Дом, куда пришли Угарт Праворукий, Корвал-Мизинец и Альфонсо Коган, добротный, из пиленого камня, с железной крышей и резными подбитыми медью оконными наличниками, был единственным двухэтажным строением в северном квартале Кустаркана, и возвышался прямо на скалистом берегу реки. Могучая Ома здесь, близ гор, у своих истоков, выглядела мелкой горной речушкой, быстрой, громко шумящей и никогда не замерзающей даже самой морозной зимой.
Самоуверенно и безрезультатно Мизинец барабанил в запертую дверь, приговаривая раз за разом:
— Говорю же, он дома.
— Среди бела дня? — с сомнением кривился Праворукий. — У городского казначея нет больше забот?
— Сказано, должен нас ждать. Эй, денежный мешок! Открывай!
Наконец, протяжно скрипнул засов, и парень расплылся в победной ухмылке:
— Видишь, однорукий, я прав.
Дверь отворилась, и на пороге показался хозяин дома. Невысокого роста, плешивый, с округлым животиком отъявленного гурмана, он запахивал на ходу домашний халат, накинутый, по всей видимости, на голое тело.
— Ты что, оглох? — рыкнул Мизинец и широко ступил за порог, пытаясь войти.
— Я принимал ванну, — суетливо выговорил хозяин и, отстраняясь от напирающего Корвала, опасливо поинтересовался: — Кто это с тобой?
— Однорукий и этот… — Мизинец принялся представлять своих спутников.
— Я Угарт Праворукий, — поправил его спутник с протезом. — Это Альфонсо Коган. Бывший советник.
— Чей советник? — насторожился хозяин.
— Одним словом, теперь помогает нам разбираться в вопросах, — игнорируя приветствия и заезженные прелюдии, несдержанный Мизинец сразу перешёл к делу: — Хватит болтать, мы пришли за деньгами. Что непонятно?
— Надо бы сесть и поговорить, — предложил Праворукий, адресуя сказанное больше Мизинцу, нежели хозяину дома, который вежливо указывал на дверь гостиной:
— Прошу в дом.
— Пусть несёт деньги, — не унимался Мизинец.
— А где сам Поло? — спросил хозяин.
— Э… он тебе не нужен. Мы за него.
— Я вижу, Мизинец. И всё же…
— Лучше сесть, — ещё раз предложил Праворукий.
— Ладно, веди, — наконец согласился Корвал.
Все четверо вошли в просторную гостиную, убранство которой выглядело довольно богато. Ковры на стенах, вычурная мебель. На столе кувшин с вином и экзотические для северных широт фрукты.
— Ну что, посчитаемся? — оскалился Мизинец, подхватывая с разноса ярко-оранжевый фрукт.
Хозяин глянул на протез Угорта, с пониманием кивнул и протянул ладонь для рукопожатия:
— Меня зовут Тулус, я городской казначей, человек деловой и… надёжный.
Праворукий несильно стиснул пухлую ручонку и с пониманием кивнул:
— Бывал я в таких домах.
— Так что, Тулус? Чего тянуть? — не унимался Мизинец.
— Что ж, к делу так к делу. — Казначей уселся во главе стола, в высокое обшитое мехом кресло и пристально осмотрел гостей: — Хочу уточнить… Деньги мне давал младший Тридор, но с вами его нет. Ситуация противоречит договору. Зря это… Говорить я буду только с Поло и ни с кем другим.
Улыбка медленно сползла с лица Корвала. Он уставился на казначея как на появившегося из-под печки таракана и, устрашающе растягивая каждое слово, произнёс загробным голосом:
— Как частенько любит повторять наш командир, капитан Дрюдор — на войне главное умение не убивать, а выживать. Видать, сей инстинкт тебе вконец изменил. Где наши деньги, Тулус?! — молниеносно выхватив нож, он на треть вогнал лезвие в столешницу. Дерево скрипнуло, доска раскололась надвое.
— Не горячись, Корвал, — вмешался в разговор Альфонсо. — Надеюсь, мы найдём общий язык с этим господином.
— Или найдём его в реке! — гаркнул Мизинец, указывая на окно, под которым шумела Ома.
