Алас, мне в детстве жрецы постоянно талдычили, что южане, дескать, изнеженные жополюбцы. Ну насчет жополюбцев не знаю, но про неженок точно постоянно говорили. — Торв обвел топором широкую дугу в воздухе. — А вот сейчас я здесь, и знаешь, что?
— Что?
— Понимаю я этих южан! Ты погляди! Тут любую палку воткнешь в землю, и она прорастет. Сама! На кой им вообще напрягаться, когда все есть?
— Поля все же нужно вспахивать…
— Это дело простое. Я к тому, что здесь кто угодно неженкой станет. Пищи навалом, речки чистые. Бабы сочные, сисястые. Это мы грыземся за каждый пригодный клочок земли, камни жрем да члены в снегу морозим. А тут…
Симуз хохотнул.
— Ты еще в Эннии не был. Хотя там другая крайность. Пустыни.
— Это с песком которые?
— Ага. То же самое, что на севере — бескрайняя даль смерти. Ничего не растет, идти некуда. На юге такое же, только пекло беспощадное. Только песок вместо снега.
— А ты бывал?
— Нет, пустыню не видел, — солгал Симуз. — Торговцы рассказывали. Караванщики дерут золотом за работу в тяжелых условиях.
— Тогда туда мы не пойдем, — важно заключил Торв и почесал рыжую бороду. — А в Миссолене тоже пустыня? Он же на юге.
— Нет, там примерно как здесь. Может немного теплее. Зелени много. Зимой снега почти не бывает.
— Значит, возьмем Миссолен и повернем назад. И по дороге мошну как следует набьем. Устал я от походов, Алас. Домой хочу, мать повидать.
— Ну это не нам решать, — пожал плечами Медяк.
Торв подозрительно глянул на собеседника.
— Ты как будто не хочешь идти в эту столицу? Чего темнишь, Алас? Аль провинился там? Мож тебя там виселица ждет? Так ты не волнуйся, никто тебя не повесит, пока ты служишь своему герцогу и Вигге.
— Просто город слишком уж большой, — отмахнулся Медяк. — Не люблю такие.
Рунд кивнул в сторону стен Амеллона.
— Что, даже больше этого?
— Раз так в пять.
— Фьююю, — присвистнул Торв. — Тут голову ломаешь и не знаешь, как брать этот Амеллон. А как Миссолен тогда взять?
— Не наша это забота. Пусть Вигге, король Грегор и Магнус думают.
— Ага, но пускай они сначала до нас дойдут. Гонцы говорят, вот-вот прибудут. Вигге не хочет биться без отца.
— И правильно делает, — кивнул Симуз. — Я слышал, император отправил сюда военмейстера Офрона Аллантайна. Славный воин.
— Умный?
— Очень. Будет руководить сражением.
— Много умных в земле лежит, — задумчиво проговорил Торв. — Да толку от мозгов, когда стрела в груди?
— И правда.
— Кенхоф! Алас Кенхоф!
Симуз обернулся. Сквозь ряды палаток к нему пробирался слуга Брайса.
— Здесь я. — Он помахал рукой. — Нужен?
— Его светлость зовет. Говорит, хранитель Амеллона желает говорить. Требует, чтобы ты его сопровождал.
— Интересно.
— Шевелись давай, — проворчал слуга. Симуз знал, что он его недолюбливал. — Что-то ты зачастил к рундам в лагерь бегать.
— У них шлюхи дешевле, — отрезал шпион.
Медяк ускорил шаг, на ходу приглаживая волосы. Борода снова отросла. В последний раз он как следует скоблил лицо в Тиро, но с той поры оброс как рунд. Брайс, чем дальше они продвигались на юг, тем сильнее пил. Говорил, что таким образом пытался заглушить угрызения совести. Доходило до того, что Симузу приходилось самолично сочинять послания, поскольку герцог целыми днями не был в состоянии внятно говорить. Освендийское войско временно перешло под командование Вигге — к всеобщему недовольству подданных герцога. Выпив лишнего, герцог то и дело обещал отличиться под Миссоленом, но рунды лишь за глаза насмехались над Брайсом-пьяницей.
