Вот только беречь его надо было как зеницу ока. Все слишком хорошо помнили о том, как одной гранаты хватило на то, чтобы вывести её доспех из строя. Именно поэтому Сатоми встала на пути летящих в её сторону снарядов. Отсюда и жуткие повреждения. Броня её буквально дымилась, рваные края нескольких пробоин торчали наружу, как будто боевую машину пытались вскрыть громадным консервным ножом. Левая рука судорожно подёргивалась, из сустава торчал длинный осколок.
— Ты не сможешь адекватно вести огонь, — заявил Ютаро. — Возвращайся в штаб-квартиру, Сатоми-сёи.
— Для того, чтобы выполнять возложенную задачу, — упрямо ответила девушка, — мне не особенно нужно оружие.
— Твоя броня очень серьёзно повреждена, — вступила в короткий спор Наэ, — и ты можешь погибнуть…
— Все мы тут можем погибнуть, — неожиданно поддержала Сатоми Марина. — Сейчас не тот момент, чтобы беречь себя. Дело в первую очередь! — А затем передала Ютаро по личному каналу: — И тебе, Ютаро-тюи, стоило бы об этом помнить.
— Продолжаем движение, — бросил раздосадованный её вполне резонным упрёком командир.
Иначе как кортежем назвать нас было нельзя. Возглавлял процессию я на своём КВ. Следом шагали два доспеха, прикрывающие меня с флангов. За ними несколько здоровенных грузовиков, под завязку набитых боеприпасами. Замыкающим был самоход, вертящий большой пушкой на открытой платформе.
Бойцов из их экипажей я всегда считал малость помешанными. Как можно воевать против БМА, когда тебя самого защищает не такой уж высокий бортик, хоть и достаточно толстой брони.
Мы медленно, но верно продвигались к императорской резиденции. Где-то на полпути к нам присоединились бойцы морского десанта, высаженного таки с линкоров. Резиденцию обстреливали с кораблей, не давая укрывшимся в ней людям и головы поднять.
— Мадзаки-тайсё, — обратился я к лидеру мятежа, — а вы не боитесь, что мы шальным снарядом прикончим вашего императора?
— Глупость какая, — отмахнулся тот. — Император — особа божественная и ничто не сможет повредить ему. Да и я уверен, он надёжно укрыт в бункере, который не пробьёт ни один, даже самый мощный, снаряд линкора. Он рассчитан на прямое попадание бомбы, весом в полтонны или около того. Я лично присутствовал вместе с божественным микадо на приёмке этого бункера.
И вот чего я так и не смог понять, так это, на что он больше уповает — на прочность стен бункера или божественную природу императора. Наверное, мне никогда до конца не понять японцев, хоть бы и всю жизнь проживу в Токио.
Впереди то и дело взлетали к небу комья земли. Линкоры не прекращали огня, несмотря на наше приближение. Казалось, к тому времени, когда мы подойдём к резиденции, там уже ничего не останется. А мы сможем взять императора голыми руками. Но это было, конечно же, далеко не так.
Изъязвлённые многочисленными осколками стены здания стояли на месте. Вся площадь перед ним напоминала больше поле боя времён Империалистической войны. Я видел их несколько раз на кадрах старой хроники. Ни одного солдата здесь не было. Ни нашего, ни вражеского. Своих, тех, кто пережил жестокую схватку с бронегвардией, отвели, чтобы не подставлять под снаряды. Враги же, естественно, укрылись в резиденции.
Когда наш кортеж отделяло от здания всего пара кварталов, линкоры перенесли огонь, чтобы не накрыть нас. Теперь они обстреливали моих бывших товарищей, спешащих к месту боя. Их засекли матросы, оставленные в засаде. Они попытались задержать врага, чем смогли, но не преуспели в этом. Зато сумели передать местонахождение отряда. Исходя из этого просчитать примерный маршрут «Труппы» было несложно, да и площади огонь линкоров накрывал дай бог какие.
— В этот раз мы не станем выдвигать никакие требования, — заявил Мадзаки. — Руднев-сан, как только займёте выгодную позицию, открывайте огонь из всех орудий.
Я не стал ему ничего отвечать. Особой нужды в словах не было.
Взрывы снарядов гремели где-то в стороне, но всё равно мне было как-то не по себе. А ну как шальной снаряд угодит по старым координатам, и от моего доспеха не останется и памяти, наверное. Я отогнал дурацкие мысли, даже головой тряхнул для верности, сосредоточился на деле.
Матросы десанта и солдаты бросились к резиденции, вскидывая винтовки. По ним открыли огонь из окон. Застрочили пулемёты, даже лёгкие орудия, чьи короткие стволы торчали из проёмов. Фугасы взрывались, расшвыривая убитых и раненных. Я тут же нажал на гашетку. Безоткатки выплюнули порцию снарядов в стену, уничтожив орудийную позицию. Длинная очередь из ШВАКов заставила замолчать сразу несколько пулемётных точек.
Наступающие мятежники подбежали к резиденции достаточно близко. В окна полетели гранаты. А после следом полезли и сами наступающие. Жестокий бой закипел внутри резиденции.
Теперь я был совершенно бесполезен со всем своим вооружением. Вести огонь по зданию я не мог, теперь ведь ближе к окнам и двери находились наши бойцы и я бы только больше вреда нанёс, вздумай всё же начать палить вслепую.
Схватка внутри императорской резиденции шла жестокая. Беспощадная драка. Рукопашная. В узких коридорах, спроектированных таким образом, чтобы проще было их оборонять, бойцы гарнизона и бронегвардейцы отчаянно отстреливались от наседающих мятежников и матросов десанта. Последние привыкли к тесноте узких коридоров на родных линкорах за годы, проведённые под его бронёй. Поэтому именно они, чаще всего, и возглавляли атаки.
Схватки проходили, будто по шаблону. Обмен выстрелами, бросок гранаты и почти тут же матросы кидаются в бой. Ещё пара выстрелов — и рукопашная. Матросы без страха кидались даже на бронегвардейцев. Штыки против их доспехов были бесполезны, а потому они пускали в ход приклады с обитыми медью «пятками». За ними бежали и солдаты. Бронегвардейцы отбрасывали не предназначенные для рукопашной схватки ручные пулемёты и выхватывали мечи и сабли. Доспехи давали им серьёзное преимущество, однако их было не слишком много, на одного приходилось не меньше двух матросов или солдат. Пусть они и успели прикончить одного быстрым ударом, как почти тут же на его шлем обрушивался обитый медью приклад.
Так коридор за коридором мятежники медленно, но верно брали резиденцию.
Но взять её им не удалось. Остатки гарнизона и бронегвардейцы сплотились в считанных дзё от лестницы, ведущей в бункер, где укрылся император с самыми приближёнными людьми. Трижды мятежники и матросы десанта шли на приступ зала с лестницей, у дверей которого обороняющиеся сложили баррикаду из всего, что под руку попадётся. Боеприпасов у них было вдоволь, собственно, оружия имелось больше, чем людей, которые могли сражаться с ним в руках.
