Это даже упражнениями было нельзя назвать, этому процессу подошло бы другое название. Человек и оружие были одним целым, они не оставляли возможности зрителю отделить одного от другого.
Мартин совершал выпады и уходы, он перетекал, как капля воды, из одной боевой стойки в другую, движения были выверенными и отработанными. За столь увлекательное и завораживающее зрелище было бы даже не жалко отдать денег. У нас в городе он точно собрал бы немало монет на главной площади. И в десять раз больше получил бы от жен купцов, которые были охочи до таких молодцов, как он.
— Очень сильный боец, — прошептала мне на ухо Аманда. — Да не высовывайся ты так из окна, он нас заметить может.
Ошеломленный увиденным, я чуть не по пояс вылез на улицу. И за спиной своей уже не следил, хоть и собирался.
— Ну да, — согласился я, выполняя просьбу Аманды. — Я такого и не видел никогда.
— Я видела нечто подобное в нашем замке, года два назад. Приезжал к нам один мастер глевии, — очень серьезно сказала Аманда. — Я же тебе говорила, что мой папенька очень охоч до турниров и поединков, это у нас фамильное. Каждый год он проводит пару-тройку бугуртов и два больших турнира фехтовальщиков — весенний и осенний. На них со всего Рагеллона бойцы съезжаются. Я потому кое-кого из наших соучеников до школы знала, хоть бы того же Аллана или Виктора Форсеза. Ну, как знала? Видела, когда они с отцами своими к нам приезжали. Так вот Мартин очень хорош, можешь мне поверить. Не знаю, где он научился так владеть глевией, но мастер Ромни, тот, про которого я говорю, этим оружием владел самую чуточку лучше. При этом один против трех мечников выходил и побеждал их, я это сама видела.
— И для чего ты мне это сказала? — Я не отрывал взгляда от Мартина, который в это время сделал что-то вроде кульбита, не выпуская из рук своего оружия.
— Ты на него точишь зуб. — Аманда не отводила глаз от моего лица. — Это знают все. Ты только и ждешь случая, чтобы его убить. Исподтишка ты этого делать не станешь, не тот ты человек, а значит, вызовешь его на поединок. Там-то Мартин тебя и убьет или покалечит так, что тебе не то что об учебе — о нормальной жизни придется забыть. Я не видела тебя в деле, не знаю, насколько ты хорош в настоящем бою, но… Ты извини меня, ладно? Так вот уверена, что он лучше тебя.
— Прямо вот уверена? — Ее слова меня задели.
Ну да, я не мастер, но кто четверых на дороге завалил? Пусть селян, но четверых. И потом, чего это я его вызывать на поединок буду? Я бы как раз охотнее на темной дороге с ним повстречался, имея явное преимущество. Особенно после увиденного. Главное — продумать все как следует и следов не оставить.
— Я вижу, как ты двигаешься, — заявила Аманда. — Вижу, как ты держишь шпагу, как отбиваешь удары. Я наблюдала за твоими тренировками с Гарольдом. Эраст, ты фехтовать начал недавно, и не говори, что это не так. У тебя есть реакция, ты умеешь думать, что прекрасно для бойца, у тебя отличный глазомер, но этого против Мартина мало. Ты не простоишь против него и двух минут.
Я молчал, поскольку возразить ей мне было нечего. А что, так оно и есть.
— Да ты не смущайся, — положила Аманда мне ладонь на плечо. — Я же говорю — мой батюшка только этим и занимается все дни. Клинки всех видов где только можно, полные коридоры вояк, на главном дворе всегда кто-то кого-то шпагой уродует, огромный погост рядом с замком. Мое первое слово было «шпага». Не «мама», не «папа», а «шпага». И воспитывал меня отставной капитан королевской гвардии. Остальные дети у отца — мальчишки, девочка одна я. Кто будет бонну заводить ради меня одной? Да и какая нормальная женщина отправится в дом, где даже в коридорах то и дело кто-то кого-то убивает? Так что если я в чем-то и разбираюсь в этой жизни, то в стали и в том, как ближнего своего за Грань отправить с надлежащим умением. Я и Рози не боялась, если честно. Она кинжал неправильно держала, так что риска не было совершенно. Если что, то я бы его у нее выбила из рук и ей самой им же глотку и перерезала. За руками-то моими она не следила, думала, что я свое оружие ищу, которого нет. Так вот тебе Мартина не победить.
— А кому победить? — загнав обиду поглубже, спросил я.
— Гарольду — тоже вряд ли, — поджала губы Аманда. — Он неплох, но не контролирует ситуацию, зарывается сильно. Слишком много в нем азарта и самолюбования, а это — верный путь к поражению. И еще он постоянно открывает левый бок, не прикрывает его дагой. Мартин его убьет почти наверняка. Возможно, я и ошибаюсь, но моя точка зрения такова. Не так быстро, как тебя, но убьет. Вот Аллан — этот сможет победить. Фрайтинг, откуда он родом, славится своими фехтовальщиками, а его наверняка учили лучшие из лучших. Он первый сын, и старший Орибье точно приглашал для него кого-то из грандов клинка. Скорее всего, Малитто или Густава Генке, они как раз там живут. Я же видела тогда, как он дрался. Ну, помнишь, я тебе рассказывала? С Форсезом он тогда сцепился.
Ну да. Сам я этот бой не видел, но про три удара меньше чем за минуту помнил. При этом Форсез был далеко не селянин, он наверняка знал, как шпагу держать.
— Про остальных наших ничего не скажу, — нахмурилась Аманда. — Не видела их в деле. Но тоже вряд ли. Да вон смотри, что он творит. Это «каскад».
Мартин, стоя на месте, как будто взорвался серией ударов, глевия двигалась так быстро, что выпады выглядели, как одно смазанное движение.
— И с места не сходит, что характерно, — прошептала Аманда. — Да, это сильно.
Аллан Орибье, я твой должник. Выйди я с оружием против того, кто сейчас внизу тренируется, тут бы моя жизнь и кончилась. И еще — ты тактичен, сейчас я это понимаю. Ты наверняка оценил мастерство Мартина, ты откуда-то знаешь про него. И, щадя мое самолюбие, сказал, что мы с ним близко друг к другу стоим. На самом деле между нами — пропасть.
Гарольда надо предупредить, а то сложит он свою лихую голову, и останусь я без друга. У меня до этого друзей никогда не было, только подельники, и терять того, кто им стал, я точно не хочу. Пусть эта дружба только на время, пусть ненадолго, но не хочу. Да, кстати.
— Аманда, — спросил я, — а почему ты меня предупредила? Просто потому, что пожалела?
— И поэтому — тоже, — не стала врать она. — Но не только. Понимаешь, есть в жизни события, которые протягивают между людьми некие связующие нити. Наше приключение в Фюслере было одним из них. Мы тогда как-то все сблизились — и ты, и я, и Фюнц. И даже Жакоб с Ромулом, хотя они и не из нашего круга. Я не хочу, чтобы кто-то из вас вот так просто умер. Ну да, мы все здесь живем с постоянным ожиданием смерти, инициация не за горами. Но это — другое дело, это судьба и причуды богов. Каждый из нас получит то, что ему уготовано, и тут ничего не изменишь. А вот здесь — изменить можно, что я и сделала.
