— Да нет, Бард. Слепы как раз вы. Говорите, Контролю несколько миллиардов лет? Завидное упрямство, скажу я вам. Огромное количество времени биться о стену в тщетных попытках ее проломить, и не заметить, что совсем рядом находится дверь…
Беседа шла уже не первый час. Сначала снова говорил преимущественно сам Великий, потом вмешались Сэфес, а потом вступил Таенн, и теперь все, за исключением Скрипача, с интересом следили за словесной пикировкой. И Бард, и Великий развлекались уже в открытую. Исход дуэли был заведомо известен всем, но это нисколько не мешало наблюдать за ней.
…То есть вы хотите загнать весь мир, всю вселенную в это ваше счастье, даже не спросив, хотят они этого или нет? Может, все-таки стоит поинтересоваться?
…Будто бы вы спрашиваете кого-то о чем-то, уважаемый Бард. Вы и такие, как вы, делаете все скрытно, тайно, за спиной у всех живущих. А мы придем к ним в открытую, с миром и добрым знанием.
…К тем, кто останется вы, может, и придете. А как вы намерены им объяснить, куда девались все остальные? Мы были в конклаве, который называется Далат. Из восемнадцати планет конклава осталось десять.
…Они получат сто крат больше! Жаль, что вы этого не увидите, но уверяю вас — это действительно так.
…А погибших вы тоже вернете в стократном размере? Позвольте узнать, каким образом?
…Они погибли только потому, что были поражены вашей же заразой, Бард. Да, они погибли из-за того, что были грязными — иначе неофиты и пальцем бы их не тронули.
…А Зивов, биологическую цивилизацию, которую мы видели… да нет, мы не ее видели, а то, что от нее осталось. Их неофиты за что пальцем тронули? Зивы вообще не имели никакого отношения ни к Контролю, ни к зонированию. Равно как и тот биологический мир, который мы посетили одним из первых после вашей… ах, вам не нравится слово «атака»? А как прикажете называть? «Вторжение» тоже не подходит? Ну, тогда не знаю. Этот мир тоже не имел отношения к Контролю — его за что?
…Вы, Бард, не в состоянии уразуметь дела Единого и его провидение. Если неофиты увидели эти миры грязными, значит, так оно и было. Неважно, что вы говорите сейчас. Важно то, что было на деле. А на деле они видели то, что видели — кучи грязи. Липкой и омерзительной грязи. Которую они убрали.
…А сейчас вы нас в каком виде видите? Мы тоже грязь? Вот сейчас, в ваших глазах?
…Мне вы не страшны. Наоборот, интересны. Я хочу понять, как вы сумели увидеть то, что другие не сумели.
…А что мы увидели?
…Вы увидели, как открылись Глаза Единого. Все остальные, не вынеся его взгляда, погибли сразу же. А вы трое — нет. Пока я не пойму, что отличает вас от других, вы будете мне интересны.
…И что будет с нами, когда вы поймете?
…В отличие от вас, мне не чуждо великодушие.
…И как следует это понимать?
…Вы не умрете. И вы, и ваша золотая клетка будете находиться в том месте, где я решу. В месте, где вы никому не причините вреда. А я обещаю, что буду иногда приходить к моим птицам и развлекать их беседой. Завтра я приду в первый раз.
…Можете нас еще иногда кормить. Великий, мы, пожалуй, пойдем. Обратно в золотую клетку. Вы позволите?
…Идите, глупые, конечно. Но только учтите, что завтрашняя наша встреча будет итоговой. Я почти разгадал вашу загадку. После того, как я разгадаю ее окончательно и покину вашу клетку, она отправится на свое место. И видеться мы будем уже значительно реже. До завтра, мои неразумные. До завтра…
* * *
— Ребята, я сейчас, — сдавленно, скороговоркой пробормотал Таенн и опрометью бросился в медблок. Бросился с такой скоростью, что искин едва успел открыть ему проход.
— Что это с ним? — с тревогой спросил Ри.
— Похоже, его тошнит. Видимо, объелся религией, — сочувственно заметил Леон. — А может быть, Великий вызывает у него рвотный рефлекс. Как знать.
Таенн вернулся через несколько минут и обессилено рухнул в кресло. Скрипач подошел к нему, опустился на корточки, заглянул снизу вверх в уставшие глаза Барда и принялся гладить его по коленкам. Тот вяло улыбнулся и потрепал Скрипача по макушке.
— Хорошо тебе, чудо, — сказал он. — Ничего-то ты не понимаешь. Может, оно и к лучшему. Ребята, это конец. Завтра он разберется окончательно… вы понимаете, о чем я… — Сэфес синхронно кивнули. — И все. Нас отправят на полку.
— В смысле? — удивился Ри.
— Ну он же сказал, что с нами сделает. Я так понимаю, что он загонит станцию в какую-нибудь дыру и оставит там на веки вечные. Вырваться мы не сможем, а значит… значит, там и сдохнем, по всей видимости. Мы трое — довольно быстро, вы трое — через какое-то время. Со станции он нас больше не выпустит.
— Совсем не выпустит? И завтра тоже?.. — у Ита округлились глаза.
— Ит, ты действительно та еще птичка. Наивная. На планете он нас уже посмотрел. А завтра посмотрит отсюда… глазами искина. Что он увидит, как ты думаешь?
— Черт… — прошептал Ри. — Дошло…
— До меня дошло еще раньше.
— Таенн, у меня есть одна мысль, — начал Ри. — Если все так, как ты говоришь, то мы ничем не рискуем.
— Что за мысль?
— Я выходил в Сеть, там, в магическом мире. Подожди, не перебивай меня. Ит… думаю, он сумеет сделать то же самое, особенно после Маданги. Если мы с ним вдвоем попробуем вывести станцию отсюда через Сеть, то…
— То вы сгорите оба за несколько секунд! — возмущенно рявкнул Бард. — Ри, это идиотизм! Это даже не безумие, а просто глупость!
— Ты же сам говоришь, что шансов выбраться нет!
— У нас нет, пилот! У нас! У Сэфес и у меня!.. Но вы останетесь живы и, может быть, когда-нибудь потом…
— А я за предложение Ри, — созидающий подошел к пилоту и встал рядом с ним. — Он все правильно придумал. Я согласен. Хотя бы с тем, что лучше умереть свободным, чем жить в клетке. Пусть даже такой большой и хорошей, как секторальная станция. Прости, искин. Думаю, ты понял.
— Да я чего… Но, ребята… Бард, он умный. Он правильно сказал. Вы погибнете, оба. А станцию даже сдвинуть не сумеете, ее сейчас такая сила держит, что…
— Не сумеют, — кивнул Леон. — Даже мы бы не сумели. Никто бы не сумел.
— Вот завтра и посмотрим, кто что сумеет, — твердо сказал Ри. Ит согласно кивнул.
Скрипач сидел на полу и разглядывал свои ладони.
Никто, кроме него, не видел то, что он видел на самом деле в этот момент.
На ладонях у него лежали два флакончика, в точности таких, как подарила ему Мариа. Два крошечных флакончика с серебряной искрой. Два совершенно одинаковых флакончика. Неожиданно тот, что на левой руке, стал наливаться темнотой идущей словно бы отовсюду. Через секунду тьма заполнила его полностью. Скрипач посмотрел на второй флакончик. Он слабо светился. Скрипач вгляделся внимательно и увидел, что во флакончике находится небо, а в самом центре этого неба летит крошечная золотая птица.
