— Кейн… — мелодично произнес знакомый голос.
Я не ответил.
— Понравилось в нашей штаб-квартире? Как тебе птички? Я уверен, ты им тоже понравился!
— Как ты убил его? — медленно спросил я. Голос немного дрожал.
— Как? — легко рассмеялся Вэйн. — Из вот этого револьвера, любезный. Я готов в любую секунду нажать на курок, и ты — останешься здесь. Два мертвых оборотня, это мило.
— Оборотня нельзя убить из револьвера.
— О, ты так думаешь? В самом деле? — вновь высокий мягкий смех. — Дружище, это не простой револьвер.
— Вот как, — с трудом успокаивался я.
— Да, мой друг Кейн, это серебряный револьвер. Ты разве не знал, что если серебро попадает в кровь оборотня, он умирает? Что же, ты видишь собственными глазами тело Джонни Доугсона. Мертвое, боюсь.
— Так Доугсон был оборотнем? — спросил я, краем глаза наблюдая за направленным на меня оружием.
— Да, любезный, таким же как и ты. Поверь, он бы очень много отдал бы, чтобы обладать таким товаром, который у меня.
— Товаром? — эхом отозвался я.
— Да-да, тем товаром, — На лице у наемника была та же маска — небольшая, белесая, со странными узорами.
— Так ты отдашь его мне? — поинтересовался я, думая, что делать.
— О, любезный Кейн, ты такой наивный. Ведь я же просил тебя убить его, а получилось — убил его я.
— Но никто же не просил тебе встревать в драку, — возразил я.
— Поверь, если бы ты был в состоянии прикончить Доугсона, ты бы это уже сделал, — вкрадчиво промолвил Вэйн. — А так…
— Так что же ты будешь делать? — спокойно спросил я, намереваясь скоро осуществит очень дурацкий план.
— Я… — замешкался убийца. — О, я мог бы убить тебя. Или заставит просить прощения на коленях. Или сделать своей верной собачкой, выполняющей грязную работу… Что тебе по душе?
— Я бы предпочел, чтобы ты убрал свою поганую задницу отсюда побыстрей, — произнес я, прыгая вперед. Когда моя рука была в нескольких дюймах от горла наемника, мне в грудь уперся револьвер.
— Ты слишком храбрый, дружище Кейн, — еле слышно пробормотал тот. — Но ты бы сдох сейчас, если бы не сделал этого.
Наступила пауза, я тяжело дышал, упрямо глядя в светлую маску.
— Ты должен увидеть еще кое-что. Я отпускаю тебя, но знай — ты в любую минуту под моей властью.
Дуло отошло в сторону, и Вэйн начал отходить. Медленно, не убирая револьвер.
— Иди ты к черту, — крикнул я, — Давай, стреляй, мне плевать на твой серебряный пистолетик.
Вэйн не ответил, только покачал головой, идя все быстрее.
— Вернись! — закричал я, побежав за ним.
Он только рассмеялся, и быстро метнулся вправо, в туманистую рощу.
Я бежал несколько минут, петляя, ища эту тварь. Но ответом был лишь унылый дождь, и брызгающая грязь под ногами.
Jadovit
ПОДАРОК ЗОНЫ
Серия — S.T.A.L.K.E.R
Чернобыльская Зона. Зона отчуждения. Мы судим о ней свысока. Но мы не пытаемся понять ее.
Яркий солнечный свет, струящийся сквозь аккуратные пулевые отверстия в одной из стен, заставил меня поморщиться. Ну а вам приятно, когда спокойно лежишь, и тут бах — пучок света в лицо. Кстати. Почему лежим? И вообще. Кто я?
Попытка поставить на ноги ту оболочку, которая имеет честь называться моим телом, была не очень удачной. С тихим стоном я сполз на пол. В голове царил полный беспорядок. Ничего. Посидим чуток, и все пройдет. Так. А что мы имеем в распоряжении?
Две ноги, обутые в обычную армейскую обувь. Выше обуви, мои нижние конечности были облачены в армейские штаны. Такого же цвета. Сконцентрировав свой взгляд на всем том, что было выше, убедился, что черный цвет, почему-то был «основным». А ведь в Зоне это выдает. Как черная клякса на снегу. Стоп. Какая зона? И почему Зона?
Мои размышления были прерваны непонятным звуком, раздавшимся в соседней комнате. Как будто кто-то идет…
Существо, метнувшееся в мою сторону, было отброшено сильнейшим выстрелом. Опустив руку… Опять не сходится. С опаской посмотрел на свою левую конечность, все еще сжимающую оружие. Магнум 44 калибра. Карманная пушка, имеющая название Орел пустыни. А среди сталкеров — Биг Бен. По-моему, со мной что-то не то. Вдруг там, откуда выметнулось невидимое создание, вновь раздался шум. Вскочив на ноги, вытащил пистолет и замер. Ствол оружия был направлен на дверной проем. Простояв в неудобном положении еще минуту, осторожно огляделся. Кстати! Мое тело уже совершенно не болело. Может все из-за адреналина?
Комната, в которой я находился, была самой обычной. Старая кровать, у изголовья которой приютилась маленькая тумбочка, с сиротливо стоящей на ней иконой. Русская печь, на которой можно спать во время сильных холодов. И тело твари. Осторожно подойдя к распростертому созданию, носком ботинка ковырнул его. Тварь никак не прореагировала на столь бесцеремонное отношение. Конечно, мало кто сможет возмущаться, имея две половинки черепа. В разных концах комнаты. С еще большим уважением посмотрел на оружие в своей руке. Кровососа с одного патрона. Да еще так четко.
Вновь «прорыв» памяти. Покрутив головой, замер. Постепенно в моем мозгу всплывали разные картины:
Зона, монстры, сталкеры, аномалии, группировки…
Артефакты…
И почему-то водка.
Но ведь я ее не пью. Странно. Теперь знаю что-то. Вернее очень много чего-то. О том месте, где я сейчас. Но кто я сам?
Еще раз, оглядев себя — убедился, что черный цвет, наверное, сейчас в моде. Причем вся одежда была очень новая и чистая. Как будто только из магазина. Или со склада. Порывшись по многочисленным карманам, обнаружил много разнообразнейшей чуши — спички, пару патронов к магнуму, маленький ножик, котором, в лучшем случае, можно было убить лишь муху. И клочок бумаги, заляпанный кровью. С одним словом.
Барс.
Каждая буква была написана корявым детским почерком. Так твоя дочь подписывает в первом классе тетрадь, или сын калякает пожелание на поздравительной открытке. Кровь на записке. Детский почерк. Барс.
В Зоне существует множество различных поверий и примет. Одна из них — тебе дают имя. И это имя — отображение тебя. Значит, так тому и быть. Барс. В Чернобыльской Зоне. Ученые с ума сойдут. Продолжив обыск комнаты, уставился на один предмет, поражавший своей чужеродностью. Вернее сам предмет был обычным. Обычный сталкерский рюкзак, куда можно сложить всякое барахло. Но вот цвет его оставлял желать лучшего. Нет, он был не черный. Рюкзак, сиротливо приютившийся возле, печки поражал своей белизной. Он был белым. БЕЛЫМ. Как чистейший снег, высоко в горах. Как облако, спокойно дрейфующее в небесах. Как скатерть, после приезда тети Аси.
