— А моя мать решила, что мне без нее будет лучше, — Дэя сама взялась за дорогой гребень. — Она оставила меня.
— Я помню твою мать. Она не была плохой. Она просто выбрала свой путь. Свое спасение.
— Иногда мне кажется, что я виновата в ее смерти. Что я сделала все не так. — Дэя рассеянно смотрела сквозь зубья.
— Мы все выбираем свои пути. — Илта ласково положила руку ей на плечи. — Твой уже выбран.
— Илта, — девушка глянула ей в глаза, — как думаешь, я смогу стать сильнее дара? — И тут же смутилась, — то есть… он каждый раз… словно впитывает мою силу… подминает меня под себя. А если… если я соберу все силы и направлю на него всю свою магию. Сможет ли он противостоять? Сможет ли так же легко загасить меня?
— Кто знает, — Илта встала с кровати, не обращая внимания на глаза девушки, — кто знает…
— Я это так… мне всего лишь интересно. Смогу ли я стать… неважно, — Дэя вдруг переменила тему и радостно защебетала, — а еще я прикажу наготовить всяких сладостей! Я мешок золота готова отдать за сладкую булочку!
* * *
Они шли против людского потока. Змея на дороге ворчала, мычала, хрюкала, рыдала детскими голосами и разражалась ржанием и мужской бранью, останавливая свое движение лишь вечером, когда усталые люди раскладывали свои пожитки, готовясь ко сну.
Зэсс с Тайгой держались от дороги на расстоянии, приближаясь только затем, чтобы купить еды. Даже постоялые дворы встречных городков и деревень уже не подходили для ночлега, так как до отказа были забиты людьми и животными. Еду продавали охотно, рассчитывая, что деньги пригодятся за охраной столбов гораздо больше, чем запас снеди.
Местность пошла каменистая и вода встречалась гораздо реже. Зэсс ворчал и жаловался по этому поводу, морща лоб и нос. Казалось, невозможность часто мыться приносила ему гораздо больше страданий, чем все остальные проблемы.
Шли дни, границы пустошей приближались, и людской поток редел. Те, кто хотели сбежать — убежали, кто сомневался, определялись и подтягивались, а те, кто не собирался никуда идти, оставались на своих насиженных местах.
Когда у Зэсса начинались периоды внутренних размышлений и разговоров с самим собой, трогать его было бесполезно, и Тáйга брала теплый плащ и шла к большим общим кострам или в деревню, если они останавливались подле. Там она слушала разговоры, рассуждения людей, пересказывая услышанное своему спутнику.
Даже среди тех, кто полз звеном в змее, были сомневающиеся. Некоторые поворачивали назад. А те, кто оставались на своих местах в деревнях и городках рассказывали так: теней видели немного; тени, в основном, мимо проходят, не замечая и не видя людей. И только изредка нападают. Таких обычно удается быстро убить кучей вооруженных чем попало людей. Страх, который они несут в себе, словно оружие: направляя свои волны на одного, они не задевают остальных. Были даже такие, кто умудрялся выжить после такого. Седые как снег, они с гордостью демонстрировали свои выбеленные головы и приукрашивали приключения.
Тайге и самой стало казаться, что все, что происходит — это надуманное и преувеличенное действо, раздутое до паники самими людьми.
Когда она поведала о своих выводах Зэссу, тот неожиданно разозлился.
— Ты когда из своего подвала вылезла после недельного сидения, сразу встала и побежала?
— Н-нет, — Тáйга удивилась его реакции.
— Вот и подумай. Ты сначала света испугалась. Глаза резать стало. Потом ноги не слушались и не знала, чего ждать и что вокруг творится. Так и они. Кто-то быстрее очухался, кто-то до сих пор в себя прийти не может. Посмотришь, когда тут освоятся да толпами повалят.
— А ты думаешь, их толпы будут?
— Если были те, кто смог загнать их под землю и держать там веками, могли ли они их убить? И стоило ли тратить столько сил, чтобы загонять под землю пару-тройку нечисти? Строить тотемы вокруг? Стая волков не вырежет бесчисленные стада баранов.
— Хорошее сравнение! — Ула как всегда появилась из ниоткуда.
— В каком — то из миров это называют аллегорией. Явно не в твоем и не в твоем, — Зэсс кивнул вновь прибывшей. — Тáйга хочет сказать, что ты — трусиха, опасность невелика и происходящее вокруг — плод воображения стада.
— У нее будет возможность все это проверить. — Ула расположилась ближе к огню.
— Я не говорила, — Тáйга возмущенно замахала на него руками, — но мы же за последнее время не видели ни одной твари…
— Ты не видела. Не обобщай.
— А ты видел?
— Проплывала тут одна мимо. Пока ты сидела у костров недружелюбно настроенных аборигенов. Тебя не учуяла. Вела себя прилично. Видимо, еще не освоилась.
— Ну вот, я же говорю!
— А нашего белого как простыня знакомого, оставшегося лежать под холмом ты забыла? Они не все такие невнимательные. Его они заметили.
— И ты даже не опробовал на ней мой подарок? — Ула удивилась.
— Зачем привлекать внимание того, что проходит мимо? Успею еще. У меня же далеко идущие планы.
— Прямо королевские! Ты меня продолжаешь удивлять!
Зэсс наигранно поклонился.
— Твой король даже не собирается захватывать весь мир. Ему достаточно небольшого куска суши, который вычистят для него. И сидит он у себя в столице на мягком кресле, чистый и благоухающий. А я иду вперед, несмотря на ужас вокруг, повальное бегство населения и прочие неудобства.
— А еще через месяц снег пойдет… — Тáйга плотнее завернулась в плащ.
— О, ужас! Снег! — он притворно сжался. — Именно поэтому я и тащу тебя за собой. Будешь греть меня холодными зимними ночами. Или нас раньше убьют.
Несмотря на его издевательский тон, Тáйга зарделась.
— Ты тащишь меня, потому что я могу помочь!
— Конечно! Когда все засыплет снегом, и еду станет добывать все труднее, я буду отрезать от тебя по кусочку. Кстати, как тут у вас зимы? Холодные? Ненавижу холод.
* * *
Дорога совсем опустела, изредка подбрасывая одиноких путников. Те, кто хотел уйти — ушли, остальные же пытались продолжать жить прежней жизнью, готовясь к зиме и к неожиданному врагу: лорды выставляли больше охраны у стен своих поселений и крепостей, собирали последнюю дань с крестьян и с опустевших полей и огородов. Найти ночлег, горячую пищу и воду теперь не составляло труда: постоялые дворы и гостиницы опустели и рады были любому посетителю. Если там вообще оставался хозяин. Иногда, они проходили мимо целых брошенных деревень, столь малочисленных, что их жители посчитали более простым решением переехать, чем обороняться в десять домов от напасти. Но, чем крупнее было селение, тем больше людей осталось на своих местах, рассчитывая на защиту своего лорда и его стражу.
