Худой окинул её оценивающим взглядом, и обратился к толстяку:
— Так, ты пока что иди, пообщайся с девочкой.
Толстый, особо не церемонясь, забрал Виолетту, и уволок её куда-то в другую комнату.
— И что скажете? — Спросил Серов. — Думаю, вы уже успели изучить документы.
— Она нам подходит. — Кивнул тощий. — Мои поздравления. Осталось определиться с ценой вопроса.
— Сто пятьдесят тысяч. Золотом, разумеется. — Пожал плечами Андрей.
— Очень может быть…
— Очень может быть, что я хотел бы получить за неё больше. — Перебил он, и цинично добавил: — К этой куколке у меня есть платьишки. А четверть миллиона — достойная цена за красоту… и комплектность.
Серов хорошо понимал, что сделка, которую он собирается совершить, очень напоминает работорговлю, мало того, что категорически запрещённую в Империи, и преследуемую по её законам, так ещё и претящую его личным моральным принципам. Но почему-то не испытывал никаких угрызений совести, и вообще считал происходящее справедливым. Страха перед осуждением или законной расправой тоже не было: Фавноград окольными путями служил делу Инквизиции, местные «жрицы любви» собирали информацию о клиентах, об их делах и не только, а, поскольку в город за развлечениями заезжали, порою, высокопоставленные чиновники из других государств, узнанные тайны иногда оказывались очень ценными. По сути, это был один из имперских центров шпионажа, искусно замаскированный под город-бордель.
По этой, да ещё по паре личных причин, Андрей считал, что поступает правильно. Действительно, работающие здесь женщины знатного происхождения, при наличии покладистого характера и исполнительности, не испытывали нужды практически ни в чём — ни в безопасности, ни даже в некоторой роскоши. Фактически, он обеспечивал Виолетту всем, что ей обещал, хотя делал это не своими руками. К тому же мысль, что девушка, хотя бы косвенно, может послужить Империи, его очень воодушевляла.
— Если она того стоит, то…
Через некоторое время в комнату вернулся толстяк, с горящей от пощёчины щекой и довольной физиономией, расплывшейся в улыбке, от которой его и без того маленькие поросячьи глазки почти скрылись за жирными складками:
— Хороша, чертовка, а главное, почти не поношенная.
— Вот и мнение. — Сказал Серов, на мгновенье испытав отвращение, представив, что только что пришлось пережить хрупкой и изящной Виолетте. Впрочем, лишь на мгновенье. Слегка поморщившись, он добавил: — Я жду оплату.
— Идёмте, осмотрим остальное. — Тощий, наконец, встал со стола. — Не планируете задержаться в городе?
— Нет, мне нужно возвращаться на службу.
Ему хотелось поскорее получить деньги и уехать, он опасался, что сомнения могут овладеть им. Впрочем, ощущение, что он сделал неверный выбор, исчезло так же быстро, как и появилось.
— Жаль, тут есть, на что посмотреть. — Они спустились вниз. — Совет на будущее, будете в наших краях — одевайтесь попроще… чтобы не отсвечивать.
— Я это учту. — Кивнул Андрей, осознав, что действительно не стояло заявляться сюда в инквизиторской форме, и уж тем паче — на служебной карете. — Но вряд ли меня когда-нибудь ещё занесёт в этот город.
Тощий только пожал плечами. Они вышли на задний двор, где сейчас ютились две кареты. Серов открыл дверцу графской, и вытащил оттуда пару вешалок с платьями:
— Подобных здесь два десятка, и все — из дорогой ткани.
— Сейчас мы всё посмотрим… а пока мои слуги выгружают и раскладывают, приглашаю вас к столу.
— Хорошо, но если не возражаете, ко мне мой друг присоединится.
— Конечно, один или несколько?
— Один. Николай! — Позвал Андрей. Ответа не последовало, и он заглянул в карету, где обнаружил его спящим. Зная, что Николай точно не захочет пропустить бесплатное угощение, особенно учитывая, что последний раз он перекусывал на приёме в честь дня города, Серов растолкал его: — Пойдём, нас любезно приглашают к столу.
— Она сдохла. — Жалобно глядя, сообщил Матяшин.
— Что? Ты о чём сейчас вообще?
— Кишка моя. Усохла и сдохла.
— Так ты идёшь, или дальше спать будешь?
— А приглашение только за стол? А то у меня чего-то спина затекла, суставы ломит…
— Не борзей. Если даже что-то и предложат, то наверняка за отдельную плату, а я бордельные услуги оплачивать не намерен.
«Вот же жлоб…» — Подумал Николай, но вслух этого не сказал.
Богато накрытый, щедрый стол ломился от деликатесов, но Андрею от всего этого гастрономического великолепия перепал один только жалкий салат и немного фруктов: все остальные блюда оказались мясными. Зато меню порадовало Матяшина, за обе щёки уплетавшего угощения и с интересом поглядывавшего на смазливых служанок, одетых несколько более откровенно, чем это обычно дозволяется обслуге.
Примерно через час пришла Мэри и что-то нашептала тощему на ухо. Тот поднял взгляд на Серова:
— Ну что, ваши дела даже лучше, чем я думал.
— А если подробнее? — Уточнил он, отложив надкусанное яблоко.
— Мы можем предложить вам сумму несколько большую, чем вы просили.
— Меня это радует, несомненно. А если ещё подробнее?
— Триста тысяч.
— Хорошая сумма. А оговорки?
— Никаких оговорок, нас всё устраивает.
— Хорошо, и когда я могу получить деньги?
— Через час вас устроит?
— Да.
Глава девятая Следователь
В скором времени Серов уже возвращался домой, можно сказать, обогатившись на этой спонтанной поездке. Триста тысяч золотом, и ещё несколько миллионов драгоценностями Виолетты, стали для инквизитора среднего звена целым состоянием. Он решил тут же начать восстанавливать свой особняк, и по прибытию в Сереброгорск нанял рабочих и захотел обзавестись мебелью подороже. Но это всё были небольшие расходы, вернее, теперь они казались таковыми.
Не став мелочиться, Андрей пожертвовал десятую часть Церкви, и только после этого со спокойной душой продолжил совершать покупки. Он обновил гардероб, и теперь рядом с формой висели дорогие костюмы и торжественные фраки; вскоре рядом с особняком выросла конюшня, а роскошную графскую карету, которую Серов тоже присвоил себе, перекрасили в чёрный цвет и отреставрировали. Впрочем, извести все деньги он как-то не торопился, и остановился в приобретении элементов роскоши, когда потратил четверть суммы.
К тому же, не прошло и двух недель с начала капитального ремонта в особняке, как работы пришлось приостановить — Серову пришло предписание о переводе его в Вознесенск, для расследования дела о подрывнике, взорвавшем церковь в Светлограде. Сам инквизитор был озадачен необыкновенным везением — одно за другим исполнялись его желания, однако вскоре пришёл к выводу, что это, по большей части, его заслуга, его труды и сделки с собственной совестью.
