Глава Нолдокора только головой покачал и сделал князю знак глазами – не надо.
Но толпа уже загудела:
– Пусть расскажет! Правосудие! Его заслуживают даже сидхи! Выслушаем!
– Но здесь нет волхвов Прона, – начал было Иван.
– Пусть рассудит этот волхв! – перебили его.
– Но Дренадан – слуга Ящера, а не Прона! – крикнул Иван. Дренадан сдержал улыбку. Сейчас князю было удобнее забыть о том, какими полномочиями наделен главный волхв любого бога.
– Если он провел праздник Купайлы, почему бы ему не судить! – возразили снизу. – Пропустите эльфку, пусть говорит!
Отдельные крики: «Нельзя верить сидхам!» потонули в общем шуме. Впрочем, Чистильщики быстро сообразили, какую пользу они могут извлечь из такого поворота дела.
– Закон о чистоте расы! – завыли они. – Казнь на месте! Очищение! Все, кто допустил осквернение нашей крови, должны быть наказаны!
Эльфка пробралась к баррикаде. Абдула протянул ей руку и втащил на стол.
– Ну что же, Ваниэль, расскажи нам все, как было, – сказал Лакгаэр.
– Пообещай говорить правду, – сказал Дренадан.
– Обещаю, – отвечала Ваниэль.
– Знай, что если ты солжешь хоть в полслове, Ящер жестоко накажет тебя, – сказал волхв. – Он ненавидит клятвопреступников.
– Нас позвала в хоровод одна из ведьм, – начала эльфка.
– Это правда! – донеслось с высоты. Ведьма снизилась и зависла рядом с Ваниэль. – Я, Марина, звеньевая крыла «Змей», позвала эту эльфку и Карину, мою старшую, в хоровод!
– Карина спросила эту ведьму, где их подруги, а та сказала, что мол, расслабься, не надо контролировать все, сегодня ночь безрассудства… – продолжала эльфка.
– Да, все так и было! – громко подтвердила ведьма.
– А потом Карина спросила меня, по любви или по расчету мы, эльфки, выходим замуж, – непринужденно сказала Ваниэль. – И я сказала, что большей частью – по расчету. Карина тогда сказала: «Мы с вашим Верховным магом вместе в замке дракона были, так это точно, за него можно только по расчету замуж выйти. А я устала рассчитывать, Ваниэль. Я хочу горячего тела, страсти, безрассудства… Сегодня и впрямь такая ночь!».
– Что было потом? – спросил Иван.
– Потом за ней пришел любовник, – сказала Ваниэль. – Молодой красивый парень. Карина познакомила нас, и когда он улыбался, я хорошо разглядела его клыки… Это был мандречен, в чем я клянусь перед вашим богом!
По толпе медленно прокатился смех. Митя сочувственно посмотрел на барона.
– Кто-нибудь еще хочет сказать? – спросил Дренадан.
– Я, – с каменным лицом сказал Владислав. – Начальник моей стражи нашел наемника, с которым разговаривала Карина. Наемник подтвердил, что ведьма ушла с человеком… И княжич Дмитрий, кстати, сказал то же самое.
Княжич кивнул. Он опасался гнева Ящера больше эльфки и не хотел связывать себя.
– По просьбе жителей Рабина я рассмотрел это дело, – медленно и отчетливо сказал Дренадан. – Показаний трех свидетелей – боевой ведьмы Марины, барона Ревенского и эльфки, которые не знакомы друг с другом, вполне достаточно для того, чтобы решить этот случай. Ведьма Карина ушла с мандреченом, и нет никаких оснований, я подчеркиваю – никаких – обвинять в чем бы то ни было наших гостей. Это не государственное дело, а всего лишь дело двух мужчин и женщины. Закон о чистоте расы не может быть применен.
– Так сказал судья, которого вы сами выбрали, – сказал Иван. – Все, дело закрыто.
По толпе пронесся невнятный гул, а потом она медленно начала распадаться.
– Нам пора возвращаться, – сказал Лакгаэр.
– Мои дружинники проводят вас на корабли, – сказал Иван.
– Я приглашаю всех людей Рабина с ответным визитом на наш берег, – сказал глава Нолдокора. – На праздник урожая.
– Надо дожить, – усмехнувшись, сказал князь. – Но все равно, благодарю тебя, Лакгаэр.
– Я приглашаю всех, кроме тебя, Дренадан, – тяжело глядя на волхва, продолжал старый эльф.
Волхв Ящера усмехнулся.
