Фурия вскрикнула, потому что часть высвобожденной энергии сковала её, и несколько секунд, показавшихся ей самой убийственно долгими, она ощущала лишь одно желание — стереть с лица земли весь этот лагерь до последнего корня, спалить его вместе с лесом из книжных деревьев. Фурия чувствовала в себе достаточно силы, чтобы это сделать, и ни этому козлоногому, ни духу воздуха её не остановить.
— Фурия… — Изида Пустота чуть приподнялась и прошептала: — Фурия, хватит.
Одежда женщины светилась невероятной белизной, казалось, она стала совершенно новой.
Пак по-прежнему беспомощно торчал из стены, продолжая вопить. Кэт и Финниан вскочили со своих мест, а Ариэль оказался вдруг совсем близко от Фурии и приставил к горлу девочки кривой кинжал.
— Не делай этого, Фурия! — Голос Изиды казался слабым, но он заглушил шум в ушах Фурии. — Он получил по заслугам. А теперь оставь его в живых, иначе они тебя прикончат.
Все движения вдруг показались девочке бесконечно медленными. В голубых глазах Ариэля Фурия увидела решение её убить, независимо от того, что он думал о поведении своего брата-бородача.
У неё на глазах сердце снова стало всего лишь страницей, а свечение исчезло.
Изида слабо улыбнулась. Рука Ариэля с кинжалом медленно опустилась. Фурия упала на колени, и в глазах у неё потемнело.
Очнувшись, Фурия сразу увидела Кэт. Та сидела на полу рядом с ней, обхватив руками колени и положив на них подбородок.
— Вид у тебя не очень.
Фурия попыталась повернуть голову и застонала от боли. В черепной коробке будто перекатывалось пушечное ядро. Ужасно хотелось пить, рот пересох. Когда в последний раз она чистила зубы? Вот ещё одна вещь, о которой умолчал «Фантастико», распевая хвалебную песнь жизни на природе.
— А есть ли здесь…
— Туалеты?
Фурия задала вопрос через силу, потому что ответ она уже знала.
— Комфортабельные удобства во дворе, — сказала Кэт, усмехнувшись.
— Комфортабельные?
— Ну, бумага там есть.
Фурия села. Воображаемое ядро переместилось из головы в живот.
— И где же эти удобства?
Кэт указала через окошко куда-то в лес. Насколько Фурия могла понять, они находились внутри выдолбленного ствола дерева. Эта комната была намного меньше, чем жилище Ариэля, расположенное в корнях, но зато она была почти уютной. Фурия лежала на деревянном полу, и кто-то — наверное, Кэт — подоткнул ей под голову сложенную шкуру.
— Просто поверни направо, вниз по тропинке до конца. Этот туалет сложно не заметить.
Фурия встала на ноги. Пошатываясь, она первым делом проверила, на месте ли книга Северина. Та по-прежнему лежала в кармане у неё на бедре. А вот сердечная книга пропала.
— Она у Ариэля, — сказала Кэт. — Твоя петушиная книга от души покусала его за пальцы.
— Что они с ней сделали?
— Ничего, только заткнули ей клюв яблоком, чтобы она оставила всех в покое.
Покачиваясь, Фурия двинулась вперёд. Выйдя за дверь, она поняла, что наступила ночь. Всё вокруг освещалось бумажными фонариками, их свет окутывал лагерь сетью замысловатых теней.
Сквозь корни рухнувшей в пропасть секвойи уже давно проросли новые деревья. Их стволы были широкими, словно башни. Буквы книг, из которых выросли эти деревья, можно было различить, лишь внимательно присмотревшись, — настолько тёмной была их кора.
Вернувшись к Кэт, Фурия по-прежнему чувствовала пульсирующую головную боль, но тошнота постепенно исчезла.
— По крайней мере, они позволяют мне ходить без присмотра.
Она прислонилась к деревянной стене и медленно опустилась, поравнявшись с сидящей на полу Кэт.
— Пак убеждал всех снять с тебя кожу и съесть с потрохами, — нервно улыбнувшись, сказала Кэт. По этой улыбке несложно было догадаться, каким чудом Фурии удалось избежать такой участи. — Им понадобилось больше часа, чтобы вытащить его из трещины в стене, поэтому он в скверном настроении.
— Вот гад!
— Финниан считает, что он не такой ужасный, каким кажется на первый взгляд.
— Финниан считал также, — чеканя каждое слово, сказала Фурия, — что он просто сажает здесь деревья. О целом городе, наполненном повстанцами, и речи не было.
Взгляд Кэт стал совершенно серьёзным:
— Во-первых, приведя нас сюда, Финниан спас тебе жизнь.
— Против собственной воли!
— Во-вторых, он действительно садовник, который хоронит здесь книги и следит за деревьями.
— А в-третьих, он такой же преступник, как и братья-бородачи, — сказала Фурия.
— В-третьих, — парировала Кэт, — может, ты спустишься наконец со своего высокого трона и начнёшь смотреть на вещи реально. Правление Академии превратилось в настоящую диктатуру, которая не только угнетает жителей убежища, но и распространяет свою власть на весь мир. Ты вообще знаешь, сколько политиков, учёных, художников, издателей и чёрт знает кого ещё являются тайными библиомантами? И многие из них исполняют приказы Академии.
— Это Финниан так утверждает? Не каждого, у кого дома есть книжная полка, можно считать библиомантом.
— А также тех, кто владеет целыми библиотеками, кто тратит огромные деньги, чтобы приобрести редкую книгу, участвует в аукционах по всему миру! Большинство людей, которые могут себе это позволить, не работают пекарями или каменщиками. Элита снаружи состоит как раз из них — библиомантов, таких же, как и ты. Над этим Академия трудилась последние сто пятьдесят лет. Мне всё известно, потому что и мои собственные папа и мама являются такими людьми.
На миг Фурия замешкалась, потому что с трудом могла собраться с мыслями.
— Но братья-бородачи совершают преступления! Они убили десятки библиомантов. Когда они нападали на объекты Академии, всегда погибали невинные люди. Люди, которые просто случайно оказались поблизости. Они уж точно не были диктаторами, Кэт! Это были простые люди, как ты и я или как и те экслибри, которые живут в этом поселении.
Кэт, казалось, хотела что-то возразить, но затем лишь вздохнула и ничего не сказала. Фурия знала совсем немного о том, насколько большими были сферы влияния Адамантовой Академии, но, даже будучи маленькой девочкой, она слышала об убийствах, совершённых братьями-бородачами, об их нападениях и захватах заложников.
Если Финниан утверждал, что Пак вовсе не так ужасен, то это больше свидетельствовало о Финниане, чем о Паке.
— Ты в него влюблена, — более мягким тоном произнесла Фурия. — И я не собираюсь винить тебя в том, что ты его защищаешь. Могу даже сказать тебе, что он и мне чем-то симпатичен. Но только не пытайся убедить меня в том, что я обошлась с Паком слишком уж грубо! Я просто хочу вернуть своего брата, и больше ничего. Мне совершенно безразлично, чем там занимаются братья-бородачи. Три поколения моего рода вынуждены были скрываться, и я уж точно не на стороне Академии. Три семьи сообща уничтожили моих предков, а тем немногим, кто уцелел в этой резне, пришлось покинуть родину. На самом деле это мне следовало бы подкладывать бомбы там, в большом мире… По правде сказать, я всего лишь хочу помочь Пипу. И моё время на исходе.
