– Наших? – Ши Чжаньцюн приподнял бровь.
– Прошу прощения у главы, – поправился Гусунь. – О заставах и частях ордена Линшань.
– Молодой человек, – веер в руках мастера Хэна на какое-то мгновение всё же застыл, – видит Небо, у тебя есть причины чувствовать обиду на меня. Но уж настолько-то всё раздувать зачем?
Остальные мастера снова переглянулись, но что они думают, было неясно. Глава Ши поджал губы. Гусунь мучительно раздумывал над подходящим ответом, но его не находилось. Просто крикнуть «я не раздуваю!» было бы слишком по-детски, а продолжать настаивать на своём, когда тебе не верят… можно, но смысл?
– Что ж, – нарушил затянувшуюся паузу глава, – ты говорил, что шпионил за мастером Хэном не в одиночку. Посмотрим, что скажут остальные твои… сообщники.
– Целый заговор, – не то с возмущением, не то с иронией пробормотал Ван Цинфэн. Гусунь молчал, сжав зубы. Он не сомневался, что друзья его поддержат, вот только… Если не верят ему, поверят ли им? Да, они знают, что Хэн Линьсюань встречался с наймитами Меев и связан с контрабандистами из лавки Се. Вот только все эти обвинения тот уже отверг с лёгкостью необыкновенной. Вернее, не то, чтобы совсем отверг, но превратил свои поступки во что-то пусть и не совсем законное, но для ордена в целом безобидное. А завладеть каким-то бумагами или ещё чем-то, что подтверждало бы версию Гусуня, никому из них не удалось. Возможно, в этом преуспел судья Кан, но… Его-то какая муха укусила?! Почему он, уже придя к главе Ши с обвинениями, вдруг взял их обратно?
Неужели… Неужели глава так хочет покрыть своего любимчика, что надавил на честного чиновника, пришедшего с докладом об измене? Но если Ши Чжаньцюн настолько безрассуден, что готов признать врага родным отцом, то Гусунь сделал большую ошибку, втянув в это дело других. Впрочем, даже если его подозрения насчёт главы беспочвенны, это ничего не меняет. До сих пор он не задумывался, как быть, если не удастся достигнуть успеха в затеянном предприятии. Зато теперь истинное положение вещей встало перед ним во всей своей неприглядности. Сговор карается тяжелее, чем одиночное преступление. И пусть главарь он, Гусунь, но остальные тоже будут подвергнуты каре.
Мысль Гусуня металась, будучи не в силах найти выход. И тут вдруг в глубине этого мрака мелькнул луч надежды.
– Глава Ши, этому ученику ещё есть что сказать.
– Говори, – отозвался глава.
– Глава Ши, если мастер Хэн действительно только покупал занятные вещицы и делал заказы мастеровым из Фэнчэна, то зачем ему хранить в своём доме списки личного состава приграничных гарнизонов и перепись населения с распределением военного призыва по уездам и волостям?
Вот теперь веер замер, более того, со щелчком захлопнулся. Лицо главы Ши окаменело.
– Ты видел их собственными глазами? – ледяным тоном спросил он.
– Нет. Но их видела ученица Жунь Ваньи.
Очень не хотелось впутывать в это дело Ваньи, но… Ученики, убирающиеся в личных домах своих мастеров, знают многое. Тогда они в который раз поспорили, мог ли Хэн Линьсюань быть шпионом, и Гусунь подбил подругу пошарить на столе и в шкафах своего учителя. На следующий день девушка вернулась понурая, и Гусунь, слегка надавив, вынудил её признаться, что да, подозрительные бумаги у мастера Хэна действительно были. Правда, когда он сам смог выбрать время и незаметно заглянуть в дом мастера Хэна, то компрометирующие списки уже исчезли. Гусунь подосадовал и почти забыл об этом, потому что больше привлекать Ваньи к своему расследованию не собирался. Она всё же женщина, а значит, слаба духом…
Но сейчас выбора просто не было.
– Что ж, – Синь Гуйфэн вопросительно посмотрел на Ши Чжаньцюна, – полагаю, глава, надо спросить эту ученицу. Что она там видела и видела ли вообще хоть что-нибудь.
Глава помедлил, и Хэн Линьсюань неожиданно поддержал собрата:
– И в самом деле. Если эта ученица действительно шарила в моих бумагах, пусть скажет это нам в лицо.
Они обменялись долгими взглядами, потом Ши Чжаньцюн кивнул:
– Ты прав, шиди. Шиди Ли, не сочти за труд послать кого-нибудь за ученицей Жунь.