– Обычно ответчики, выиграв дело, относятся к судьям совсем по-другому, – заметил Дренадан. – Так и рвутся отблагодарить…
Лакгаэр отрицательно покачал головой.
– В тебе когда-то текла наша кровь, – сказал глава Нолдокора. – Но из-за той крови, что течет в тебе сейчас, я запрещаю тебе ступать на наш берег!
Иван озадаченно перевел взгляд с одного на другого. Волхв очень неприятно улыбнулся.
– Я понял тебя, – сказал Дренадан. – Но если я все же приду? Что тогда со мной будет?
Лакгаэр чуть наклонил голову к плечу и прищурился. Он вспоминал одно старое мандреченское выражение.
– Тогда я покажу тебе дорогу, по которой ты давно должен был пройти, – сказал глава Нолдокора. – Прощай, жрец. До свиданья, князь.
Снизу уже тянулись руки – эльфы хотели помочь спуститься своему предводителю. Но несколько свободных рук, чтобы подхватить спрыгнувшую Ваниэль, в толпе тоже нашлись.
– Чего это Лакгаэр на тебя так взъелся? – спросил князь.
– Что это значит, «покажет дорогу, по которой ты давно должен пройти»? – спросила Светлана.
– Так мы называли показательную казнь в воспитательном лагере во время бунта Детей Волоса, – ответил волхв.
– Ты такой старый? – сказала целительница и тихо ойкнула, смутившись. – Прости, Дренадан…
– Я не женщина, чтобы стесняться своего возраста, – пожал плечами волхв.
– Надо же, сколько лет прошло, – сказал Иван задумчиво. – А они все не могут вам простить.
Дренадан не ответил. Он смотрел вслед эльфам.
Окруженные дружинниками князя, гости двигались в сторону дороги. Чистильщики сбились тесной кучкой у почти прогоревшего Купальца, и ничем не пытались препятствовать исходу своих врагов.
– Кто у них там заводила? – спросил Иван, глядя на Чистильщиков.
– Светозар, – сказал Владислав. – Сын купца первой гильдии Пафнутия Жадного.
– Он мой ровесник, – добавил Митя.
Князь покачал головой.
– Опасный зверь этот Светозар, – сказал Иван.
– Почему? – спросил Митя.
– Он уже умеет проигрывать, – ответил князь.
Россыпь синих искр озарила темноту. Лакгаэр завесил над носовой фигурой последней ладьи, ждавшей эльфов, магический шар. С дороги казалось, что в руках деревянной статуи Ульмо вспыхнул факел.
– Ты солгала, чтобы спасти всех нас? – спросил Марфор.
Дружинник князя Ивана, шедший рядом с ними, сосредоточенно смотрел в сторону леса и даже бровью не повел при этих словах эльфа. Возможно, воин слишком сильно опасался последней безумной попытки Чистильщиков и был весь поглощен наблюдением за подступами к дороге, или действительно не знал эльфийского.
– Не только поэтому, – ответила Ваниэль.
Ульрик покосился на них, потом на дружинника.
– А вы дома не могли бы поговорить? – спросил столяр.
– Ты так его любишь, – задумчиво продолжал Марфор, не обращая внимания на Ульрика. – Но за что? Я его тоже знаю. Он холоден, как черный лед [11], и для достижения своей цели пойдет не то что по головам – а по трупам.
Ваниэль сказала мокрым от слез голосом:
– Он не всегда был таким, поверь мне. Погоня за Эрустимом иссушила его душу… Он всего этого не хотел. Он жил здесь, ждал, и надеялся, что дракон не придет, и он всю жизнь проведет вот так – помощником столяра.
Марфор недоверчиво покачал головой.
– Ваниэль права, – хмуро сказал Ульрик. – Ну подумай сам, Марфор. Ведь если бы он этого хотел, ему достаточно было нанять одну мандреченскую ведьму и спуститься в замок за Эрустимом.
Ваниэль всхлипнула. Марфор обнял ее.
– Не плачь, Ваниэль, – сказал он. – Хорошо, пусть он даже лучший из мужчин – но он не стоит ни такого самопожертвования, ни, тем более, твоих слез…
– Марфор! – закричал Лакгаэр с ладьи. – Ульрик! Ну что такое, вечно вы последние! Сколько можно ждать!
Лакгаэр смотрел, как Шенвэль жадно пьет.
– Да, так все и было, – сказал старый эльф. – Что ты теперь думаешь делать с Эрустимом?
