Здесь тоже оказалась единственная дверь. Логично, в общем-то. Если здание строилось как тюрьма для одного, то к чему лишние апартаменты? Странно только, что великий вождь Оркгрим Мудрый, войдя внутрь, с ходу не распознал ловушку. Ведь при всем великолепии башни снаружи, внутри — ему просто негде было встречать делегацию вассалов. Или дверь захлопнулась за ним так же быстро, как и за мной? Не давая времени на размышления и сопоставление фактов.
Эта дверь вела в опочивальню. И выскочил оттуда я еще быстрее…
— Твою дивизию!.. Не, братцы, так у нас дело не пойдет. Либо наводите порядок согласно человеческим представлениям о культуре быта, либо клянусь, чем хотите: сожгу здесь все дотла. Я не каннибал, чтобы жить в этом кошмаре!
Я воевал, насмотрелся всякого и понимал, что одно чучело девушки моя психика еще потянет. А при длительном заточении, возможно, даже лучше, чем общение с отражением или дрессированными тараканами… Короче, замнем, для ясности. Но украшать этими изделиями все комнаты подряд — перебор.
— Я не шучу, если кто не понял! И меня не волнует, как вы это сделаете, но считаю до десяти. Потом открываю дверь и, если все остается по-прежнему, начинаю искать огонь… Выбор за вами. Предупреждаю на всякий случай еще раз: учтите, это не блеф. Лучше умереть человеком, чем постепенно сойти с ума и сдохнуть, как тварь! Так что если у вас имеются на меня какие-то виды, советую подсуетиться! Время пошло! Раз… два…
Досчитав до десяти, я сжал кулаки и решительно шагнул к дверям спальни. Те, как и положено, сами скользнули в сторону.
Я ничего не почувствовал, пока вел отсчет, и тем не менее опочивальня преобразилась. Не скажу, что представления оформителя о человеческих стандартах уюта и комфорта полностью соответствовали моим вкусам, но во всяком случае никакого извращенного безобразия в комнате больше не наблюдалось. Хотя у меня где-то на периферии мелькнула мысль, что чучела людей банально поменяют на чучела орков. Или что-то вроде этого.
— Другое дело, — похвалил я проявивших чуткость невидимых хозяев. — Надеюсь, мне не нужно дополнительно объяснять, что это требование касается всех помещений, а не только спальни?
Ответа я, как и следовало ожидать, не получил, но топая на четвертый этаж, был уверен, что больше ничего раздражающего мое эстетическое воспитание не увижу.
Так и есть. Высказанным требованиям вняли с должным уважением. Что, кстати, совсем не радовало. Поскольку, скорее всего, означало только одно — загадочная башня, а проще говоря: универсальная тюрьма готовилась принять нового узника. Причем на пожизненный срок.
Эта комната оказалась самой странной. Не размерами или убранством, тут как раз все более или менее соответствовало эпохе и претензиям гостя. Непонятным было ее назначение. Ведь любое помещение служит каким-то определенным целям. Прихожая, столовая, гостиная, спальня, кабинет, библиотека. Или нескольким сразу, как совмещенный санузел в малогабаритных квартирах. В том смысле, что упомянутый санузел — и туалет, и ванная комната, и прачечная, плюс огромный, в объемах всей страны, экономический эффект за счет отсутствия перегородки. А чем хуже один из самых востребованных в прошлой жизни вариантов: кухня-трапезная и кабинет? Или гостиная, которая легким движением руки, раскладывающим поперек комнаты диван-малютку, превращается в спальню?
Так вот, комната на последнем этаже больше всего подходила бы на роль овального кабинета, если бы внутри нее нашлось хоть что-то из мебели, кроме единственного кресла.
Кресло, надо отметить, зачетное. Как будто перемещено сюда прямо с выставки элитной офисной мебели. На расстоянии видно, что это настоящая кожа и натуральная набивка, а проектировщики учли все пожелания и особенности строения власть предержащих задниц. Поэтому любому гражданину, даже самому заядлому оппозиционеру, с одного взгляда сразу становится ясно, что сидеть в таком кресле может только избранный… нет — Избранный! И решения он тут облечен принимать непременно, и только исторические, а также — всемирного значения.
Стоп! А я тут погулять вышел, что ли? Ну-ка, ну-ка… раздайся море, я подплываю.
Ни одна живая, или какая она еще бывает, душа мне не возразила. Кресло, правда, тихонько вздохнуло. Но, вполне вероятно, почудилось. Или избыточный воздух стравился под моим весом.
— Здорово!
Восхитился совершенно искренне. Посидеть в таком шедевре мебельного искусства наверняка не отказался бы даже Сам, будь он из плоти и менее привычный к облакам.
Несколько минут я наслаждался ощущениями, потом спросил гнетущую тишину:
— И нафига такие навороты?.. В смысле, что дальше? Кем или чем отсюда можно руководить?
Скорее всего, просто совпало, но только произнеся эту фразу, я увидел, что кроме кресла в комнате есть еще пара предметов обстановки. Точнее — пять ростовых портретов. Или как там правильно называются картины, на которых персонажи изображены с ног до головы? Впрочем, какая разница… Гораздо важнее — кто на них нарисован!
Крайним слева оказался портрет девушки или молодой женщины, наверное, с точки зрения художника, невероятно изящной, а как по мне — пребывающей на крайней стадии истощения, граничащей с дистрофией.
Во всем ее облике были только два фрагмента, на чем хотелось остановиться глазу, не опасаясь уколоться об острые углы. Роскошные длинные волосы золотистого цвета и огромные глаза, с трудом умещающиеся на узеньком личике. И если всю ее хотелось немедленно подхватить на руки, пока бедняжка не свалилась с ног, а потом согревать на груди и кормить из ложечки, то дивные волосы обещали тому, кто к ним прикоснется, невероятное чувственное наслаждение. А чуть печальные и мудрые глаза говорили, что незнакомка все прекрасно понимает и ни за что не осуждает. Поскольку я всего лишь человек. То бишь — скотина.
Женщина прислонялась к стволу какого-то дерева, или, что казалось даже более естественным, выходила из него.
«Эльфийка!» — громко щелкнуло в голове, словно какая-то шестеренка с трудом вошла в сцепление с другими зубцами.
Раньше я обязательно брякнул бы что-то вроде: «Так вот ты какой, северный олень!..». Но сейчас подобное поведение самому показалось кощунственным, и я поспешно перевел взгляд на следующую картину.
Орк! Тут и к гадалке ходить не надо.
На этом портрете талантливый художник запечатлел настоящего воина… Мощного — как ходячее пособие для культуристов в тяжелом весе, свирепого — как медведь шатун, неукротимого — как торнадо. Орк скалил клыки, сверкал глазами, и казалось, что никакой холст дольше не удержит его на месте. Еще мгновение — и он разорвет слой краски и выпрыгнет наружу, разнося своей булавой в щепки все, что подвернется под руку.
