— Ты думал, что с ней будет после рождения ребенка? — спросила целительница, косо взглянув на меня.
— До этого еще далеко! — махнул я рукой.
— Хорошо. Тогда скажи: на Белтейн ты возьмешь Бригу за себя?
— Обязательно!
— Ну, ладно, — задумчиво протянула Сулис.
Я радовался, что в животе Лакуту живет часть Тарвоса, но то, что она постоянно находится в моем доме, мне изрядно мешало. В редких случаях, когда у меня находилось время обнять Бригу, я не мог забыть о Лакуту. Уже одна мысль о том, что она тут, рядом, действовала на меня, как ушат холодной воды. Мне приходилось сдерживаться, шептать, когда хотелось кричать от радости. Конечно, Брига тоже это чувствовала. В ней росло разочарование. Но мы же не могли все время отдаваться друг другу где-нибудь под деревом. Стоило мне выйти из дома, как тут же находились люди, которым позарез нужен главный друид. Да, я то и дело решал проблемы племени, и, наверное, решал удачно, поскольку люди считали мои решения все более мудрыми. Но свою-то проблему я решить не мог.
Я уже думал, не предложить ли Лакуту в жены Крому Даралу, когда ребенок наконец родится... Но с Бригой этот план не обсуждал. Она любила Лакуту. Брига любила всех, кому помогала.
К сожалению, я много чего не обсуждал с Бригой. Когда-то наши отношения сверкали яркими красками, я мог полностью раскрыться перед ней, не скрывая самых глубинных пластов моего существа, которые не понять больше никому. А вот она так и не захотела раскрыться передо мной, продолжая таить внутри свои опасения. Она все еще боялась любить из страха потерять. Я не настаивал, хотя начал ревниво присматривать за ней и страдать от чувства незавершенности наших отношений. Естественно, никакая магия в них и не ночевала.
Но иногда Брига мимоходом касалась кончиками пальцев серебряной пряди в моих волосах. В такие моменты в лице ее проступало благоговение. Я не раз собирался спросить ее, что она видела в тот день в Роще, почему после этого пришла ко мне, но я так и не решился. Она была моей женщиной, и мне этого хватало. Порой даже слишком. Так я понял, что мечтать о Бриге, хотеть Бригу, пожалуй, лучше, чем получить Бригу на самом деле. В реальности Брига оказалась женщиной, с легкостью отвлекающей меня как своим присутствием, так и отсутствием; женщиной, которую никак не получится игнорировать, но сама она легко игнорирует меня; женщиной, постоянно грызущей ногти, так и не сказавшей ни разу тех слов, которых я ждал от нее; женщиной, с интересом посматривающей на других мужчин; принимающей решения только самостоятельно, без всякой оглядки на меня. Короче, свободный человек!
Полагаясь на силу ритуала, я ожидал, что брак изменит ее. Древние церемонии в Белтейне были разработаны не только для увеличения рождаемости, но и для формирования модели женского подчинения.
Ах, какой красивый Белтейн выдался в этом году! Даже нависшая угроза римского нашествия не помешала нашей радости. В небе пылал Великий Огонь, рождая в людях ответный жар, и Брига откидывала назад свою увенчанную цветами голову и смеялась.
Диан Кет повторял законы о браке, но я его почти не слышал. Глаза невольно продолжали следить за маленькой женщиной в длинной юбке; вот она заметила мой взгляд и неожиданно покраснела! Брига!
Волосы падали ей на спину тремя тяжелыми косами, в каждую был вплетен стебель пшеницы с прошлого урожая. Вокруг нее разливалось золотое сияние, и я гордился тем, что все видят, какова моя Брига!
Замужние женщины почтили праздничное дерево Белтейна. Мужчины следили за ними, представляя эти ласковые руки на своих телах. А потом начался древний танец, в котором женщины неторопливо убегали, а мужчины так же неторопливо их догоняли. И тогда женщины сдавались своим преследователям.
