«Хорошо, я расскажу… В простой чашке чая скрыт огромный смысл. Его там намного больше, чем известно миру, особенно если чай заварен по всем правилам и в правильное время…» — Тут она уставилась в огонь и надолго замолчала.
«Так о чем же вы говорите, — промолвил я какое-то время спустя, все еще держа перед ней перо феникса, — когда встречаетесь в самом темном уголке неба в канун Дня Всех Святых?»
«Как о чем? Разумеется, о том, как правильно заваривать чай!» — воскликнула она, и как я ни старался, так и не сумел добиться от нее больше ни слова.
Кажется, в тот же самый вечер, когда Пэдди рассказывал мне о ведьмах, я услышал и о мертвецах. Миссис О’Хоун куда-то вышла; мы остались вдвоем за накрытым к чаю столом, и я спросил, кого еще Пэдди видел ночью в канун Дня Всех Святых.
— Мертвецов, — ответил Пэдди. — В ночь накануне Дня Всех Святых они во множестве выбираются из могил. Только не говорите маме, что я рассказывал вам о них, потому что она считает — мертвецов лучше оставить в покое. Может, она и права, но, с другой стороны, после того как я съел феникса, я не могу не видеть, как они расхаживают у нас под окнами.
— И они появляются именно в канун Дня Всех Святых? — спросил я.
— Да, тогда их больше всего, — сказал Пэдди. — Наверное, в этот день из могил встают буквально все умершие.
— И что они делают? — поинтересовался я.
— Просто идут, точнее — плывут над землей, — сказал Пэдди.
— Зачем? — снова спросил я, ибо Пэдди всегда долго раскачивается, и только потом начинает говорить без всякого понукания с моей стороны; тогда любые наводящие вопросы ему только мешают, хотя, с другой стороны, остановить Пэдди не в силах никакие препятствия.
— Они, похоже, считают, что земля все еще принадлежит им, — сказал он, и я спросил Пэдди, откуда он это знает.
— Я догадался об этом по угрюмо-недовольному виду, с каким они плывут над полями, по тому, как они стучатся в окна домов, — объяснил Пэдди. — Сразу видно, что им хочется пробраться внутрь, и они пробрались бы, если бы в такие ночи, когда эти парни гуляют на свободе, моя мать и другие здравомыслящие люди не закрывали окна и двери накрепко.
— Куда же они направляются? — осведомился я.
— Подальше от своих могил, — объяснил Пэдди. — Они встают на кладбищах и толпами движутся прочь. Мертвецы завидуют тем, кто живет и занимается обычными земными делами, к тому же они считают, что мы все делаем неправильно — не так, как они сами делали когда-то.
И я задал ему много других вопросов, ибо надеялся, что мой интерес к мелким деталям заставит Пэдди придерживаться фактов и обуздает его воображение.
— Откуда ты это знаешь? — снова спросил я, и Пэдди ответил:
— Я ведь слышу, как они говорят. У них тоненькие, едва слышные голоса — совсем как писк летучей мыши, только они произносят слова, которые хоть и с трудом, но можно разобрать, ибо они, по большей части, повторяют одно и то же: что земля принадлежит им и что люди, которые сейчас на ней живут, не умеют ничего сделать правильно.
— А что еще они говорят? — поинтересовался я.
— Довольно часто мертвецы говорят о вещах, в которых я не разбираюсь, — сказал Пэдди, — да и никто не разберется. О старой политике, о вещах, которые давно не имеют никакого значения, или повторяют имена людей, о которых никто никогда не слышал, но чаще всего они злословят о живых, захвативших, как они считают, их дома. Им не по нутру любые перемены, и если где-то оторвалась петля, если разболталась и стучит на ветру дранка на крыше, они спешат указать на это как на пример того, как скверно мы ведем наши дела. Вот какие они — эти мертвецы: дрейфуют по ветру, бормочут о давно забытых политических новостях да беспрестанно ворчат по поводу того, как все делается в наши дни.
Но мне хотелось вытянуть из Пэдди что-нибудь более определенное.
— Можешь ты припомнить, — сказал я, — что конкретно говорил тот или иной мертвец?
— Да ни один из них не сказал ничего толкового, — повторил Пэдди. — Все та же старая политика и прочие бессмысленные вещи.
— А как они выглядят? — спросил я.
— Их была целая орава, и все они были белыми или, скорее, белесыми, если хотите знать точно. В прошлый канун Дня Всех Святых они двигались от кладбища в нашу сторону, и мама поскорее заперла окно и задернула занавеску, но я все равно смотрел в щелку.
— Значит, миссис О’Хоун тоже может их видеть? — уточнил я.
— Нет, она никого не видит, — сказал Пэдди, — но она все равно знает, когда мертвецы близко. Не спрашивайте меня — как, может быть, просто чувствует… Именно поэтому она заперла окно и закрыла занавески, но я все равно выглянул в щелку между ними и увидел, что мертвецы — как я уже говорил — плотной светло-серой толпой движутся в нашу сторону, и у всех них был очень скорбный вид, ибо поля, через которые они шли, им больше не принадлежали. И голоса у них тоже были скорбными и печальными.
— И ты так-таки не можешь припомнить ничего, о чем они говорили? — повторил я.
— Не могу, — ответил Пэдди. — Разве я не сказал вам, что в их речах не было никакого смысла?
— Интересно, находят ли они какой-то смысл в наших разговорах, — сказал я.
На этот раз мне посчастливилось услышать от Пэдди нечто конкретное, если, конечно, это действительно был факт, а не вымысел; увы, подтвердить или опровергнуть его вряд ли возможно.
— Именно об этом они и говорили, — сказал Пэдди. — Они утверждают: в том, что говорим мы, нет ни капли смысла — как и в наших поступках, кстати. Вот о чем говорили мертвецы.
— А что они говорили о нас? — поинтересовался я.
— Все то же самое, только хуже, — был ответ.
— Что — «то же самое»? — уточнил я.
— То же самое, что мы обычно говорим о прошедших веках, — пояснил Пэдди. — Вы наверняка слышали, что некоторые высмеивают «викторианцев», как они их называют — какими они были нелепыми и какими невежественными были люди в прежние времена, какими смешными словами пользовались… В общем, мертвецы говорили что-то в этом роде, только еще больше. Некоторые вещи я и вовсе не осмелюсь повторить вашей милости.
— И они говорили все это про нас?
— Да, и да поможет нам Бог.
— Расскажи-ка мне еще что-нибудь о мертвецах, — попросил я.
И Пэдди рассказал, что он видел той странной ночью в канун Дня Всех Святых, когда все ведьмы уже пролетели, а тьма еще больше сгустилась.
— Мертвецы явились со старого кладбища в Баллахадринане, — сказал Пэдди, — с того самого, которое виднеется вон там, за деревьями. Они шли сплошной серой массой; я видел, как они скользнули над полем и спустились вниз к ручью, потому что так им удобнее перемещаться.
