Огромная родня Царедворца, явилась к императору с уверениями, что их родственник подло оболган и принялась перечислять все заслуги Царедворца перед троном. Тут-то и обнаружились долги его сына, чьи долговые бумаги кто-то выкупил и обнародовал. Это случилось вместе с трагедией произошедшей в доме Царедворца, но он не уступал, продолжая упорствовать и обвинять других. Он надеялся на страх перед его Каменными псами. Все знали, что эти наемные убийцы способны выследить и уничтожить любого, кто не угодил Царедворцу. Только вот о Каменных псах, посланных разобраться с кланом Восьмой Звезды и за головой министра финансов, не было ни слуху, ни духу, они так и не вернулись. Только на днях нам стала известна вся подспудная история этого противостояния.
— Знаю, что отнимаю ваше драгоценное время, но со всем почтением прошу, просветите меня об этом странном и важном деле, — проникновенно попросил Глава и как бы не был занят Главный Евнух, но не смог отказать столь горячей просьбе.
А дело было так
Когда министр финансов прибыл в свое поместье в уезде Х., на него было совершено покушение, которое успешно отбило его сопровождение.
И подоспевшие на подмогу люди Восьмой Звезды, увели его и его семью в свой клан, где они укрылись после от подосланных Царедворцем убийц. Тогда Царедворец послал к ним одного из своих чиновников с требованием, чтобы выдали вельможу немедленно. Дескать, тогда Восьмая Звезда избежит участи Северного Ветра. С того времени о том чиновнике не было слышно. Тогда Царедворец приказал Каменным псам разобраться с мятежным кланом. Понятно, что это был лишь предлог, чтобы уничтожить очередной несговорчивый клан. Поговаривали даже, что Царедворец приказал своему посланцу намеренно задержаться в клане, что создать повод для вторжения. Ни кто не ожидал, что Восьмая Звезда вдруг окажет стойкое сопротивление.
Стычка между Псами и Звездами была жестокой и никто не поверил, что Псы уничтожены, но это подтвердил вернувшийся вдруг в столицу министр финансов. По его словам за Восьмую Звезду неожиданно выступили Сумеречные, которые перебили Псов, хотя сами были хорошо потрепаны ими. А случилось так потому, что в то время как в клан прибыл посланец Царедворца к Восьмой Звезде прибыл посланец Сумеречных с какими-то своими требованиями. И оба самоуверенных высокомерных посланца столкнулись по какому-то незначительному поводу. Дело дошло до оскорблений, и кто-то из сопровождения чиновника, без всякого предупреждения убил безлицего. Через день клан Восьми Звезд был осажден безлицыми, потребовавших, отдать им виновного в гибели их собрата, что клан не долго думая и сделал при этом послав Царедворцу весточку о судьбе его посланника. Узнав об этом, Царедворец кинул Каменных Псов на уничтожение Восьми Звезд, кто ж знал, что их там поджидали Сумеречные, потому что Звезды и им послали весточку, где скрупулезно перечисляли, какими словами и эпитетами награждал их Царедворец и какую судьбу им прочил от рук Каменных Псов.
— Мы тоже не сидели сложа руки и по своим связям с которыми сносились через аптеку возле дворцовых ворот, прознали о школе боевых искусств достойной барышни Ли Ло и воина Цао, — продолжал рассказывать Главный Евнух. Похоже дни тревог и неизвестности, тяжелого ожидания, что Царедворец поднимется вновь, требовали выхода в столь откровенном долгом повествовании, давая рассказчику выговориться.
— Признаться, я было уверился, что все это дело рук дочери казначея, ибо она выдержана, разумна, предана вам и у нее имелся веский повод мстить Царедворцу, как вы знаете. И для нас, сторонников императора, стало трагедией гибель ее и ее мужа в засаде, устроенной лучниками Царедворца. Кажется, с гибелью барышни Ли Ло все прекратилось, но не тут-то было, напротив тогда-то и случилась та ужасная трагедия в его семье. Но до того случая к Ли Ло присоединилась Третий мастер Ся Гэ.
— Вы думаете, что против Царедворца столь решительно выступила Ся Гэ? — спросил Глава прямо.
— Ну, а кто же тогда столкнул Каменных псов с Сумеречными, как не она? Ли Ло и Цао ктому времени уже трагически погибли.
