Один за другим исковерканные, наполовину прогнившие детские тельца исчезали, развеиваясь в тонкий белый туман. Ветра не было — но какая-то сила подхватывала остатки омерзительных тварей, и неумолимо несла во вспыхивающее заревом жерло ворот Преисподней.
— Нет! — в ужасе закричал Уолдо Каннинг и зашелся болезненным сухим кашлем. — Не покидайте меня, мои маленькие сорванцы. Что я буду делать без вас, один? Не оставляйте старого Уолдо.
Легкая кроваво-алая туника обвевала обнаженное тело Франсуаз. Все быстрее и быстрее маленькие уродливые остатки нелюдей обращались в белый туман и тонули в языках пламени.
Астральные существа, паразиты, сотканные Уолдо Каннингом из наивных детских фантазий — долгие годы давали ему власть над людьми, заставляя несчастных подпитывать мерзкого сгорбленного старика.
Они окружали старика тихой преданной свитой, но теперь им всем было суждено сгореть в Аду — и освободить тех, к кому они присосались пиявками.
Уолдо Каннинг стоял на коленях, подняв руки к хрипящему горлу.
— Не оставляй нас, Уолдо, — молили дети. — Как мы сможем жить без твоей поддержки? Мы слабы, нам страшно. Мы не сумеем.
— Вам и не надо, — с веселой злостью отвечала Френки.
Она подошла к скорчившемуся на асфальте старику и, наклонившись, легко подняла его сгорбленное сухое тело.
— Погрей-ка косточки, дедушка, — сказала она.
Демонесса развернулась и с силой швырнула Уолдо Каннинга в разверстые врата Ада. Несколько раз старик взмахнул руками, словно надеялся, что сумеет взлететь. Яркие всполохи плазмы охватили тело, сжигая и заставляя корчиться в мучительных судорогах.
— Передавай привет своим выродкам, — произнесла Френки.
Двери Ада дрогнули и со скрежетом начали закрываться.
Франсуаз лукаво посмотрела на меня и поправила волосы.
— А теперь, Майкл, — попросила она. — Угости девушку коктейлем.
Тело Уолдо Каннинга вздрогнуло, он открыл глаза.
Ему было известно, что его нельзя убить — не произошло этого и сейчас.
И теперь он знал, как уничтожить девушку с серыми глазами.
28
— Как состояние пациентки?
Врач еще раз провел ладонью по короткой раздвоенной бороде. Он не замечал этого привычного для себя жеста, но медсестра видела и понимала, какие чувства тревожат его.
Доктор закрыл историю болезни.
— Бедному малышу, похоже, не суждено родиться. Если не умрет от потери крови у матери, мы добьем его своими лекарствами.
Сестра с сочувствием посмотрела на него. Сколько раз ей приходилось видеть врача в таком подавленном состоянии.
— Мэделайн нужно много сил, чтобы бороться за жизнь — свою и ребенка. Выкидыш может случиться в любой момент. Если мы не найдем для нее стимула, который заставит ее бороться — то…
— А муж?
Врач подошел к двери и сквозь стеклянную панель бросил сухой взгляд на Родерика Калленти. Тот держал руки за спиной и нервными движениями сцепливал пальцы.
— Не уверен, — пробормотал врач. — Ни в нем, ни в ней.
— Еще укол.
— Он не дышит.
Тело Уолдо Каннинга лежит на носилках, карета скорой помощи мягко покачивается на ходу.
— Пульса нет, доктор. Мы его теряем.
Слушай меня, Мэделайн.
— Еще один укол, сестра.
— Мы можем убить его.
— Если мы не сделаем этого, он все равно умрет. Давайте.
Машина скорой помощи поворачивается, синие и красные огни проблескивают над крышей.
Слушай меня.
Ты отдала мне свою жизнь много лет назад — помнишь? Теперь ты принадлежишь мне и обязана помочь. Злая девушка забрала у меня моих маленьких сорванцов. Она убила их, сожгла в дьявольском огне — и теперь мне понадобится много времени, чтобы создать новых.
Мне нужен твой ребенок, Мэделайн.
— Мы не довезем его до больницы.
Ответь же.
Мэделайн Ти'Айлинэль поднимается на постели.
Она слышит, как чей-то голос зовет ее — ласковый, успокаивающий.
Голос человека, которому она привыкла доверять.
— Я слышу тебя, Уолдо, — отвечает она.
— Пульс.
— Еще стимуляторов.
— Сердце бьется.
— Везучий старикан.
Помоги мне, Мэделайн. Ты единственная, кто в состоянии спасти старого Уолдо.
Подчиняйся мне.
— Старика нашли на дороге. Рот залеплен пеной, дыхания почти не было. Чудом оклемался в машине…
— И всюду жизнь, Френки, — пробормотал я, краем уха слушая разговоры трех санитаров. — Думаешь, Мэделайн станет лучше после того, как Уолдо Каннинг отправился в Преисподнюю?
— Разумеется, — уверенно кивнула Франсуаз. — Теперь у старика нет над ней власти, и он не сможет лишить ее желания бороться за жизнь.
Ребенок в животе Мэделайн начал толкаться.
— Здравствуй, мой маленький, — прошептала она.
Бесцветные губы тихо улыбались.
— Ты слышишь маму? Твоя мама любит тебя. Очень-очень.
— Вам сильно повезло, мистер Каннинг. Давно вы не были на осмотре?
Старик смотрит на лицо молодого темнокожего доктора.
— Хорошо, что вас вовремя нашли.
Я чувствую тебя, малыш. Маленькая, свежая жизнь.
Ребенок моего ребенка.
Отдай мне жизнь своего малыша, Мэделайн.
Ты должна.
— Как только вы поправитесь, вам придется заполнить бумаги…
— Это несправедливо, Франсуаз.
Филлип Ти'Айлинэль останавливается около нас, его лицо бледно от усталости.
— Меня не пропускают к ней. Говорят, она еще слаба. Но кто ей поможет лучше, чем я, ее муж?
Я стараюсь не смотреть в ту сторону, где стоит Родерик Калленти.
Филлип понимает это и бледнеет еще больше.
Ему хочется с досадой спросить, а что тот делает возле палаты — но он не решается.
— А теперь послушай меня, малыш…
Мэделайн смеется — тихо и смущенно.
— Знаешь, маленький, много лет назад моя мама вот так же разговаривала со мной. Она очень-очень меня любит — так же, как и я тебя…
Свежая, молодая жизнь.
Еще не начавшаяся.
Она наполнит Уолдо Каннинга силой, вновь напоит энергией серый, полуистлевший сгусток старческого сознания.
Иди сюда, малыш.
Ты мне нужен.
— Есть один человек, — Мэделайн смотрела на свой живот, скрытый за белой поверхностью одеяла, и склоняла голову то в одну сторону, то в другую. — Это очень хороший человек. Очень добрый. Он всегда заботился обо мне — и о тебе, ты слышишь, маленький? Он тебя очень любит.
