Ряды собравшихся воинов дрогнули и распались — под последовавшие за приказом главы окрики и понукания десятников и сотников воины поспешно занялись привычными сборами, а Олдер, глядя на тёмную воду Лерии, тихо позвал:
— Антар…
Пожилой Чующий словно бы только этого и ждал — едва ли не через мгновение он вынырнул из густой тени между домами и, подошедши к Олдеру, склонил пегую от седины голову:
— Слушаю, глава…
— Мечнику необходима надлежащая жертва — найди со своими людьми в деревне быка и приведи его вон к тому взгорку.
Антар понимающе улыбнулся самыми краешками губ.
— Рыжего, глава?
Но Олдер на эту улыбку лишь мрачно качнул головой:
— Уж какой сыщется, такой и будет… Лишь бы изъянов не имел…
— Будет сделано, глава. — Больше не задавая излишних вопросов, Антар немедля ушёл выполнять данное ему поручение, а Олдер направился к опустевшему сараю, в который ещё совсем недавно были согнаны обитатели Выселок. Подошёл к распахнутой настежь двери и, опёршись рукою о косяк, посмотрел в царящую внутри темноту, в которой с трудом угадывались силуэты лодок…
Тысячник, конечно, и раньше слышал присловье о малом камушке, способном остановить и заклинить тяжёлые жернова, но сбежавшая лесовичка была даже не камешком, а хрупкой тростинкой — невысокая, гибкая, не по-деревенски белокожая и стройная. Казалось, её можно переломить одним неосторожным движением пальцев, а вот поди ж ты… Впрочем, если вещунья в своё время ушла из Реймета, её внешней хрупкостью обольщаться не следовало: в середине у лесовички — стальной стержень…
Тысячник потёр переносицу, тщетно пытаясь разобраться в том, что он чувствует к ускользнувшей из его колдовских тенёт дикарке: ненависть, раздражение или, ни много ни мало, восхищение… Пробраться в лагерь, просчитать, как отвлечь внимание часовых, поджечь корабль и освободить пленных — задача не из лёгких… Конечно, лесовичке сыграло на руку головотяпство дозорных, но оно ни в коем разе не преуменьшало её собственные смелость, смекалку и самоотверженность. Вызволяя селян, лесовичка рисковала головой, а Олдер привык считать женщин хитрыми, изворотливыми и свято блюдущими лишь свои интересы существами. С ними при должном отношении можно провести немало приятных часов и сбросить накопившуюся в походах усталость, но вот, нежа такую кошечку, никогда не следует забывать о том, что под бархатными подушечками на лапках она прячет острые лезвия коготков, а мурлычет и ластится лишь до тех пор, пока ей это выгодно…
— Глава… — раздалось сзади, и Олдер, тряхнув головой, обернулся. Антар же, поймав его взгляд, доложил: — Мы нашли необходимое…
— Хорошо. — Олдер бросил ещё один взгляд в сторону сарая и направился в лагерь. О странной лесовичке он подумает как-нибудь потом, а пока следовало решить возникшую из-за её действий задачу…
Впрочем, совет с собравшимися сотниками много времени не занял: едва взглянув на карту, Олдер окончательно утвердился в принятом ранее решении — путь через болото теперь оставался единственно верным, ведь в грядущем сражении ему была нужна не только победа, но и голова князя Лезмета. Амэнский Владыка в этот раз не ограничился свойственными ему намёками и туманными загадками, высказав своё пожелание совершенно открыто: Крейговский Властитель слишком уж зажился на этом свете, так что это сражение должно стать для него последним…
Лезмет с самого начала похода и был для Олдера главной целью — именно ради него и была затеяна эта хитрость с затерявшимся среди лесов отрядом, долженствующим выйти как раз в тылы крейговского войска — именно туда, где и пребывал обычно князь Лезмет. О передвижении же основой части амэнских войск, которые и должны были выманить крейговцев на подходящие позиции, Олдер узнавал благодаря колдовскому амулету. Неприглядная, хоть и крупная бусина на кожаном шнурке, которую тысячник носил на запястье не снимая, была связана невидимыми нитями со своей парой, находившейся у Ревинара, взявшего под командование ударную часть амэнского войска.
По тому, как холодеет или нагревается бусина, опытные колдуны могли рассчитать расстояние, разделяющее амулеты, а смена цветов помогала им определить состояние владельца второй бусины — здоров, болен или убит… Сейчас находящаяся у Олдера бусина излучала тепло — он вывел своих людей в нужном месте, но теперь, после того как изначальный шин был раскрыт, крейговцы, конечно же, изменят свои позиции. Вот только болото они по-прежнему будут считать непроходимым…
Раздав короткие указания, Олдер направился к пригорку — солнце уже показалось над верхушками деревьев, на траву упала густая роса — день обещал стать ясным и жарким… Намеченная же жертва оказалась даже лучше, чем на это можно было бы рассчитывать, — Антар в который раз расстарался, найдя для заклания пусть и некрупного, но в меру откормленного, ярко-рыжего, с белыми чулками на передних ногах молодого быка… Тот, кстати, относился к происходящим вокруг треволнениям с полнейшим безразличием, гораздо больше интересуясь росшей прямо под его копытами свежей травой… Такое поведение животного тоже могло считаться доброй приметой, но Олдер не стал загадывать — взойдя на пригорок, он очертил на земле широкий круг с символом Мечника посередине. Подождал, когда предусмотрительный Антар сложит из собранных его десяткой сучьев костёр в форме колодца, и подпалил его.
К этому времени все сборы были завершены, и воины стали молча выстраиваться вокруг пригорка: всей тысяче было понятно, что ночные события служили указанием на внезапное недовольство Мечника и теперь грозное божество следовало умилостивить пристойной жертвой… А тысячник, как колдун, не понарошку знающий об истинном смысле большинства суеверий, как никто понимал необходимость грядущего ритуала…
Дождавшись, когда ратники выстроятся в надлежащем порядке, Олдер медленно поднялся на взгорок. Двое ратников подвели к нему быка — тот, увидев огонь, испуганно замычал, но когда верёвки на шее натянулись чуть туже, покорно потопал за ратниками и встал в кругу как раз на начерченный символ… Олдер подошёл к нему — неспешно огладил широкий лоб, шепча полагающийся призыв Мечнику, а потом, отступив, вытянул из ножен меч… В Милесте жрецы используют для заклания подобных жертв специальные секиры, но на самом деле род оружия не играл в грядущем обряде важной роли…
Олдер на миг замер, примеряясь и благодаря предков за унаследованную силу, воины внизу тоже застыли как один — тысячник спиною чувствовал исходящее от них напряжение и знал, что ратники будут судить о расположении к ним Мечника по точности и меткости его удара… Который последовал уже в следующее мгновение — лезвие меча опустилось на шею быка, перерубая мышцы и кости. Животное с почти человеческим стоном упало на колени и тут же завалилось на бок.
