— Я все исправлю, — сухо ответил Валентин, надолго замолчав.
Мы пересекли границу площади, пройдя сквозь охранный периметр, и заметно ускорившись благодаря хорошей дороге, зашагали туда, где я впервые встретил свою новую семью.
Машина оказалась там же, где и оставили — воровать ее тут попросту бессмысленно. Мягко моргнули фары, приветствуя нажатие на брелок сигнализации, еле слышно щелкнули засовами двери, а двигатель мягко замурчал, стоило вставить ключ в прорезь замка.
— Поворачивай направо, от площади. С другой стороны есть отдельный заезд для транспорта, нас пропустят. — Подал голос Валентин, откинувшись на сиденье.
По пустынным дорогам ехать было одно удовольствие, да еще под дуновение кондиционера — словом, на вокзальной площадке мы оказались за каких‑то три минуты, в десяток раз быстрее, чем пешим путем.
На площадке нас уже ждали — в хорошем смысле этого слова. Под зорким взглядом Федора, примостившимся на большом мешке, слуги и солдаты громоздили основательные кули, свитые из толстой пленки, в бежевый прицеп с серым тентом. Рядом ту самую пленку резали канцелярским ножом на прямоугольники, закидывали посередке купюры и пеленали, скрепляя края строительным степлером — и очередная упаковка отправлялась под тент.
— Толково работают, — похвалил я, выбираясь из кабины.
Валентин только кисло покосился и предпочел промолчать, без особого удовольствия наблюдая, как пакуются деньги.
— Больше места нет, господин! — Словно из под земли нарисовался хранитель, подобострастно кланяясь Валентину и умудряясь в поклоне зло зыркать в мою сторону.
— Закидывайте в машину. — Распорядился я, очередным щелчком по кнопке брелока открыв заднюю дверь. — В салон тоже можно, на задние сидения.
И потеряв к оживившимся слугам интерес, подошел к Федору.
— Нашел? — Ответил я улыбкой на его безмерно счастливое — при виде меня и машины — выражение лица.
— Ага, — похлопал он по мешку под собой.
— А это точно все папино? — Скептически поднял я бровь, пытаясь прикинуть, как две сережки и цепочка с кольцом могли занять такой объем.
— Точно! — Федор уверенно развернул рукав мешка и продемонстрировал тыльную часть выхваченного колье. — Вот его клеймо!
— Эм… Клеймо? — Брови поползли вверх.
— Ага! Папа ювелир! И это все — папино! Он делал. — Непреклонно доложил мне Федор, укладывая ожерелье обратно и хозяйственно усаживаясь сверху — чтобы не украли.
— Ну, ты сам все слышал, — Покосился я на Валентина. — Наше это. И Федор, слазь с добра, дай людям его в машину закинуть, — одновременно я махнул двум солдатам, указав на груз.
— А я ведь распорядился его найти, — с сожалением протянул местный босс и поджал губы, явно разглядев знак, выбитый в металле. — Хороший мастер. Так ты, получается, Самойлова старший сын? Но в досье только трое детей, и только один парень! — Вскинулся он.
— А теперь они в моей семье.
— А… Понятно. Все самое лучшее себе забрал, — буркнул Валик, с тоской посмотрев на Федора, деловито контролирующего погрузку — и не абы куда, а на заднее сидение, и чтобы ремешком пристегнули.
— Зато тебе достались мудрые советы. — Приободрил его, похлопав по спине.
— Ну — ну. — Валентин совсем скис.
— То есть, еще один тебе не нужен? — Остановился я возле водительской двери, ожидая, пока прицеп застегнут к кронштейну машины.
Федор уже занял место на переднем сидении и нетерпеливо смотрел в мою сторону.
— Говори, — вздохнул местный босс.
— Даже два. — Замок прицепа наконец‑то щелкнул, и я занял место водителя. — Предупреди пост о нас, и он останется целым.
— А второй? — Подошел к окошку парень.
— Приготовь мягкий и широкий ремень.
— Зачем? — Нахмурился Валентин.
— Когда приедет отец, будет не так больно.
Кажется, он что‑то ответил, но все звуки потонули в искреннем вопле радости Федора — мы ехали домой, где бы этот дом теперь не находился.
Глава 25. Сокровища и герой
Охранные посты пролетели, почти не снижая скорости — издали мигали фарами, и металлические преграды тут же растаскивали в разные стороны, иногда успевая в последний момент. Всего их было три — один на центральной улице, второй на выезде из города и третий возле таблички с перечеркнутой надписью 'Багиево'. Город закончился, а вместе с ним и новообретенные княжеские владения.
— А нас не накажут? — С тревогой спросил Федор, глядя на стрелку спидометра, упиравшуюся в цифру сто пятьдесят.
— Некому.
Хорошая дорога позволяла ехать быстро, а вырубленный на поворотах лес не мешал обзору и не грозил вылетевшей навстречу машиной.
— А за деньги? — Чуть замявшись, все‑таки спросил он.
— Понимаешь, какое тут дело. — Я покосился на соседа, решая, поймет ли он. Вроде, должен. — Кажется, меня приняли за кого‑то другого.
— А за кого тебя приняли?
— За очень зубастого и злого серого волка. — Попытался описать я свои ощущения. — Который берет, все, что захочет. И никого и ничего не боится.
— Ну, это ведь ты и есть? — Чуть подумав, произнес брат. — Только ты не злой!
— Может быть, — улыбнулся я ему и вновь посмотрел на дорогу. — Но злой серый волк страшен не только своими зубами, сколько большими и жуткими клыками своей родни.
— Я умею кусаться! — Цокнул эмалью Федор.
— Уже оценил. — Успокоил его новой улыбкой. — Если все сложится хорошо, о нас постараются забыть. Тем более, сейчас у них совсем другие проблемы.
— А если не забудут? — Встревожился брат.
— Тогда я придумаю им проблемы поинтереснее, — чуть снизив скорость, я принялся внимательно оглядываться по сторонам. — Видишь впереди справа просвет в деревьях?
— Ага. — вытянувшись вверх, ответил Федор.
— Машина заедет, как считаешь?
— Должна, — важно ответил парень. — Но мы ведь ее тут не оставим, верно? — Слегка встревожился он.
— Нет конечно, — успокоил я брата, выруливая на грунтовку.
По стеклам и бокам машины застучали ветки деревьев, яркий свет полудня приглушило до приятного лесного сумрака. Позади скрипел прицеп, цепляясь за кустарник на частых поворотах — дорога вилась вглубь леса, к неведомой цели. Кажется, ее и на карте не было — я изучал район возле города, когда готовился к поездке.
Заехав на полкилометра вглубь, остановились возле подходящего места — тут дорога делала крюк, объезжая глубокий овраг с мелким ручьем на его дне. От оврага дорогу отделяла молодая поросль деревьев, не дававшая земле осыпаться вниз, но постепенно проигрывая схватку глубине — торчали корни деревьев из склона, да и сами они не отличались здоровьем и высотой. Но приятную тень деревья давали — а так же заслоняли подножие оврага от случайного взгляда.
