Олег Северюхин - В лабиринтах тёмного мира

Все как обычно, все родное и привычное.

— О чем задумались, Андрей Васильевич? — спросил меня Вульф.

— Не знаю, как закончить расследование по отелю «Lissabon», — сказал я.

— Понимаю, — сказал мой собеседник, — любое ваше предложение будет признано нецелесообразным и неосуществимым. Никто не согласится сносить огромный отель, чтобы на его месте построить парковку автомобилей или открытую танцплощадку для проведения гуляний. Заткнете дыру здесь, а нечисть вылезет в другом месте, а? — и Велле Вульф засмеялся.

— Я тоже думаю, что мои предложения никто не примет, — согласился я. — Портал прямой связи с прошлым и будущим нужно поставить под контроль государства, но и это тоже не выход из положения. Разве можно делать такие предложения государству, которому не доверяешь? Вернее, руководству государством, которое, используя попавшие к ним возможности, будет делать все во благо себе и во вред народу.

— Глубоко мыслите, уважаемый Андрей Васильевич, — сказал Вульф, — только в вашей стране все делается не благодаря, а вопреки руководству. Сходите сначала на митинг 4 февраля, а потом станет ясно, что делать с той тайной, которая может принести огромную пользу или вред государству.

Я повернулся и пошел по своим делам. Все-таки интересно мы провели время с этим Велле. Он веселый и совсем не злой человек. Больший враг человеку сам человек и что ему ни делай, какие его желания ни исполняй, все это не идет впрок. Оглянувшись назад, я увидел, что он стоит неподвижно, подняв голову к небу, как бы разговаривая с ним и желая улететь отсюда куда-нибудь, да только, вероятно, улетать ему некуда. Его дом здесь, и он хозяин этого дома.

Я шел по ночному городу мимо отеля «Lissabon» к себе домой. Я там не был целую вечность, а все, что произошло со мной за это время, казалось чем-то таким, чего не могло произойти никогда. Если признаться честно, то я, возможно, находился в состоянии каких-то галлюцинаций и все это мне привиделось и является игрой буйной фантазии, которая живет в каждом человеке и вырывается наружу только тогда, когда человек сбросит с себя оковы условностей и станет тем, кто он есть на самом деле.

Мне кажется, что вся беда нашего общества состоит в том, что оно не позволяется раскрываться человеку и таланты людей не используются даже на сотую долю процента. А как человек может раскрыться, когда со всех сторон запреты и четко очерченные рамки программы общеобразовательной школы и высшего учебного заведения.

Было бы хорошо, если бы способности человека могли определяться еще в утробе матери и в этот же период наклонности людей, заранее выявляя маньяков и гениев.

Такая методика, говорят люди, уже есть и применяется только где-то в самых верхах, но эти верхи забывают, что своим вознесением они обязаны не таланту, а блату, да и природа всегда отдыхает на отпрысках гениев.

Мы все мечтаем, что наша страна станет самой лучшей и все флаги будут в гости к нам. Но это будет только тогда, когда каждый человек будет стараться быть хорошим и воспитанным, чтобы любой приезжий мог сказать: действительно, это страна выдающей культуры и выдающихся по своему образованию и воспитанию людей. Конечно…

— Ты что оглох, что ли? — на меня орал молодой акселерат с накачанными бицепсами и куриными мозгами. Как бы общество ни развивалось, а такие люди будут занимать свою нишу, являясь обязательным атрибутом, который закрываю занавеской, чтобы гости не подумали, что и хозяева такие, как эти. — Давай закурить!

— Да я не курю, ребята, — сказал я миролюбиво и пошел дальше.

— Ты что, мужик, совсем спятил, чтобы так отвечать нам? Да ты знаешь, кто мы такие? — проорал заводила.

Приглядевшись, я узнал их. Если родителям дозволено все, то и детишки становятся такими же, неподсудными человеконенавистниками.

— А ну, выворачивай карманы, — скомандовал заводила.

Я оглянулся. Такие обычно ходят в окружении у папиков. Но на ночной улице было пустынно. В кармане пиджака у меня лежал кругляшок, который я не выпускал из рук с момента моего поединка со здоровенным галлом.

— Вот, ребята, — сказал я и показал им золотой ауреус.

— А ну, давай сюда, — сказал самый здоровый и пошел ко мне.

Сбив с ног верзилу, я бросился на остальных, которые стали убегать от меня. Но я догонял их одного за одним и сбивал с ног подножкой. Слова до них не доходят. Они понимают только силу, как и их родители. И они еще не понимали, что я под защитой эксзаконности, гарантированной властью ночной и властью дневной. Мне кажется, что ребята после полученного внушения будут думать остатками мозгов о том, что и на их силу найдется такая сила, которая не будет смотреть на их паспорт, а будет бить сразу по роже.

Дома меня ждали, как будто я специально звонил и сообщал о своем приходе.

— Понятно, кто это сделал, — подумал я.

— Боже, как от тебя пахнет ванилью, — рассмеялась жена, — ты случайно не курсах кондитеров был?