— Послушайте, почтеннейший, — как можно спокойнее начал бывший королевский советник, — Лесные братья без сомнения доверяют вам и считают, что их сбережения в надёжных руках. То есть в ваших. Конечно, ни расписок, ни бумаг составлено не было, и это плохо. Хорошо то, что вы человек в городе известный и дорожите своей деловой репутацией. Не спорю, устный договор заключал сам Бесноватый, но сейчас по объективным причинам он, увы, не может присутствовать с нами. И всё же, вы не будете спорить, что существуют неписаные правила ведения финансовых дел? То есть, если отдавший на хранение сам не в состоянии истребовать возврат переданных им вложений, это могут сделать его компаньоны. Вы не будете оспаривать тот факт, что, несмотря на свой юный возраст, Корвал, по прозвищу Мизинец, вполне способен претендовать на роль одного из ближайших партнёров вашего постоянного вкладчика, а именно Бесноватого Поло?
— Но где он сам?
— Сейчас мы рассматриваем ситуацию, когда, скажем, одна из сторон, а именно достопочтенный Поло, в силу непредвиденных на то обстоятельств, не способен лично присутствовать при получении собственных сбережений. Такое, представьте, бывает довольно часто и, если мы не найдём верного решения, ваша деловая репутация финансиста, известного в городе своей педантичностью и аккуратностью, может пострадать.
— К чему вы клоните? — насторожился казначей. — Вы все кто?
— Скажем так, на сегодняшний день господин Праворукий наделён всеми полномочиями Бесноватого Поло, а Корвал-Мизинец, как его партнёр и представитель лесных братьев, гарантирует достоверность наших требований. Так что теперь будете вести переговоры с нами.
— С какой стати? Не понимаю. Я вас не знаю и не вижу никаких на то… документов, — казначей дёргал головой, пытаясь закончить неприятный разговор: — Будьте любезны… простите, но у меня много дел…
Праворукий поднялся и подошёл ближе:
— Документ есть. Право, не хотелось его предъявлять, но раз не веришь на слово…
Он снял с плеча холщовую суму и вывалил её содержимое на стол.
— Боже правый! — вскочил казначей, тараща глаза и пятясь к стене.
На столе лежала полуразложившаяся лысая голова Бесноватого Поло и пялилась на присутствующих пустыми глазницами. В загноившейся ране копошились белые опарыши.
— Узнаёшь? — поинтересовался Праворукий, и добавил извиняясь: — Прости, долгая дорога не предполагает достойной сохранности. Чего не скажешь о деньгах. Полагаю, их ты хранишь лучше, чем мы отрезанные головы. Ведь так?
— Да-да, — тихо проблеял позеленевший Тулус.
Трупная вонь быстро наполнила гостиную. Силясь сдержать рвоту, казначей закрыл руками рот:
— Уберите бога ради…
— Ладно, Поло сделал своё дело.
Праворукий распахнул окно, сгрёб голову обратно в суму и та полетела в реку. Затем взглянул на хозяина. Казалось, ещё немного, и тот свалится замертво.
— Ну… это всего лишь голова неудачника. Вы, надеюсь, более везучи? — произнёс Альфонсо.
— И всё-таки… сегодня, ну, никак… — дрожащими губами, вымолвил казначей, глядя на советника влажными глазами. — Все деньги в деле…
Теперь пришла очередь Мизинца:
— Мы шли в Кустаркан дюжину дней, с боями и потерями, не для того, чтобы слышать россказни о разных там делах! Мы потеряли половину людей. Мы хотим золота!
— Но…
— Вынимай наши деньги, тупой толстосум! Возвращай сегодня же из того дела! Теперь у нас своё дело. Мы теперь золотоискатели. Снаряжаем обоз, а это стоит денег, понимаешь? — Мизинец требовательно свёл редкие брови.
— Но…
— А ты как думал? Мы не рабы Бесноватому. Тьфу, мразь! — красноречивым жестом парень указал в сторону окна. — Теперь у нас есть Небесная!
— Но…
Казалось, казначей вот-вот задохнётся от нехватки воздуха. Его лицо посерело, глаза выкатились из орбит.
— У нас есть предчувствующая, где золотые жилы. Потому что Небесная! Голубокровные с дальних склонов. Слыхал про таких?
— О чём это он? — казначею, наконец, удалось выговорить что-то большее, чем бессмысленное «но».
— Тут такое дело… — начал Праворукий.
— Да что с ним говорить… деньги должны быть в доме. Найдём, — призывая к обыску, Мизинец кивнул в сторону запертой двери.
Побледневший хозяин приблизился к распахнутому окну, глянул вниз, где шумела быстрая Ома, вдохнул влажный речной воздух, передёрнулся, словно ещё раз увидел пустые глазницы Бесноватого, и медленно опёрся о подоконник.
