— Да. Я помню, что очень хотел попасть домой. Не понимал, зачем, но откуда-то знал, что мой дом надо искать. Где-то далеко, в горах, где холодно и светит красное солнце. Но теперь этого нет: я совсем не слышу зова, и мне хорошо. Здесь, с мамой, дедушкой… и с тобой.
— Домой? — эхом повторил Беллри, с удивлением изучая смущенное лицо мальчика. — Ты хотел найти свой дом и поэтому пришел к Трис? На ЕЕ зов?!
— Я пришел на ее голос, — неслышно прошептал Лука. — А потом увидел, как она танцует, и остановился. А она посмотрела мне прямо в глаза и сказала, что мой дом рядом с теми, кто меня любит, что больше не нужно бежать и не нужно никого искать. Трис сказала, что отпускает меня, и после этого стало спокойно и тепло, как никогда раньше.
— Поэтому ты вернулся, — уверенно закончил эльф. — Поэтому так легко нашел ее сегодня. Потрясающе! Трис, ты понимаешь, в чем дело?!
— Нет. А в чем?
— В том, что он…
— Лука! — истово выдохнул Велих, подлетая на взмыленном скакуне. — Трис, ты нашла его!!
— Это он меня нашел, — неловко улыбнулась я, передавая мальчика отцу. — Проснулся утром, узнал, что я уехала, и решил, что совсем покинула город. Вот, наверное, и кинулся убедиться, что это не так. И каким-то чудом все-таки отыскал, хотя ему явно никто не объяснял дорогу. Держи, с ним все в порядке.
Велих крепко прижал сына к груди и на мгновение замер.
— Лука… как же ты… зачем?! Один! В город! Никому не сказав! Это же не родной Геррхар, где три улицы и пять домов! Вторая столица ведь! Сын, как ты мог не предупредить!
— Все хорошо? — беспокойно спросил Лех, подъезжая на крупном кауром жеребце. И вот тогда Лука неожиданно поднял голову, невероятно серьезно посмотрев на них обоих.
— Я не хочу к магу, дядя Лех, — тихо и очень четко сказал он. — Не нужно. Я хорошо себя чувствую.
— Конечно, хорошо, — выдохнул отец, отстранив его на вытянутых руках и неверяще всматриваясь в бледное, решительное лицо. — Но он не сделает ничего плохого, только поговорит и проведет рукой у тебя над головой. Это совсем не больно!
— Я не пойду.
— Сынок, это важно… ОЧЕНЬ важно для всех нас. И я не хочу, чтобы ЭТО снова повторилось!
— Не повторится, — вдруг уверенно бросил с седла Беллри. — Я, конечно, не Создатель, но можешь мне поверить: Лука больше не станет убегать и не потеряет разум.
К нему разом обернулась все присутствующие.
— Что ты хочешь сказать? — нахмурился Велих, все еще крепко обнимая сына. Сзади неслышно подошел Брегол (тоже трепаный, в распахнутом кафтане и небрежно застегнутой рубахе), ласково погладил мальчика по щеке и вопросительно обернулся к эльфу. Лех только сузил глаза, метнув на меня быстрый взгляд, но я тоже непонимающе смотрела на остроухого.
Беллри, словно не замечая всеобщего внимания, упруго соскочил на землю и пристально взглянул на восьмилетнего упрямца. Затем протянул руку, легко коснулся спутанных волос, усмехнулся, когда мальчик упрямо отстранился, и странно наклонил голову.
— Забавно… скажи-ка мне, дитя: какого цвета мои глаза?
Я озадаченно нахмурилась, но Лука почти не задержался с ответом:
— Синие.
Разумеется, какие же еще?! Однако, услышав очевидное, эльф почему-то мелодично рассмеялся, повергнув нас в состояние еще большего недоумения. Брегол при этом удивленно моргнул и ошарашено повернулся к внуку, а Лех странно кашлянул.
— Как, синие?! Лука, с тобой все в порядке?
— Да, — буркнул тот, насупливаясь и враждебно зыркнув на довольного эльфа. — У тебя и папы карие, у мамы черные, у бабушки серые, а у него синие! Как море! Или небо!