Этот танец кельты исполняли на протяжении многих веков, притоптывали, прихлопывали и пели, восхваляя жизнь. Через наши соединенные руки текло само бессмертие, словно река, струящаяся из прошлого в будущее. Я рассчитывал, что ритуал повлияет на Бригу, но на меня самого он повлиял еще сильнее. Пока мои ноги повторяли фигуры танца, бывшие уже старыми, когда человечество только входило в пору зрелости, мне неожиданно открылся смысл бытия, совершенный и незапятнанный. Жизнь — это мы. Великий и святой завет Творца: Быть!
Танец закончился. Я стоял за спиной Бриги, плотно прижавшись к ней бедрами, обхватив руками грудь. Я готов был кричать от бьющей из меня фонтаном радости жизни. Плоть не стала искать слова, она просто бросила нас на землю.
И вот мы лежим, а во мне словно копится огромное напряжение, готовое разразиться громовым раскатом. Брига уткнулась лицом в мое плечо и прихватила зубами кожу. В этот момент я вылетел из себя и закружился в творящем водовороте, где Источник в непрерывном движении вечно создает и разрушает миры, удерживая мироздание в равновесии. Под веками я видел роящиеся образы; они возникали, усложнялись неимоверно и растворялись, чтобы возникать снова и снова. Наверное, это продолжалось долго, а когда закончилось, я ощутил себя опустошенным и легким, как перо. Брига прошептала мое имя.
Я поднял голову. Люди вокруг нас медленно шевелились, размыкая объятия, трудно приходили в себя. Многие из зрителей обычно составляли компанию молодым парам, чтобы усилить первую супружескую связь. Но на этот раз экстаз захватил всех. Целительница лежала с Дианом Кетом, Гобан Саор с милой служанкой. Женщина нашлась для каждого мужчины. Кузнец Теймон обнимал явно не свою жену, а невдалеке счастливая Дамона не хотела отпускать от себя какого-то молодого человека, заставившего ее снова почувствовать себя юной и наполненной страстной радостью. То тут, то там вспыхивал счастливый и немного смущенный смех, я слышал, как люди удивлялись сами себе.
— Это наш молодой друид повел всех за собой, — услышал я чьи-то слова.
Ко мне подошел Граннус. Двигался он неуверенно, с трудом прокладывая дорогу между лежащими парами. Выглядел он помятым, одежда испачкана в траве и прошлогодних листьях. Все это однозначно выдавало его участие в общем ликовании. И это старый Граннус, переживший свою семидесятую зиму!
— Отведи жену в то место, которое приготовил для нее, — говорил он по очереди каждой супружеской паре. — Празднуйте, пока медовая луна не угаснет. — Подойдя к нам, он участливо пробормотал: — Все в порядке, Айнвар. Теперь мы справимся и без тебя. Никто вас не потревожит, пока твой бочонок меда не кончится.
После брачного ритуала каждой паре выдавали традиционный бочонок медовухи, и пока он не кончится, их обычно старались не беспокоить. Я давно подготовил для нас убежище на уединенной поляне в глубине леса; там стоял маленький шатер, укрывавший от дождя. Один из моих телохранителей получил приказ дежурить на расстоянии крика, но так, чтобы не лез на глаза. Погода стояла сухая, и мы редко ночевали в палатке, предпочитая спать под деревьями и звездами.
Но рано или поздно все кончается. Опустел и наш бочонок. Пришлось возвращаться в поселок. За дверью дома я неожиданно обнаружил кучу золотых украшений.
— Лакуту! — окликнул я, — откуда это взялось?
— Это моё, — небрежно ответила Брига. — Я посылала за ними.
— Куда посылала? Кого? Зачем?
— Сразу после праздничного танца. Ты собирал припасы, а я поговорила с твоими телохранителями и попросила передать моим родичам секванам, что вышла замуж за главного друида карнутов. Не буду же я позориться перед его племенем, как нищенка! Вот они и прислали мое приданое, — с гордостью добавила она.
— Постой! Ты что, отправила моих людей с собственным поручением? После того, как мы поженились?
— Ну да! А что тут такого? — Она пожала плечами.
Ничего не изменилось. Жизнь шла, как прежде.
В Ночь летних звезд Лакуту родила. Брига разбудила меня, я послал за целителями, и вскоре в доме набилось полно людей. Я хотел выйти, но Лакуту позвала меня и попросила остаться, хотя женщины то и дело гоняли меня с места на место, чтобы не мешался.
