— Ни в коем случае, — мило возмутилась девушка. — Давно светские вечера не доставляли такого удовольствия… Тем более на мне удобные туфли, — не удержалась от ехидной фразы Лея, демон одобрительно хмыкнул.
— Тогда, быть может, мне следует предложить вам какой-либо напиток?
Объявили обед и гости проследовали в обеденную залу, обстановка которой не показалась Лее подходящей для принятия еды. Ал'Берит выдвинул для неё стул, соединённые между собой различные кости. Лея с опаской села. Предмет мебели не спешил рассыпаться под её весом, хотя выглядел очень хрупким. Виконт сел рядом. По его примеру она сняла перчатки и постелила на колени салфетку. Как ни странно, на этот раз голодать не пришлось. Обилие человеческой пищи даже привело её в замечательное расположение духа. Всё-таки желудок, душа и сердце имеют между собой очень тесную связь. Гости весело общались. Увы, поддержать их беседу Лее не предоставлялось возможным, в виду того, что она не была столько близко знакома с объектами обсуждений, а разговор о погоде был не так уж актуален в Аду с его постоянным климатом. Сосед по другую руку от Ал'Берита, принимающего оживлённое участие в беседе, к счастью, тоже был не расположен к общению. Так что эта часть бала прошла для девушки весьма и весьма приятно. Но, как говорится. Полоса белая, полоса чёрная… И светлая вместе с обедом подошла к концу.
— После обеда герцог всегда развлекает своих гостей каким-либо особым зрелищем. Его задумки всегда отличаются оригинальностью, — как бы вскользь, с воодушевлённым предвкушением заметил Ал'Берит, прежде чем начать надевать перчатки.
Рука Леи на автомате дотронулась до кармашка платья. Виконт еле заметно кивнул, как будто знал о задуманном. А, может, и знал. От Дайны или другого источника. Лист мемуаров он же достал откуда-то. Девушка осторожно достала горошинку, и той же рукой взяла маленькую виноградинку. Проблем не возникло. Ал'Берит помог ей выйти из-за стола, и они последовали в бальный зал.
— А сейчас, я прошу вашего внимания, господа! — возвестил герцог. — Настало время для небольшого развлечения.
Ал'Берит слегка сжал руку Леи, но это никак не повлияло на неё. Она была спокойна, как никогда в жизни. Все эмоции просто напросто исчезли. Было лишь то, что нужно сделать. И ничего больше. Ибо, в конце концов, какая разница, что мы чувствуем, думаем или говорим? Не так уж это и важно. Создает нас только то, что мы не делаем. Или делаем. Ведь именно это и поворачивает колесо судьбы.
В зале возникло пламя портала, чтобы погаснуть всего через пару секунд, и оставить после себя пятерых людей. Двух мужчин, двух женщин и ребёнка. В какой-то момент Лея подумала, что именно так. Всё правильно. Вот они те, кого она любит. Не знакомые, ни подружки, ни тем более мужчины, не задерживающиеся в её жизни. Только эти пятеро. Родители. Брат и его жена. Племянник. Разве что кота не хватает. Кто его покормит?… Лея почувствовала, что улыбка пробивается через стянутые мышцы. Это же смешно думать про кота перед лицом предстоящего. И, всё-таки, он как всегда, оказался самым счастливым существом. Есть такой анекдот-байка про мысли кошки и собаки. Собака думает: «Хозяин меня любит, кормит, ухаживает. Наверное, он Бог». Кошка думает: «Хозяин меня любит, кормит, ухаживает. Наверное, я Бог». Наверно, и правда есть в них что-то божественное, раз Мурчика здесь нет…
Лея вспомнила, что должна удивиться. Заставить сердце биться быстрее для учащённого пульса. Расширить глаза и застыть так на мгновение. Ненадолго, ибо удивление весьма короткая эмоция. Бросить любопытный взгляд на герцога, затем на Хдархета, стоящего в предвкушении дальнейшего.