— Но это же… как же? — окончательно растерялся купец, переводя беспокойный взгляд с Беллри на меня, с Леха на Велиха, с сына на внука. — Но ведь они зеленые!! У эльфов у всех ЗЕЛЕНЫЕ глаза!!
ЧТО?! Я ошеломленно замерла. Он сошел с ума?! Какие зеленые, когда они ярко синие?! И всегда такими были? Может, мне эльфы попались неправильные?! Обернувшись, я так же растеряно, как Брегол, всмотрелась в прекрасные очи своих остроухих спутников и едва не фыркнула: ну да, синие. Чего он глупости городит? Лука правильно сказал — синее не бывает. Никакой зелени и в помине нет, а некоторым, как оказалось, просто надо сходить к лекарю и целый месяц пропить настой из черники.
— Беллри? — вежливо поинтересовался самочувствием друга Лех.
— Что происходит? — нахмурился и Велих. — Лука, почему ты лжешь? Они ведь зеленые…
Мальчик помрачнел и непримиримо сверкнул глазами.
— Нет, синие!
— Все правильно, — снова рассмеялся эльф. — Для обычных людей наши глаза действительно выглядят зелеными, так и есть. Но мальчик не лжет, потому что прирожденные маги из-за некоторых особенностей зрения воспринимают их цвет совсем другим. Аура накладывается, вот и получается такой парадокс. Понимаешь? В свое время именно так и выявляли молодых магов — просили взглянуть в глаза бессмертному. Теперь-то, правда, есть и другие способы, но от этого факты не изменились: наш истинный цвет могут распознать только прирожденные чародеи. Такие, как твой внук, Брегол.
— Как?! — ахнул Велих.
— Что?! — опасно покачнулась я.
— Но почему?! — вскинулся купец. — У нас в роду никогда не было…!
— В твоем — нет, — спокойно кивнул Шиалл. — А вот в ее (он уверенно указал на быстро бледнеющую ларусску), судя по всему, были. Не правда ли? Скажи, девочка, долго ли живут мужчины твоего рода?
Зита прижала руки ко рту и в ужасе уставилась на улыбающегося эльфа. Даже пошатнулась от какой-то мысли, после чего побелела окончательно и, наконец, со стоном осела на землю. Если бы не Лех, вовсе упала бы, а так она просто плавно упала ему на руки и закатила глаза.
— Зита, ты что?! Что случилось?!!
— Спаси Двуединый… — слабо прошептала она. — Неужели опять?! Только не Лука! Не мой мальчик!
— Зита!! — почти простонал Велих, кидаясь к жене. Та только всхлипнула и беззвучно разрыдалась, пряча лица в ладонях. А потом начала сбивчиво, сквозь слезы говорить.
— Прости, любимый, что не сказала. Я думала, это больше не повторится…
— Да в чем дело?!
— Прости… я думала: то, что ты из других земель, спасет меня, — сбивчиво пробормотала ларусска. — Надеялась, что все кончено, порочный круг разорван, и можно спокойно жить, не опасаясь ничего. Это проклятие… ужасное, которое много лет висит на моем роде: никто из его мужей не доживает до глубокой старости. Ни отец мой, ни дед, ни прадед… вообще никто. Кого стрелой случайно заденет, кто в пожаре сгинет. Кто без вести пропадет — уйдет из дома, не оставив ни следа, ни памяти. А кто среди бела дня исчезнет и больше никогда не вернется. Я слышала, как мать рассказывала, что наш дед вдруг потерял разум — однажды поднялся среди ночи, собрал вещи и молча ушел, не сказав куда и зачем. Бабка плакала, умоляла вернуться, просила очнуться, за ведуном побежала, да не успела. Ушел он. Всей деревней поутру искали, по болотам пошли, хоть тело хотели сыскать… да так и не нашли. А отец мой просто с охоты однажды не вернулся. И не знаем: то ли медведь задрал, то ли волки словили, то ли сам ушел, как дед… мне восемь годков тогда было… как Луке сейчас. Как нашему мальчику…
