как ноги его повисли. Заяц дрыгнул лапами, но до охотника не дотянулся.
— Не бузи, пушистый, сейчас отпущу.
Пойманный за уши заяц притих. Владимир воспользовался этим, закрыл глаза и сосредоточился. В этот раз он знал, что сказать и чего просить у природы:
— Великая сила природы, я прошу у тебя помощи и поддержки. Во имя мира и добра награди меня способностями в мгновение ока преодолевать препятствия. Моим близким грозит темная сила и несчастье. Мне их нужно защитить. Прошу смиловаться надо мной.
Владимир постоял какое-то время с закрытыми глазами, но ничего не произошло. Он осторожно глянул на зайца, боясь увидеть изменения в нем, но им животным ничего не произошло. Заяц ждал, когда его отпустят и осуждающе смотрел на Владимира карими глазами.
— На свою жену так смотри. Сколько укора в твоём взгляде.
Владимир отпустил зайца. Тот, не теряя времени, быстро скрылся в кустах и был таков.
Опять у него ничего не вышло. Владимир чувствовал, что он делал что-то не то. В этот раз он применил насилие над зайцем, поймав его. Но иначе было никак, с зайцем так просто невозможно поговорить.
— Надо обратиться к тому, кому я не принесу вреда. Этот кто-то сможет меня спокойно выслушать и добровольно подарить силу. А с кем у меня получается лучше всех общаться, — вслух подумал Владимир и тут же ответил: с мертвыми и нечистью.
Слова из легенды снова вспомнились ему: «Третья ведьма обратилась к миру мертвых и стала повелевать ими». Владимиру на ум пришло одно имя — Адель. Владыка мертвых часто выбирался в мир живых, чтобы заключить с доброй душой сделку или соблазнить совершить злодеяние. Адель отличался от других демонов тем, что всегда являлся на белый свет в красивом обличье. Его обаянию и красоте невозможно было отказать. И также тяжело было его раскусить. Но Владимир нашел это решение. Зеркало показывало дьявольскую сущность. Он обнаружил это, когда кувыркаясь с Адзулой в постели, Владимир посмотрел в зеркало, которое висело возле входной двери. Увиденное отражение смертельно испугало его.
«Вот черт, — тогда подумал он. — Кого я только что отодрал?»
Натянув нижнее белье, он выскочил из дома. После этого он несколько дней избегал Адзулы, боясь ее дьявольского гнева и женской ненависти. Но она быстро вернула его своим очарованием. Отныне зеркало было перевешено на кухню, а Владимир, находясь рядом с Адзулой, взглядом старался избегать всех зеркальных поверхностей.
«Адель, Адзула, Шимора — все трое меня ненавидят. Есть Калика, симпатичная потустороняя барышня, но я не знаю, как связаться с ней. Может, может»... — думал Владимир, выходя из леса.
Звон колоколов церкви перебили его мысли. Владимир прислушался к нему. Ему очень нравилось, как колокольчики звенели между собой. Откуда-то из-за деревни встрепенула стая ворон и с гарканьем улетела в поле. Владимир направил взгляд туда, откуда вылетело воронье. В том месте было кладбище. Именно туда ему нужно было сходить.
Не теряя времени, Владимир пошел к кладбищу. В уме он перебирал к кому можно было обратиться за помощью.
«Дядя Слава был алкашом, он точно не поможет. Фарида апа злая склочница, от нее снега зимой не допросишься. Деда Толя был ещё... От чего он умер? Кажется, утонул. Ой, тогда к нему точно не надо, он так и живёт на болоте. Кто ещё? Фроська, Фроська... милая моська. Удавилась из-за жениха, с армии женатым вернулся. Тоже не подходит. А не Фроська ли теперь бродит вдоль дороги и пугает водителей? Да какая разница! Кто ещё есть?»
Довольно быстро Владимир добрался до кладбище. Он бродил между деревянными крестами, ища знакомое имя, и находил, но все было не то. Владимиру нужна была добрая душа, что покинула мир умиротворённой, а ему попадались алкаши и злыдни. В конце концов, он остановился возле одной могилки, заброшенной и сгнившим крестом. Таблички с именем не было, но Владимир по разговорам знал, что здесь была погребена бабушка Серафима. Ее помнили только старики и отзывались о ней благодушно, что у нее самой не было детей, но ко всем относилась словно к родственникам. Находились и те, кто пользовался ее добротой, однако она ни для кого не жалела доброго слова или поступка. То были нуждающиеся, а таким она не могла отказать. Бабушка Серафима была вроде знахарки, лечила травами и настоями, на Рождество гадала незамужним девушкам и учила приворотам. Ушла она из грешного мира самой лучшей смертью, просто не проснувшись утром. Всей деревней ее хоронили. Облачили в новые одежды, отпели и отправили в последний путь, на том о ней и забыли.
Владимир смотрел на сорную траву и вспоминал по крупице то, что слышал об этой женщине. Жалко ему стало ее могилку. Он присел на колени и начал драть траву. С трудом вырывался сорняк, пытался сопротивляться, за десятки лет обжился тут и корень пустил, но Владимир не жалел его. Когда земля оказалась очищенной, Владимир отряхнул руки о штаны и встал. Он был доволен работой. Сделал доброе дело, теперь можно было и обратиться за помощью к бабушке Серафиме. Возможно, что она захотела бы отблагодарить за его добрые намерения.
— Здравствуйте. Я почти вас не знаю, а вы меня тем более, но я много слышал о вас хорошее. Местные очень любили вас и обращались за помощью, а вы старались дать даже больше, чем могли. Сейчас таких людей, как вы, наверно, нет. Но я стараюсь таким быть. А почему бы и нет? Я знаю, что сильнее остальных, поэтому делюсь с людьми тем, чего у меня много...
Владимир замолчал. Ему пришло озарение, что он просил совершенно не то. Зачем ему нужна была сила, когда она у него была в избытке? После этого он почувствовал, что вовсе запутался. Теперь бессмысленно было просить у мира мертвых способности. Но он собрался с мыслями и решил закончить ритуал словами:
— Вы всегда помогали нуждающимся, не откажите и в этот раз. Помогите избавить девушку от проклятия. Позвольте ей вернуться к себе домой, к родным, к тем, кто ее любит и ждёт.
Владимир ждал, что что-то случится, но ничего не происходило. Он обошел могилу вдоль тропы, вернулся, встал на колени, чтобы ещё раз повторить речь, и что-то заметил. Осколок стекла блестел в земле. Владимир, ворча про себя на мусор, аккуратно взялся пальцами за стекло, но не смог вытащить его. Тогда он разгреб землю и обнаружил, что это был не осколок, а
