Кирилл Кащеев - Спасти дракона

– Тебя я ожидала в последнюю очередь, но тоже сойдет, – пробормотала Ирка, разглядывая вчерашнего змееныша-полукровку, демонстрирующего все признаки крайнего бешенства в обеденной зале Уладиной харчевни. Следы его попыток таранить лбом кирпичную стену были видны даже сквозь завесу пара – сейчас полукровка здорово напоминал Пенька после плотного общения с жителями Баранцовки.

И вот тут он увидел Ирку! В глазах окончательно… раздраконенного полукровки мелькнула вспышка. Зрачок перестал быть по-человечески круглым, стремительно сжимаясь и вытягиваясь в вертикальную узкую черту, похожую на щель под печной заслонкой, сквозь которую видно бушующее внутри пламя. Пламя вскипело на кончиках его пальцев, и огненный шар понесся Ирке в лицо. Ирка кинулась вперед – пропуская шар над собой и одновременно сокращая дистанцию…

Тетка Улада звучно щелкнула пальцами. В комнате раздался вой – так воет в трубе ветер, – и со стен, карнизов, потолка, пола, кажется, даже из печных горшков ударили струи воздуха. Ирка взвизгнула – подол драной юбки для верховой езды завернуло ей на голову. Занавески хлопали, как паруса в шторм. Брошенный полукровкой клубок пламени завертелся волчком, точно корабль в водовороте… ринулся обратно и влепился своему хозяину в живот! Полукровку сложило пополам… и вынесло в распахнутые двери.

– Он мне будет говорить про дух… вонючка! – сморщила нос тетка Улада, разгоняя пухлой ладошкой чадный дымок.

За порогом, на взбитой ветром и обожженной огнем земле ворочался стонущий полукровка. Падающий сквозь проем и окна свет вдруг исчез… и к двери прильнула оранжевая драконья морда. Солнце блестело на чешуе, и в дверной проем заглядывал огромный равнодушный глаз с длинным вертикальным зрачком. Раздалось всхлипывание… и полукровка поднырнул у змея под нижней челюстью, чуть не на карачках протиснувшись в дверь.

– Я же говорил, это все она! Ее надо сжечь в пепел! – то ли прохныкал, то ли провизжал он, тыча в Ирку пальцем.

«И вот этого… гаденыша… Пенек вчера предлагал понимать? – возмутилась Ирка. – Может, еще и психоаналитика вызвать: пусть разберется, как проблемы в змейской семье пробудили в нем желание жечь окружающих!»

– Прошу прощения у господина змея… но на самом деле это все я! – небрежным движением пальцев указывая на вымазанного сажей поверх синяков полукровку, сказала Улада и гордо вскинула голову. Ирка едва заметно улыбнулась – если Милана, змеева вдова, похожа на маму… она сумеет достойно воспитать сына-дракончика.

Желтый, как янтарь, глаз придвинулся к проему, остро пахнуло гарью и горячим металлом, раздался шумный вздох… и дракон исчез. На пороге встал широкоплечий молодой парень, с совершенно простецкой, густо усыпанной оранжевыми веснушками физиономией и ярко-апельсиновыми волосами. Ирка с любопытством уставилась на него – какое разнообразие человеческих лиц у этих змейских морд! Жалко, похитителя Айта она в свое время не разглядела – ничего, кроме темного силуэта в пламени. Оранжевый здоровяк вовсе не походил на Айта с его тягучим изяществом и смертоносной грацией движений. Качок-переросток какой-то, из тех, что начинает день с полноценного питания и полновесной гири!

– Дозвольте войти? – прогудел змей и шагнул через порог, походя навернувшись лбом о низкую притолоку.

– Не слишком-то ты дожидался разрешения, мой господин, – хмыкнула Улада, без всякой почтительности разглядывая потирающего ушибленный лоб змея.

– Я… это… не понял… – Змей огляделся по сторонам, затем вдруг вышел, обозрел закрепленного над дверью дракончика и вернулся. – Нахожусь в доме, осененном воздушным крылом… что ли? – явно с трудом подбирая положенные по этикету фразы, поинтересовался он.

– Ты находишься в доме, породившем воздушную кровь, – величественно обронила драконья бабушка. – Который чуть не был предан огню – с твоего попустительства. Или то, что мой внук мал, а его отец пал в бою, дает право всяким полукровкам безобразничать в их доме, а, огненный?

– Что вы слушаете человечку? – взвизгнул полукровка.

– Замолчи! – от рыка змея содрогнулись стены. Полукровка сжался в комок у порога. Оранжевый дракон пронзил его строгим взором, убедился, что тот сидит и не отсвечивает – даже мельчайшие искорки с пальцев стряхнул! – и вернулся к Уладе.

– Я последний, кто оскорбит память павшего собрата… – Дракон склонил апельсиново-рыжую голову. – А также честь его юного сына и достопочтенной тещи. – покосившись на строгую Уладу поспешил добавить он. – Однако же мы получили жалобу…

– Донос, – почти пропела Улада.

– Жалобу, – упрямо повторил огненный. – О нападении на змееву кровь, совершенном у ворот города…

– При помощи городской стражи – там вот ее родич служит! – визгливо пожаловался змееныш.

– Я напала? – невозмутимо поинтересовалась Улада. – А городская стража мне помогала? Вся?

Змей внимательно и серьезно поглядел на украшавшие физиономию пострадавшего змееныша синяки и шишки:

– Если так поглядеть, выходит, что вся… А ежели иначе… – Он еще раз изучил скорчившегося у порога змееныша и презрительно дернул уголком рта: – Пострадавший говорит, постояльцы ваши новые напали.

– Это змеева кровь – пострадавший? – еще более деловито поинтересовалась Улада. – Надо Миланочку предупредить, чтоб, не попусти Табити, внучек ни с кем таким… пострадавшим не общался. У меня, господин огненный, заведение приличное, не всех пускаю, посетителей немного. Слышь, Хом-Хомыч! – окликнула она мелкого человечка, все так же невозмутимо сидящего в углу залы, словно и не уходил со вчера, и продолжающего совать еду под шапку. – Не ты вчера ввечеру змееныша огненного избил?

Человечек стянул шапку – на темени у него обнаружился здоровенный зубастый рот. Острые зубы дожевывали кусок мяса – толстые красные губы шевелились среди волос.

– Как можно… – прочавкал макушкой человечек. – Я разве покусать могу… – И натянул шапку обратно.

– Они морочат голову, господин! Тут заговор! – Змееныш вскочил. – Это вот она сделала… – указывая на тихо стоящую у лестницы Ирку, завопил он. – А остальные ее покрывают!

– Девка? – изумился огненный. – Тебя избила девка?

Ирка поняла, что пришла ее очередь поучаствовать в спектакле.

– Я бы попросила! – с надменностью, ничуть не уступающей Лауме или Мраченке, процедила она. – Я посланница Великой Халы, а не девка! И я его пальцем не тронула, – честно добавила она.

– Тронула! Не пальцем, а… Я не знаю, как она это сделала, но это она! – вопил пострадавший. – Может, она и вовсе не человек!