— Что это значит? — повернулась она ко мне.
— Вот так они все выглядят на самом деле. Включая твоего ненаглядного Влада. Каким-то образом они заставляют нас видеть их совсем другими. А все зеркала в замке и вовсе зачарованы так, чтобы не отражать вампиров ни в каком виде. Но в обычных зеркалах… Впрочем, ты и сама все видишь.
— Вижу десятки искренних и благородных господ, которые всего лишь не хотят пугать гостей своим внешним обликом, который некоторым может показаться несколько неприятным, — резко оборвала она меня, — Поверь, я соблазняла тварей куда более жутких. Это не то доказательство, которое устроит судей при разводе. И нелепые книжки — не лучше, уж поверь. На моем счету немало разводов.
— Доказательства? Хорошо! Я достану тебе парочку свежих голов, стащив их с тарелки твоего благовоспитанного муженька!
Развернувшись, я зашагал прочь, вне себя от злости на эту куколку, которой роскошная внешность явно заменила мозги. И на себя, что не догадался поискать что-нибудь в том ангелами проклятом зале. Впрочем, до Маскарада оставалось совсем немного времени. Сначала начнется бал в лучших традициях королевских приемов, ну а потом загадочное преставление. Во время которого, если верить словам покойного светлого, вампиры устроят свое пиршества в недрах замка.
Я вернулся в отведенную мне комнату от греха подальше. Чем меньше бродишь по замку, тем больше шансов остаться в живых. Из слуг там было всего двое: один спал, а второй пытался зашить дыру на штанах, которая упрямо расползалась, словно уворачиваясь от иглы. Любопытно.
Слегка прикусить губу, ровно настолько, чтобы ощутить привкус крови. Закрыть глаза. Наскоро пробормотать строки наговора на «ведьмин глаз». Попытаться увидеть окружающую меня обстановку, не размыкая век. И открыть глаза.
Теперь некоторые предметы выглядели несколько иначе. Например, на дырявых штанах незадачливого штопальщика явно темнело пятно проклятья. Неумело, но основательно наведенная «пряха-неряха». Интересно, где он его получил? В принципе, наверняка в замке были и колуны, и ведьмы, и просто недобрые люди с черным глазом, у которых с языка проклятья слетают, как шишки с сосны-паданки. В общем, или он в ближайшие пару часов натрет иголкой мозоли на пальцах, или от штанов ничего не останется.
— Небось, с зазнобой своей поссорился? — лениво поинтересовался я.
— Еще чего! Она у меня знаешь где? Во! — слуга сжал кулак и продемонстрировал его мне.
— Понятно…
Второй зашевелился и открыл глаза.
— Не с твоими сучками иголкой махать, — усмехнулся он, глядя на безуспешные попытки приятеля заштопать дыру, — Это тебе не девок за вымя таскать. Тут энта… как ее… Деликатность нужна!
Угу. Языком слюну молоть все умеют. А давай-ка, умник, сам иглой помахай.
Я прищурился, цепляя взглядом «узел» проклятья. Шумно втянул воздух, и легонько подул в сторону кафтана шутника, висевшего на стуле у кровати. Распутывать «узел» его не стал, а перенес его прямо так, как было. Ну, разве что влил в него немного презрения. Посмотрим, какой ты деликатный.
Треск рвущейся материи раздался почти сразу, и одежда упала на пол.
— Ах ты ж песье вымя! — ругнулся второй слуга, поднимаясь с кровати. Он подобрал свой кафтан и осмотрел его, — Прямо по шву разошелся!
— Тебе иголку с ниткой дать? — закончив, наконец, штопку, первый протянул ему свой нехитрый инструмент, — Ты всяко лучше меня управишься.
Ага, конечно. Лучше сразу заплату цеплять, в пол кафтана размером. Возиться с этими недотепами мне не хотелось, а потому я прилег на свою кровать. Поворочался с полчаса, слушая тихие ругательства уже совсем не веселого слуги, но сон так и не шел. Наверное, благодаря травам Кобритты, которая обещала мне три дня без сна. Впрочем, почему бы тогда не потратить бессонное время с пользой, повторяя наговоры? Например:
«Ехал всадник темным лесом,
За каким-то интересом,
Инти-инти-интерес —
Не покинешь этот лес!»
Этот простой стишок, напоминающий детскую считалочку, сулил любому верховому несколько часов бесплодных скитаний даже редком лесочке из трех-четырех десятков сосен. Хотя, стоит ему только спешится, и заклятье сразу теряло свою силу.
Через два часа поэтических упражнений я почувствовал чувство голода и желание куда-то бежать и что-то делать — в общем, опротивело мне это бесцельное ничегонеделание хуже горького корня болиголова. А решил спуститься в зал и пройтись хорошенечко по столам, которые, казалось, всегда были полны еды, которую то и дело подносили слуги. Они, кстати, в этом замке были чудо как расторопны, и я ни разу не видел, чтобы хоть кто-то из них стащил даже крохотный кусочек со стола или подноса. Впрочем, с такими-то хозяевами — особо и не побалуешь.
Брея по коридору, я едва не сбил с ног свою недавнюю знакомую, как раз выходившую из комнаты.
— Ой, простите! — всплеснула она руками.
— Хэй, моя прекрасная спасительница! — узнал я девушку, у которой обманом выудил зеркальце, и снова залюбовался неправильными, но довольно приятными чертами ее лица.
— Вы? — тоже узнала она.
И тут снизу послышалась музыка. Она словно вонзилась в камень и весь замок завибрировал, разнося мелодию по всем этажам и комнатам. Наверняка здесь не обошлось без магии.
— Потанцуем? — вдруг предложил я и, не дожидаясь ответа, притянул ее к себе и заглянул прямо в бездонные голубые глаза.
— Слугам нельзя спускаться вниз, — тут же зарделась она, опустив глаза вниз и предприняв вялую — очень вялую — попытку отстраниться.
— Упаси Тьма, красавица, что мы забыли среди этих жеманных благородных юнцов и смердящих духами потных дам, готовых вывалиться из своих платьев в объятья первого встречного? И это если не вспоминать о вампирах!
— Тогда…
— У нас есть музыка и немного места, — я еще немного придвинул ее к себе и применил кое-что из приворотных чар.
На самом деле, в этом не было никакой магии. Все дело в особом взгляде, который словно предназначен для одной единственной и самой желанной. Ну и в словах. Нет, не наговор, а обычная милая чушь про свет звезд, про омут глаз и прочие романтичные вещи и комплименты, на которые так падки девчушки вроде этой. А почему бы и нет? Она мне нравилась, да и стоило немного снять напряжение перед тем, как соваться на клыки вампирам.
Музыка стала громче, и, закружившись в танце, мы оказались в ее комнате. Не сводя глаз друг с друга, упали в кровать, и начались совсем другие танцы. Впрочем, музыка нам ничуть не мешала, а даже помогала мять простыни и тела друг друга. Служаночка оказалась охочей до ласк и довольно умелой в этом деле, так что коротали мы время самым приятнейшим образом и с максимальной отдачей друг от друга…