— Каменных псов и Сумеречных? — потрясенно переспросил Глава.
— Вот именно!
Глава задумался. Слова Главного Евнуха подтверждали уверения Третьего мастера, что именно ей он обязан своим спасением и в то же время еще больше озадачивал. Ся Гэ была сильна в угрозах, но не в действиях. Слишком хорошо знал он свою ученицу, что бы поверить в подобный размах и дерзость, не свойственных ей, действий, хотя бы потому, что она не отличалась богатым воображением, чтобы задумать такое. Выполнить да, но не задумать. Да и благоразумная, здравомыслящая Ли Ло вряд ли действовала столь рискованно, непредсказуемое и опрометчиво, пусть даже на руках у нее нужные изобличающие бумаги. Рассчитать дальнейшие действия и тактику она могла, но без фантазии. Она сама была предсказуема. Царедворец мигом бы вычислил бы ее.
Эти одолевавшие его сомнения, заставили дафу отложить возвращение на гору Доуфань к своему разоренному Поместью и просить его величество разрешить встретиться с поверженным Царедворцем, что было милостиво разрешено ему.
И вновь он стоял перед решеткой тюремного каземата, куда его проводил дворцовый евнух, но уже не как бесправный узник.
По воле ли Небес, что воздает в равной мере по заслугам, или по злой усмешке Судьбы, что любит насмехаться порой над сильными и самоуверенными, но Царедворец был брошен за ту же решетку за которой до недавнего времени томился Глава.
Гремя цепями, вельможный узник с достоинством поднялся с прелой соломы на каменном полу.
— Неужели победа надо мной не радует тебя? — с никуда ни девшимся высокомерием поинтересовался он, близоруко сощурившись на Главу. — Всегда знал, что ты непростой враг, вот и справиться с тобой так и не смог. Спросить желаю: теперь, когда я уже никто перед тобой, можешь ответить мне прямо, не таясь?
— Спрашивайте, — откликнулся Глава, недоумевая: у них обоих были вопросы друг к другу, хотя все уже окончилось.
— Как этой девке удалось сохранить документы из пропавшего архива именно на меня? Знаю, что он огромен, но как сохранили губительные записи только на меня? Пусть ты изъял их, чтобы представить их императору, но никто, я уверен, не смог выбраться из оцепленного Тайной Поместья.
— Ваши люди могли быть не столь добросовестны, — заметил Глава.
— Чушь! — раздраженно воскликнул Царедворец. — Помимо Тайной канцелярии, в Поместье были Каменные псы и доверенные люди, которые должны были особо позаботиться, чтобы обвиняющие меня свитки и записи исчезли без следа. Все они стали свидетелями, как стена потайной комнаты обрушилась в пропасть, в такую глубокую, что ее дна не достигали солнечные лучи, ни дневной свет, а брошенные в нее факелы гасли, не долетев до середины. Тогда как они оказались в руках твоего человека?
— Я тоже задаюсь сим вопросом, — проговорил Глава. — Возможно, бумаги, касающиеся вас, были отбиты моими людьми, в пылу боя? Но вы говорите, что никто из них даже не держал ничего подобного в руках.
— Так и есть! Каменные псы следили за моими личными исполнителями, те за Тайной канцелярией, а она в свою очередь, не упускала из виду никого из них. Будь иначе, кто-нибудь да донес об ослушавшемся. И эта девица… — покачал головой Царедворец в молчаливой досаде. — Не думал, что меня может кто-то обыграть…
— Я передам ваши комплименты Третьему мастеру, — сдержанно пообещал Глава.
— Третий мастер… — цепко взглянул на молодого человека его поверженный враг. — Третий мастер… м-да… Однако, она мастак ругаться, да так, что задела меня за живое своими оскорблениями. Очень действенный способ перейти от изысканной вежливости к уличной грубости. И вот ты уже не понимаешь, как относиться к собеседнику, кто перед тобой и чего ожидать от него.
— Третий мастер отважилась на встречу с вами?
— Захотела встретиться со мной лицом к лицу. Какая наглость! Накануне вашего освобождения из темницы, — ответил низвергнутый Царедворец, закашлявшись, — посмела явиться ко мне и прямо таки «выкрутила руки», требуя вашего освобождения, обойдя мою ловушку «мерцающей пыли».