— Дочка! Доченька! — кричит пожилая женщина, сбивая планы Леи. Она хочет подбежать, но цепи в руках горгулов удерживают её.
Вот она мама. Непривычно встрёпанная. Она давно у демонов, ибо обычно тщательно закрашенная седина отросла на несколько сантиметров. Одежда грязная, как и лицо. Но такие знакомые руки тянутся к ней. Руки. Полные нежности и доброты. Подзабытые картины, промелькнувшие в одно мгновение. Мама завязывает такие непослушные шнурки. Почему у неё всегда получается? А вот и разбитая коленка от первой поездки на двухколёсном велосипеде. А вот и ветка берёзы с маленькими зелёными листочками. Это настоящее чудо, ведь вы вместе принесли её с мороза и поставили в вазу. А вот и чёртики из намыленных волос, так было интереснее купаться… Вдруг первая неудача в школе. После неё ещё много обид и страхов. И даже, когда это просто ночной кошмар, мама рядом. Даже тогда, когда ты плачешь и не хочешь, чтобы кто-то был близко. Она держит тебя за руку и не отпустит никогда.
Мама! Мамочка!
«Холодна, как лёд. Холодна, как лёд», — пульсируя забилась одна и та же фраза в мозгу Леи, но она намеренно сморщила лицо, как если бы увидела что-то мерзкое и противное.
— Ваше превосходительство, вы не позволите ваш кнут? — попросила Лея Ал'Берита.
У того из воздуха возник огненный кнут. На этот раз пылал только самый кончик, рукоять была чёрной. Но взяв его в руки, девушка почувствовала, как сильно тот всё равно жжёт ладонь. Умей она обращаться с таким оружием, то можно было бы нанести один единственный удар… Но Лея не умела… Она замахнулась и ударила, попав по рукам. Женщина закричала. Скорее от сильного ожога, нежели нанесённой раны.
— Как ты смеешь так обращаться ко мне?! — прошипела Лея. — Ко мне. Ко второму заместителю наместника Аджиданта, одного из городов Ада! Не смей обращаться ко мне иначе, как госпожа Пелагея, человек!
Лея нанесла ещё один удар, чтобы в корне задушить возможность ещё каких-либо слов со стороны семьи. Но мама, округлив глаза, не верила. Она что-то пыталась сказать, открывая рот, как выброшенная на берег рыба, и тянула раненые руки. Мужчина с сединой на висках обнимал и удерживал жену, а затем, с гневом посмотрев на дочь, отчётливо проговорил.
— Будь ты проклята! Отродье!
Ещё несколько ударов кнутом. Веки открыты, но глаза всё равно словно не видят, куда и по кому приходятся удары. Или не хотят видеть. Глубокая рана навеки иссекла лицо отца. Он, пытаясь выглядеть достойно, молчит и лишь проводит ладонью по щеке.
Папа… У него всегда в руках фотоаппарат или видеокамера. Он всё время снимает, а потому фотографий самого папы в семейном альбоме почти нет. А ещё он очень занят на работе, и пообщаться можно только на выходные или праздники. Потому что, когда он возвращается вечером, уже пора спать. Но с папой всегда весело. С ним можно пойти на берег встречать рассвет. Или зажарить с гордостью пойманную уклейку и бежать вдоль реки, пуская кораблики из коры. Брат делает сам, а дочке папа помогает, и потому у неё кораблики самые красивые! А каждый Новый Год он приносит огромную ёлку до потолка, и вы её вместе наряжаете… А ещё у папы в ящике, где хранятся документы, есть старая записная книжка. Она на самом дне прячется. Там, среди стихов про армию и признаний в любви маме с вычеркнутыми или добавленными словами, там есть ещё две странички. Для одной из них служит закладкой маленький кусочек оранжевой клеёнки с верёвочкой из пожелтевшего от времени бинта. На нём имя Пелагея. Это родильный браслетик. А на самой страничке всё о ней. Когда родилась, сколько весит, когда научилась ходить, когда появился первый зуб… Папа так и не узнает, что она нашла эту книжечку.
