- Знаю. Поэтому просто отдаю тебе то, что ты потеряла. Ты же его собиралась искать? - с вызовом в голосе спросил он.
- Вацлав… - Я обессиленно прикрыла глаза. - Я понимаю, что тебе нравится надо мной издеваться, но я по-человечески тебя прошу, не сегодня, ладно?
- По-человечески, говоришь? Ладно. Тогда что ты собираешься там осматривать? - нервно поинтересовался он. - Мои ребята уже все там осмотрели. Изучили каждый кусочек. Никаких зацепок нет.
- Отлично, - кивнула я. - Тогда тебе ведь нечего бояться?
- Мне? - вскинулся вампир.
- Или ты боишься, что я найду что-то, что может тебе не понравиться?
Вацлав обошел машину, распахнул дверь у пустого сиденья и издевательским жестом указал:
- Прошу!
Я подошла к нему и с дрожью заглянула в салон, стараясь не смотреть на Глеба.
- Ни отпечатков пальцев, ни волоска, ни даже чешуйки перхоти, - угрюмо пробормотал Вацлав, - чтобы мы хотя бы могли убедиться, что это человек, а не бесплотный дух или демон Ада.
- Это не человек, - качнула головой я. - Это тварь, которую надо уничтожить.
Я внимательно оглядела коврик на полу, панель, обшивку кресла, но действительно не обнаружила ничего чужеродного.
- Убедилась? - с сарказмом осведомился Вацлав.
- Да. Так значит, вы тут все хорошо рассмотрели?
- Лучше не бывает.
Прежде, чем он успел мне возразить, я забралась в салон и села на пустое сиденье.
- Ты чего делаешь? - ошалело покосился на меня вампир.
- Я хочу попрощаться, - твердо сказала я. - Можешь оставить нас на минуту?
Вацлав недоуменно пожал плечами и отошел в сторону, не сводя с меня внимательного взгляда.
Я мягко хлопнула дверью и осталась с Глебом наедине. Первым делом сняла резинку и перекинула волосы через плечо, отгородившись их завесой от настойчивого взора Вацлава. Потом бросила осторожный взгляд на неподвижного Глеба, чувствуя, как сердце разрывается на крупинки. Глеб, Глебушка… Мягкие кудри над кругом руля, рука безвольно свисает вдоль сиденья. Я нащупала кончики пальцев этой холодной руки и, опустив голову, хрипло сказала:
- Глеб, прости меня. Все, что я тебе сказала вчера… это сгоряча и неправда. Мне было очень больно оттого, что ты меня обманывал. Я ведь тебя люблю… любила… хоть и не говорила об этом никогда. Боялась показаться смешной, ты же такой опытный сердцеед. Глупо, правда? Надо тебе было вчера это сказать и тогда бы ничего этого не было… Но теперь уж ничего не исправишь. Я только хочу, чтобы ты знал. Я тебя люблю и этого гада найду. Найду, и Вацлав с него три шкуры спустит. Я прослежу. Он за все ответит. За тебя и за всех других. Ты прости, но твой совет насчет Вацлава мне придется нарушить, мне теперь с Гончими часто общаться придется. Но только ради того, чтобы отомстить за тебя. Ты… прости меня, ладно? И спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. Я этого не забуду.
Я легонько сжала на прощание холодные пальцы Глеба, которые уже никогда не коснутся меня, заставляя трепетать, и быстро выскочила из салона.
Вацлав нетерпеливо шагнул ко мне.
- Теперь домой?
Я покачала головой.
- А теперь поговорим.
- Исключено, - твердо отрезал вампир, узнав о моей затее.
Чего только не было в этом ответе - и нежелание связываться со мной, и защита привычного образа жизни, и оскорбительный сарказм по поводу моих дедуктивных способностей, и даже страх, природу которого я не могла определить. Уж явно не боязнь за мою безопасность! Впрочем, другого ответа я и не ожидала.
- Хочешь ты этого или нет, а я не отступлюсь, - поставила его в известность я. - Если ты откажешься рассказать о том, что известно вам, я буду действовать в одиночку. Обойду всех знакомых и друзей погибших, объеду все места преступлений, буду искать любую ниточку, которая приведет к убийце.
Решимость в моем голосе заставила вампира снизойти до уговоров.
- Послушай, ну что это даст? Мы делаем все возможное. И, поверь, каждый из моих людей - профессионал с огромным опытом за плечами.
"Не тебе с ними тягаться" - отчетливо прозвучало в подтексте.
- Верю, - кивнула я. - Верю, что делаете, что не спите ночами, что горите желанием его поймать и наказать. Вот только ни у тебя, ни у твоих людей нет самого главного, без чего убийца может еще долго ходить на свободе.
- Чего же? - недовольно прищурился Вацлав.
Выдержав его взгляд и соответствующую паузу, я открыла свой главный козырь.
- Личной заинтересованности. Это не твой любимый остывает там, - я мотнула головой в сторону машины. - Не твое сердце разрывается на части. Это не тебя убили вместе с ним. Только он безнадежно мертв, а ты - живой мертвец.
Вампир дернулся, как от удара хлыстом, и его глаза затопила чернота, в которой на мгновение мелькнуло отражение белокурой девушки со старомодной прической. Я с ужасом поняла, что мои слова не просто хлестнули его: они угодили прямиком в старую, но по-прежнему болезненную рану, вскрыли затянувшиеся наросты и вновь заставили ее кровоточить, взрываясь острой, пульсирующей болью. Я и выдохнуть не успела, как стальные пальцы Вацлава сжались на моей шее.
- Не смей говорить мне об этом! - прошипел он. - Что ты понимаешь в настоящем горе? Глеб был для тебя игрушкой, ты его никогда не любила всерьез. Ты даже понятия не имеешь, что значит потерять человека, который тебе дорог. До такой степени, что ты готов отдать за него жизнь! Или отказаться от смерти, согласившись на вечные муки, ради того, чтобы… Да что я тебе говорю!
Вампир отпустил меня так же внезапно, как схватил, и, развернувшись, зашагал прочь. Я закашлялась и едва устояла на ногах. Слова, которые я собиралась сказать ему, были равносильны самоубийству. Но я не могла их удержать.
- Ошибаешься! - хрипло выкрикнула я ему вслед. - Я не знаю, кем была тебе та светловолосая девушка, которую ты потерял, но я могу понять твою боль…
Вампир резко развернулся, и лицо его исказилось от бешенства. В два прыжка он одолел расстояние между нами, и я поморщилась, почти физически ощутив, как впиваются его ногти в сжатые в кулаки ладони.
- И не надо строить из себя мученика, - жестко прошептала я, - и отказывать другим в праве на сильные чувства и сильное горе. Я могу понять тебя. Почему же ты не постараешься понять меня? Это ведь моего любимого убили сегодня ночью. Это ведь он лежит сейчас там! Каково мне сейчас думать, что ничего этого не было бы, если бы мы не поссорились ночью, если бы он не ушел из дома? Если бы я могла его остановить? - Последние слова я выкрикнула ему в лицо, будучи готовой к пощечине или удару, который отбросит меня на несколько метров - пропорционально силе ненависти, которую я в нем разбудила. И удар последовал.