Ученик убежал, мастера ждали в молчании. Каждая минута казалась вечностью. Наконец послышались лёгкие шаги, и во двор вошла Ваньи. Гусунь попытался ободряюще улыбнуться ей, Ваньи жалобно посмотрела на него, потом опустила глаза и поклонилась главе и остальным заклинателям.
– Итак, ученица Жунь, – тон Ши Чжаньчюна не предвещал ничего хорошего, – этот внешний ученик утверждает, будто ты рылась в бумагах своего учителя и видела там списки военнообязанных. Это правда?
Ваньи снова вскинула расширившиеся глаза на Гусуня.
– Прости, – вздохнул тот. – Я всё тебе объясню. Но тебе придётся им сказать. Просто поверь мне.
– Мы ждём, – напомнил глава Ши.
Ваньи сглотнула и что-то пробормотала себе под нос.
– Громче.
– Эта… эта ученица… ничего не видела.
– Ваньи! – Гусунь выдохнул. – Не бойся. Это я тебя заставил. Просто скажи им.
– Эта ученица ничего не видела, – повторила девушка на этот раз чётко и ясно.
– Благоразумная девица, – хмыкнул Ли Баовэнь.
– Возможно, она говорит правду, – возразил Ван Цинфэн. – Я слышал, что с этим учеником её связывают… особые отношения, скажем так. Возможно, он рассчитывал, что его влияния хватит, чтобы заставить девушку поддержать его ложь.
– Всё же не дело, когда ученики настолько мало заняты, что у них хватает времени на «особые отношения», – Синь Гуйфэн покосился на Хэн Линьсюаня. – Особенно, если при этом они ещё и якшаются с внешними учениками.
– Шиди Синь, как шиди Хэн обращается со своими учениками – это его дело, – мягко, но непреклонно произнёс Ши Чжаньцюн.
– Да, глава, конечно.
– Ваньи, – мастер Хэн наклонился вперёд, кончик веера упёрся в столешницу, – ответь мне. Мне очень не хочется думать, что кто-то из моих учеников роется в моих вещах. Ты ведь этого не делала, верно?
Ваньи замялась, облизывая губы – а потом вдруг упала на колени:
– Эта ученица провинилась и молит о наказании! Она и правда искала в бумагах учителя что-то… Но ничего не нашла! Ученик И Гусунь смутил её разум, но Ваньи никогда не верила! Никогда не верила в то, что мастер Хэн может быть преступником и предать орден Линшань!
Гусунь глотнул воздух. Кулаки сжались сами собой, хотелось схватить девчонку за горло и трясти до тех пор, пока все лживые слова не посыпятся из неё наружу…
– Ну, что ж, – сказал Синь Гуйфэн, – полагаю, мы всё выяснили.
– Ты прав, шиди, – согласился Ши Чжаньцюн, – на этом разбирательство можно заканчивать. Шиди Хэн, со своей ученицей ты разберёшься сам. Что до этого ученика…
– В ордене ему больше делать нечего, – высказался Ван Цинфэн.
– Верно. Полагаю, ссылка в Бэйцзян будет для него достойным наказанием. Шиди Хэн, тебя не затруднит проследить, чтобы приговор был выполнен как должно, а до тех пор ученик И не доставлял хлопот?
– Нисколько, глава, – веер снова раскрылся. – Ваньи, ты можешь идти. О твоём наказании поговорим позже.
Далеко Ваньи не ушла – когда Гусуня повели обратно, она продолжала топтаться рядом с воротами и попыталась поймать его взгляд. Гусунь молча отвернулся. Ваньи сделала свой выбор, предав не только его, но и всех его друзей, и больше с этой женщиной его ничего не связывало.
Снова оказавшись в той тихой комнате, Гусунь просто лёг на лежанку и уставился в потолок, не шевельнувшись даже когда ему принесли ужин. Он бы не удивился, если б на пороге появился Хэн Линьсюань, обвинил его в попытке побега или ещё в каком-нибудь вздоре и приказал под этим предлогом забить палками, чтобы он больше точно никому ничего не сказал. Вполне в духе мастера Хэна было бы. Но день закончился, начался и прошёл другой, а Гусуня никто не трогал. Это было даже удивительно.
На третий день Гусунь всё же поднялся – глупое тело хотело есть насколько, что голод притупил даже отчаяние. Вяло пережёвывая остывшую пищу, юноша столь же вяло удивлялся тому, что всё ещё находится здесь. Долго ли – снарядить пару солдат, да и отправить их конвоировать ссыльного в место ссылки? Но глава Ши и мастер Хэн почему-то не торопились приводить приговор в исполнение.