Артанна продолжала хромать по лагерю без кандалов. Симуз старался проведывать ее каждый день, но в лагере заметили его настойчивый интерес. Пришлось выдумать пару скабрезных историй. Вигге, впрочем, перестал часто приглашать ее к себе и, казалось, позабыл о пленнице, и потому Артанна днями бесцельно шлялась по лагерю, порой сражаясь с Торвом. Рыжий детина, казалось, прикипел к вагранийке, но не лапал. Симуз не понимал, какие отношения связывали их с Артанной, но дружба это была странная. Особенно иронично было видеть, как бывшая Шано Артанна нар Толл, которую рунды некогда покалечили на всю жизнь, лихо пила эль с заклятыми врагами. Воистину, в ее случае забвение было благом.
— Алас, сукин ты сын! — взревел Брайс, когда Медяк откинул полог палатки. — Где тебя черти носят?
— Отлучился по большой нужде, ваша светлость. Нужник далековато выкопали.
— Пусть выкопают поближе. Я прикажу!
Симуз понял, что Брайс снова едва держался на ногах. Сажать его на лошадь в таком состоянии было опасно.
— Нельзя, ваша светлость, — поклонился Медяк. — Во избежание заразы и болезней.
— Ай, — герцог неопределенно взмахнул рукой, — и хрен с ними. Ты мне нужен, друг мой. Поедем в замок.
— Нужно что-то записывать?
— Нужно, чтобы ты не дал мне блевануть в самый неподходящий момент. Только у тебя получается вовремя избавлять меня от этих… Как их там… Конфузов. Вот.
Брайс пошатнулся, ухватился за один из остовов палатки и едва не опрокинул его. Медяк ринулся на помощь и вовремя спас конструкцию.
— Ты ж мой хороший, — жалостливо, со слезами на глазах проговорил герцог. — Помощничек мой, благодетель верный… Как же я жил без тебя все эти годы?
— Счастлив служить вашей светлости, — поклонился Симуз, вызвав у Аллантайна новый приступ умиления. — А теперь давайте немного приведем вас в чувство.
— Опять твои порошки?
— Если предстоят переговоры, вам нужно предстать во всем великолепии, как истинный наследник дома Аллантайнов, ведь так?
— Так…
— Тогда порошки.
— У меня от них голова раскалывается.
Симуз мысленно чертыхнулся. Опьянев, герцог становился похож на избалованного ребенка.
— Разумеется она будет раскалываться, ваша светлость. Потому как порошки быстро выводят из тела хмель — для того их и готовят. Но тело с этим плохо справляется, слишком уж быстрые метаморфозы. Зато вскоре ваша голова будет ясной и свежей, как рассветное утро.
— Ох, умеешь ты уговорить, Алас. — Брайс позволил усадить себя на скамью и пустым взглядом уставился на столешницу. — Неси свой целебный порошок. Где ты его берешь?
— Покупал у эннийских торговцев, когда оказался проездом в столице. Еще до того, как поступил к вам на службу. Надо бы пополнить запасы.
— Я возмещу! Все возмещу, дорогой Алас. Сделаю тебя своим канцлером, отдам в жены самую родовитую красотку Освендиса… Вот возьмем Миссолен…
— Если на то будет ваша воля.
Симуз деловито порылся в своем сундучке с порошками, нашел нужный и, смешав пару щепоток с родниковой водой, подал чашу герцогу.
— Прошу, ваша светлость. Пейте залпом.
— Тошнить будет…
— Надо!
— Ох, выкручиваешь ты мне яйца, Алас… Изверг!
Симуз молча поднес чашу ко рту господина.
— Давайте, ваша
