Ознакомительная версия.
«А посуда вперед и вперед по лесам, по болотам идет», — всплыли в уме строчки Корнея Чуковского из «Федорина горя».
Видимо, я твердила стишок вслух, как заклинание, потому что, когда мы наконец спустились вниз, демон мило поинтересовался, что это я с таким чувством бормотала себе под нос.
— Классика всегда уместна, — неожиданно смутилась я.
В самом деле, не объяснить же высшему демону, что в качестве ободряющего средства использовала детский стишок.
Коридор от подножия крутой лестницы расширялся. Теперь мы с Аполлионом вполне могли идти бок о бок, не задевая каменных стен руками. Аллилуйя. А то, признаться, я начала опасаться приступов клаустрофобии. Тиграшу, правда, пришлось идти за нами, что его хорошему настроению не способствовало — ну не доверял он демону, и все тут. Терпеливо ожидавшая окончания нашего спуска провожатая смерила нас ироничным взглядом глаз с вертикальными зрачками и предложила следовать за ней. Будто у нас был выбор.
Само подземелье оказалось каким-то нетипичным. Я ожидала сырости, заплесневелого запаха, спертого воздуха, отсыревших стен, дверей с решетчатыми окошками, чтобы тюремщикам сподручней было наблюдать за узниками, деловито шныряющих под ногами крыс с омерзительно голыми хвостами. Готова была услышать скорбное звяканье цепей и душераздирающие стоны несчастных узников, еще не смирившихся со своей печальной участью. Но ничего этого не было.
Было вполне сухо. Стены испускали темно-красное мерцание, а факелы, закрепленные в специальных гнездах, давали достаточно света, чтобы можно было передвигаться по коридору, не рискуя запнуться о какой-нибудь выступ. По обе стороны коридора действительно располагались массивные двери. Но решеток в них не было и подозрительных стонов и воплей не доносилось. В воздухе вместо затхлой сырости плыл аромат каких-то экзотических благовоний с отчетливыми нотками пряностей и цветов. И шепот. Шепот… Эротичный, интимный, словно кто-то нежно нашептывает на ухо предложения страстные, желанные, восторженно-запретные. Будто водят по коже куском теплого бархата, и от этого в сладком предвкушении судорожно сжимаются мышцы живота. Но стоило лишь попытаться сосредоточиться на отдельных фразах, как манящий голос замолкал, оглушая тишиной, а в душе возникало острое, тоскливое чувство потери и сожаления.
— Ты тоже это слышишь? — Я дернула за рукав Аполлиона, чтобы привлечь его внимание к звукам.
— Что именно? — спросил он.
И я почему-то смутилась, словно меня только что застали за чем-то недозволенным.
— Ничего. Показалось. Скажите, а Лилия тоже за века не смогла придумать ничего нового в области мучений грешников? — поинтересовалась я.
Что угодно, лишь бы навязчивый голос заткнулся. Одно дело, когда мне надоедают клинки. К ним я успела немного привыкнуть, а тут еще один прилип.
Привратница резко остановилась, обернулась и обожгла меня таким взглядом, будто я только что залепила ей звонкую пощечину и одновременно плюнула в душу.
— Да будет вам известно, госпожа Лилия совершенна во всех своих действиях, — наставительно изрекла она.
Думаю, если бы меня не сопровождал Аполлион, точно бы не поздоровилось. Да-а, не каждое начальство удостаивается такой пламенной любви подчиненных.
Госпожа Лилия ожидала нас, стоя посреди кроваво-красной комнаты, обитой мягкой на вид тканью и освещенной ярким светом огня в решетчатой жаровне. По стенам живописно развешаны разнообразные кнуты, хлысты, наручники, а также множество предметов неизвестного назначения. С потолка свисали толстые, натертые до блеска железные цепи. У противоположной стены крепились лакированные перекладины из темного дерева с массивными креплениями. Сама демоница, облаченная в немыслимое плетение из белых кожаных ремней, действительно напоминала хрупкий цветок с терновыми шипами, и смотрелась на редкость гармонично в подобном убранстве. Красоту ее жемчужной кожи только подчеркивали ремни, казавшиеся невыносимо грубым обрамлением для такого совершенства. Серебристые, будто подернутые снежным инеем волосы острижены коротко и подкручены вверх, отчего прическа напоминала колокольчик. Пронзительно-синие, с металлическим оттенком глаза смотрели с нескрываемым интересом. В руках она держала хлыст, время от времени пропуская темные тугие кольца плетеной кожи между пальцами, затянутыми в белые перчатки. Раздававшийся при этом звук напоминал шелест змеиной кожи о пустынный песок.
— Аполлион! — Голос Лилии прозвучал с эротическим придыханием такой концентрации, что у любого мужчины были все шансы потерять голову от страсти. — Понадобилось всего лишь три сотни лет, чтобы ты снова переступил порог моей скромной обители. В аду, наверное, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз ты почтил скромных ночных сестер своим визитом.
И в довершение своих слов демоница растянула ярко-алые губы в многозначительной улыбке, казалось, предназначенной каждому индивидуально и дорогой сердцу, как самый желанный подарок на Новый год. По-кошачьи розовый язык медленно и влажно скользнул по губам. Я поймала себя на том, что завороженно пялюсь на ее рот, словно заранее предвкушаю некое продолжение, и от этого по телу медленно разливалось тягучее томление. Я судорожно вдохнула воздух и с удивлением обнаружила, что, оказывается, долгое время задерживала дыхание. Странно. С чего бы это?
Конечно, от ироничного взгляда Аполлиона не ускользнуло мое состояние.
— Не волнуйся. При встрече с ночными сестрами ориентация несколько сбивается. Здесь раздвигаются рамки дозволенного и становится не важной такая мелочь, как половая принадлежность.
— То есть если бы на месте хозяйки замка здесь стоял, скажем… ночной брат, то опасаться следовало бы и за тебя тоже? — мучительно краснея, ехидно поинтересовалась я.
Ненавижу, когда так происходит, но некоторые вещи способны вогнать меня в краску, словно трепетную школьницу. Эта комната сильно напоминала камеру пыток, но в некоем извращенно-гламурном варианте. Сейчас я отчаянно жалела, что не путаю понятия «филателист» и «мазохист».
Мой вопрос заставил несколько поблекнуть улыбку ночной сестры, и она даже сделала плавный шаг назад, элегантно качнув хвостом с украшенным бисером серебряной кисточкой на конце. Но тем не менее ответа она ждала с любопытством в голубых глазах.
— А это было бы действительно страшно для тебя? — с лукавой улыбкой на чувственных губах поинтересовался демон.
«Да на черта ты мне сдался?» — чуть не ляпнула я, но взгляд вовремя упал на кольцо с янтарем на пальце, и скрепя сердце пришлось прикусить язык. В конце концов, я здесь в роли невесты Аполлиона, и объявлять незнакомой демонице, что «жених» мне совершенно безразличен, — глупо.
Ознакомительная версия.
