Ознакомительная версия.
— Слазь, барин, — миролюбивым тоном предложил самый здоровенный из незнакомцев, приближаясь к Бремеку с левой стороны, — поговорим о том, о сем…
Охотник тяжело вздохнул и выпростал ногу из стремени, будто собирается спешиться — а потом резко пнул злодея каблуком в грудь. Тот охнул и повалился навзничь. Бремек выхватил меч, рубанул, почти не целясь, вправо, ударил эфесом в волосатую харю, снова занес оружие… Сразу стало шумно — человек, задетый клинком, выл и сжимал рассеченное плечо, рукоятью Бремек разбил нос другому, тот ругался, остальные вопили, подзуживая друг дружку. Ловчий поднял коня на дыбы, заставил сделать прыжок — разбойники шарахнулись из-под копыт, Бремек ранил еще одного, но снова ранил неопасно, едва дотянулся острием. Тут мужчина, заговоривший с ним поначалу — должно быть, атаман, поднявшись с земли, ухватил Бремека за край тяжелого плаща и рванул. Охотник вылетел из седла, злодеи кинулись со всех сторон. Охотник увидел, как к нему, прямо в лицо — медленно-медленно — летит стоптанная подошва тяжелого башмака… Вернулся старый страх, и тут же сменился яростью. Бремек больше не позволит себя бить! Ловчий извернулся по-змеиному, умело подсек ноги атаману, тот рухнул, а рыцарь ударил обеими ногами — так защищается заяц, застигнутый собаками.
Бремек зарычал, заходясь хрипом по-волчьи, перевернулся, всадил меч снизу в брюхо разбойнику, хлынула кровь, рукоять оружия сделалась мокрой и скользкой, вывернулась из ладони. Добрый брат вскочил на четвереньки, сорвал плащ и взмахнул им — тяжелая, отороченная мехом ткань сбила с ног сразу двоих, опустилась на голову третьему, опутала… Бремек подхватил дубинку, выпавшую из руки раненого разбойника и кинулся в толпу, разя сплеча вправо и влево… Так дерется разъяренный медведь — слепо прет на выставленные рогатины, не щадит себя, лишь дотянуться когтями, оглушить, разорвать, раздавить…
Когда ловчий пришел в себя и стряхнул с глаз алую пелену нечеловеческой ярости, на дороге стоял лишь он один. Пять неподвижных тел на земле — остальные разбежались, напуганные свирепым натиском. Бремек покачал головой, отшвырнул дубинку и огляделся в поисках меча. Вот он, до половины вонзенный в живот разбойника.
Ловчий не испытывал ни страха, ни сожаления, ни сомнений. Он снова стал самим собой и не желал знать человеческих чувств. Все вернулось — иначе и быть не могло, потому что история Круга завершала очередной виток, и судьбе для ее странных игр потребовался прежний Бремек.
* * *
Когда пришелец назвал Барона полным титулом, тот отступил на шаг, оружие в его руке замерло — похоже, он что-то разглядел в сгустке ночи, который клубился и разрастался в углу. Арбалет щелкнул, в углу звякнула сталь, Лидвих услышал, как отбитый незнакомцем болт врезался в потолок. Посыпалась труха. Невероятно!
Темнота качнулась и полилась по комнате — шире, шире… Лидвих несколько раз наугад взмахнул мечом, но оружие не встретило преграды. Отец и сын пятились, Моровая Язва торопливо взвел арбалет, но теперь чернильно-черная ночь заполнила полкомнаты, собиратель зла мог быть где угодно, шорох, порождаемый взмахами Крыла Ночи, доносился будто со всех сторон, искаженный странной темнотой.
— Лидвих, в библиотеку! — отрывисто бросил Лажваш и снова выстрелил.
На этот раз Барон и вовсе промазал, снаряд врезался в дальнюю стену. Моровая Язва с проворством, какого трудно было ожидать в желеобразных телесах, кинулся к раскрытой двери библиотеки, Лидвих промедлил. Рыцарь пятился, взмахивая клинком всякий раз, когда ему чудилось движение поблизости. До спасительной двери оставалось три шага, когда Лидвих ощутил прикосновение к плечу сзади. Воин широко рубанул, разворачиваясь, клинок не встретил сопротивления, и тут же в челюсть врезался эфес чужого меча.
Заливаясь кровью, Лидвих рухнул, роняя оружие. Ночь захлестнула его, лежащего на полу, окутала, накрыла с головой. В темноте наметилось почти беззвучное движение. Рыцарь ухватил чужой сапог, постарался дернуть, но получил новый удар в голову и обмяк. Он оставался в сознании, но был слегка оглушен. Собиратель прошел совсем рядом, он продолжал взмахивать Крылом Ночи, и темнота сгущалась и сгущалась… Прямоугольник двери, подсвеченный красными и зеленым, стал тускнеть, терять очертания, превращаться в размытое пятно. Рукотворная ночь вливалась в библиотеку. Лидвих, сдерживая стон, перевернулся, пополз, потом сумел подняться на четвереньки…
В библиотеке звонко щелкнул, разряжаясь, арбалет, и снова заскрипела тетива.
— Где ты, покажись! — прохрипел Лажваш перехваченным голосом — он напрягся, взводя оружие. — Назови свое имя!
Лидвих подполз к двери, встал, цепляясь за косяк.
— Может, ты сам догадаешься? — предложил холодный голос собирателя.
Арбалет снова выстрелил.
— Осторожней, не подстрели сына. Он уже рядом! — Собиратель насмехался над жертвой, но голос его оставался бесстрастным.
— Крыло Ночи. Ты — сын Кордейла. Когда твоего папашу зарубили во дворе замка под Черной горой, вспышки агрессии не было. Точно, это из-за того, что ты выжил! Наследник…
— Не знаю, о чем ты говоришь.
— Но ты сын Графа Кордейла? И ты — собиратель зла? Это неправильно, ты — наследник Лорда Тьмы и убиваешь Лордов!
— Ты сделал меня таким, Барон Лажваш Моровая Язва. Предатель.
— Ты не понимаешь, я не мог иначе! Я поступил так, чтобы усложнить задачу собирателям! Никто не думал, что сын Кордейла сам станет…
— Хватит врать, я слушал твой разговор с сыном, ты ненавидел Графа Кордейла, потому и помог Ордену уничтожить его. Ну, довольно болтовни. «Лажваш, Лорд Моровая Язва. Предатель» — это последние слова, сказанные мне отцом. Пора тебе держать ответ.
— Погоди, постой, ты не обязан это делать…
Лидвих вступил в библиотеку, но не видел ничего, странная чернота наполнила помещение до краев, как вино наполняет сосуд. Не было ни света, ни тени, ни зеленого огня жаровни, ни красного — в камине. Только черный цвет. По лицу рыцаря текла кровь, но этого он не чувствовал.
— Погоди, — повторил Барон Лажваш, — ты не понимаешь, это все Повелитель, он управляет тобой! Остановись, послушай меня!
Лидвих удивился — отец наверняка успел взвести тетиву, но почему-то медлил, слышно было, как шуршит его меховая накидка, Лорд торопливо возился в темноте и одновременно заговаривал зубы собирателю зла.
— Да, Повелитель! Это он тебя заставляет. Но ты можешь остановиться в любой миг.
— Нет. — Голос шел, словно со всех сторон одновременно, сын Кордейла мог быть где угодно в этой чернильной тьме. — Уже нет. Зло переполняет меня, и я не могу остановиться. Это конец, Лажваш… для тебя.
Ознакомительная версия.
