхлели, передвигались они с трудом, но этим вечером дома усидеть ну никак не могли. Ифигения и Кентаврея проехали чуть вперед. Более всех не терпелось четырехлетней Фебе: она скакала верхом на своей кобылке так же уверенно и держалась так же прямо, как взрослые.
— Госпожа Змея, ну, Госпожа Змея, скорее, скорее к нам! — нетерпеливо нашептывала девочка.
Наконец вдалеке заклубилась пыль. Все, сощурившись, вгляделись в нужном направлении.
— Это они? — заверещала Феба.
— Да, мой цветочек ладанника, думаю, что они! — Голос Атиши дрожал от волнения.
Всадницы сорвались с места. Атиша с Хати чуть сдержали лошадей, дабы сполна насладиться поразительным зрелищем. Мирина стрелой неслась к ним верхом на Исатис во главе огромного конного отряда, бок о бок с ней летели Акася с Корониллой. А следом за ними мчались наездницы верхом на великолепных скакунах — холеных, с блестящей шерстью. Скакали они так, словно провели в седле всю жизнь, каждая облачилась в кожаные доспехи, вооружилась луком и пристегнула к бедру колчан, битком набитый стрелами. Малыши уверенно восседали впереди матерей, дети постарше лихо управлялись с собственными лошадьми. Лунные Всадницы вновь стали силой — могучим, несокрушимым воинством.
— Госпожа Змея… — Голос Хати сорвался. По морщинистым щекам хлынули слезы. Старуха крепко стиснула Мирину в объятиях. — Глазам своим не верю, — прошептала она. — Ты привела новый отряд Лунных Всадниц!
— Бабушка, — упрекнула Мирина, — ты же никогда не плачешь!
— В такой день, как сегодня, можно и поплакать! — Сегодня Хати и впрямь не стыдилась собственных слез.
— Мы знаем обо всех твоих радостях и горестях, мы следили за тобою в зеркало, — печально поведала Мирине Атиша. — Мы знаем о дерзкой опрометчивости Пентесилеи; знаем и о тех, кто остался там навсегда.
Хати утерла глаза.
— Горько мне думать, что, когда я умру, от некогда могучего племени мазагарди останетесь только вы с малюткой Фебой.
— Ну, не совсем так, бабушка, — с улыбкой поправила ее Мирина. — Очень скоро мне понадобится помощь повитухи — я ведь могу на тебя рассчитывать?
И молодая женщина бережно накрыла ладонью округлившийся живот. Атиша и Хати облегченно рассмеялись.
— Выходит, мы с Фебой — не последние из племени мазагарди!
Стоял месяц Палящего Зноя. День выдался особенно жаркий, Мирина с Ифигенией устроились рядышком у водопада. Крохотная Миринина дочурка Тамсин лежала тут же в тени, суча ножонками, но сейчас женщины не обращали на нее внимания. Они сосредоточенно глядели каждая в свое зеркало — хотя видения им открывались одни и те же.
Внезапно потрясенная Ифигения пронзительно вскрикнула.
— Он мертв! Мой отец мертв!
Мирина потянулась к подруге и сжала ее руку. Но ни одна не посмела оторвать взгляда от зеркальной поверхности. Ибо Кассандра — та, о ком они беспокоились более всего — стояла лицом к лицу с Клитемнестрой, матерью Ифигении. Лицо стареющей царицы пылало дикой яростью. Сейчас она, несмотря на темные волосы и всю свою ожесточенность, очень походила на сестру Елену.
Клитемнестра обвиняюще простерла к Кассандре обагренную кровью руку, но троянская царевна не дрогнула. Она не отступила ни на шаг — она заговорила. И хотя Мирина с Ифигенией слов не различали, они отлично понимали, о чем идет речь. Внезапно Клитемнестра понурила голову и зарыдала. Кассандра обняла ее и принялась утешать.
— Она знает, — промолвила Мирина. — Теперь твоя мать наконец-то знает, что ты в безопасности.
Ифигения тяжело вздохнула.
— И это мне отрадно.
На глазах у Мирины с Ифигенией Клитемнестра, рука об руку с Кассандрой, сошла по высоким ступеням к причалу, где уже дожидался корабль. Она торопливо провела царевну на борт, а сама вернулась на пристань и осталась там, провожая ладью взглядом Гребцы ударили веслами, команда ставила паруса.
Кассандра устроилась на палубе. Паруса наполнились ветром, капитан приказал сушить весла. Подруги переглянулись: в лице Кассандры читалось безмятежное спокойствие.
— Она в безопасности, — облегченно выдохнула Ифигения. — Но куда она направляется?
Мирина улыбнулась — и не задержалась с ответом.
— На остров Сминфий. Возможно, в один прекрасный день мы с тобой тоже там окажемся.
