И, похлопав по плечу Гаррета, я зашагал к шахте. У самого её входа я замер, а потом посмотрел на небо. Полная луна почему-то вызывала у меня улыбку. Как много у нас с ней было связанно историй. Взять хотя бы мое появление здесь — ведь, если вы помните, именно полная луна проводила меня от Невы, до Гайнесского графства. Где, если мне не изменяет память, мы сейчас и находились.
Пожав плечами, я спустился к лифту. Он работал довольно по простой системе рычагов и весов, так что я просто дернул за веревку и стал спускаться во тьму. Признаюсь, это подземка меня пугала. Нет-нет, вовсе не своей мглой, темнотой и тишиной, а просто потому, что после небезызвестных вам событий, меня стала мучать клаустрофобия. Так что я чувствовал себя неуютно.
Но минуло почти полчаса и вот я оказался в самом низу. Легко открыв дверцу, я с благодарностью поднял оставленный здесь факел и зажег его об огниво, заменившее мне то, что пало в битве с вампирами. Никогда не любил этих тварей. Уже тогда, когда их показывали по телевизору у нас с ними сложились взаимно неприязненные отношение, ну а уж когда мы с ними скрестили клинки. Пардон — клинки и когти, то я и вовсе стал их люто ненавидеть. Каюсь, последней каплей в чаше моего омерзения был тот факт, что эти упыри загубили мое огниво.
Я шел по длинному коридору, разглядывая древние фрески и барельефы. Здесь я легко узнал фигуры демонов, с одним из которых мне доводилось биться. Тогда мне пришлось рискнуть всем и притвориться «полудохлым» дабы тварь ослабила бдительность и я смог её убить. Пожалуй, это был сильнейший мой противник.
Так же на фресках постоянно мелькал один и тот же человек. Он был изображен с каким-то странным копьем, почему-то мне очень знакомым. Я все силился вспомнить где уже видел его, но потом наткнулся на повязку на глазах и повел плечами. Инвалиды всегда меня не то чтобы пугали, а как-то нервировали. В их присутствии я ощущал себя неспокойно и нервозно. И пусть данный инвалид — слепой маг, был лишь изображением, но я все равно передернулся.
Наконец я нашел ступени, ведущие к широкому плато. Ступая по ним, я словно ощущал звон веков истории, застывших на этих ступенях. Сколько им лет? Тысяча, две, три? Сколько бы они рассказали, умей говорить я с камнем. Но они лишь угрюмо молчали. Как и старина ветер. Когда-то бы я с ним не заговаривал в эти дни, но он отмалчивался, словно не желая меня чем-то расстраивать.
Спустившись, я увидел человека, которого не сразу узнал. Константин, которого я помнил, не был ростом больше двух метров, его мышца не были подобны горным камням, и уж точно Константин никогда не держал в руках исполинский черный клинок и не встречал меня спиной.
Император стоял перед огромными воротами, которые, как я сразу узнал, были точно такими же, какие я видел на Териале. И они, что понятно, точно так же высасывали магию. Только в куда больших объемах.
Я поднял голову. Там, под сводом, образуя из пещеры колодец, находился провал, сквозь который виднелись звезды. Что странно, провал был как раз по пути следования ночного светила, так что когда ночь войдет в свои полные права и луна встанет в зенит, все здесь будет залито серебряным светом.
Но смутило меня другое. В этот самый провал бесшумно залетел исполинский ворон. Он, сложив крылья, устроился на выступе, пристально смотря вниз своими багровыми, кроваво-алыми глазами. Почему-то он мне казался знакомым. Словно я уде видел его где-то и это где-то брало свое начало на плацу Академии.
— А неплохие ты себе хоромы отгрохал, — протянул я.
— Ты бы видел мои покои, — усмехнулся Константин, поворачиваясь ко мне лицом.
Да, это было вовсе не лицо восторженного юноши. Это был лик строго воина, настоящего Императора. Вот только его взгляд пугал — где-то в его глубине я видел багровый уголек. И будь я проклят, если ошибался в причине его происхождения.
— Я тут слышал, — начал я. — Ты меня видеть хочешь.
— Все верно слышал, капитан.
— И в чем я провинился, старший лейтенант? — спросил я, спокойно держа руки на груди.
— Как насчет убийства Наследного принца и моего брата? — задумчиво протянул Константин, сжимавший клинок.
— Тогда не вижу суда и присяжных. В крайнем случае — виселицы и гомонящей толпы. Или ты стал поклонником кровной мести?
— Суда не будет, потому что за это я тебя не осуждаю, — покачал головой Константин. — Мой брат был редкостным подонком, и если бы не ты, то я сам бы его когда-нибудь прикончил.
— Справедливо. Но тогда в чем проблема?
— Проблема в этом, — Император ткнул себе за спину, указывая на Врата. — Видишь ли. Чтобы открыть их и получить то оружие, которые твой род заключил за ними, нужен не только черный Мифрил, но еще и кровь. Кровь Гериотов. А, как мне известно, ты их единственный наследник.
— Ты это действительно серьезно? — неверяще спросил я. — Константин, которого я знаю, никогда бы не залил мир кровью ради каких-то эгоистичных идей.
Багровый уголек вдруг превратился в пламя, и мне стало трудно дышать от давления свалившейся мне на плечи силы. Пришлось отпустить ветер — дышать сразу стало свободней.
— Как смеешь ты! — заревел Принц. — Убийца!
— Ты только что сказал, что не осуждаешь.
— Осуждаю?! Да я проклинаю тебя за то, что ты сделал!
Либо Константин сошел сума, либо я чего-то не понимал.
— О, — вдруг протянул мой старый друг. — Я вижу ты не знаешь. Скажи мне, капитан, как ты думаешь, что случилось после того обвала в Мукнамасе?
— Ну, Рыжий и компания уехали. Думал, они с тобой.
Константин сперва посмотрел на меня, а потом вдруг рассмеялся. И в этом смехе я всем своим естеством ощущал дрожание и гогот самой бездны.
— Нет, нет мой друг, все не так. Не хочу тебе этого говорить — но они мертвы. Ты убил их. Твой ветер убил их.
— Ложь, — спокойно ответил я.
— А ты спроси у него. Спроси, почему он не может их найти.
Я прислушался, а потом почувствовал, как земля уходит из под ног. Это не было ложью. Мои друзья действительно пали. Пали от моих рук. Но тут же я пришел в себя. Я не должен был позволить ошибки затуманить мой взор. Да, в этом была моя вина, но и не только моя — все произошедшее было лишь фарсом или:
— Несчастный случай.
— Несчастный случай?! — заревел Константин. — Так ты называешь свое злодеяние?!
— В этом есть и твоя вина тоже, мой друг.
— Да, — скорбно кивнул Император. — Моя вина в том, что я отпустил любимую, надеясь что ты не причинишь им зла. Но я ошибся. Я должен был понимать, что гнилая кровь Гериотов сделает свое, но я ошибся. Я был глуп.
— Вот только не надо патетики, — скривился я. — Мы оба знаем, что это не так.
