Джоббер оглянулся на своих мужиков, те злые и угрюмые, отводят взгляды, даже женщины, спрятавшись за телегами, дрожат, но прислушиваются, явно чаша очень дорогая, может быть вообще из золота, это же вся их команда обогатится, купят хороших коней и настоящие подводы, смогут осесть и начать оседлую жизнь…
Кто-то из мужиком крикнул сорванным голосом:
— Нас сорок человек!.. А что, если все навалимся на этого демона и убьем, то чаша будет наша!
Крамардарт начал грозно рычать, я кивнул и добавил:
— Если сумеете убить, а потом еще и ограбить этого монстра, который вообще-то имел какие-то заслуги до того времени, как опустился до этого жалкого состояния, то уцелевших преступников во имя справедливости перевешаю я.
Джоббер крикнул в отчаянии:
— Но как же… вы же человек!.. А он — нет.
— Человек, — пояснил я высокомерно, — царь природы и венец творения! Библию надо читать, невежды. Царь природы — это всей природы, не только…
Джоббер оглянулся на своих людей, те злобно переговаривались, наконец один из них с проклятиями высвободил руки из лямок, сбросил мешок на землю.
Ему помогли развязать туго затянутый узел, он с огромной неохотой вытащил чашу.
Она вспыхнула под лучами солнца, как его осколок. Сердце наполнилось радостью, а тело — силой, я ощутил готовность промчаться до воинского лагеря, где оставил Бобика и арбогастра, хоть на крыльях, хоть на задних конечностях, как страус или киви-киви.
Крамардарт взревел радостно и протянул к ней огромные лапы. Мужик струхнул, отпрыгнул, прячась за спины соратников. Джоббер взял у него чашу и с огромной неохотой сунул мне.
Я взвесил ее в руках, явно не золото, золотую такого размера пришлось бы держать обеими руками, заметно напрягая мышцы.
— Моим решением, — сказал я громогласно, словно обращаюсь к огромной толпе, заполнившей городскую площадь, это уже привычка и заодно тренировка на будущее, — милостивого и справедливого правителя чаша возвращена ее настоящему владельцу. Получи, Крамардарт!
Древний бог протянул лапу, я опустил чашу на широкую ладонь, но он не убрал ее сразу, а некоторое время пристально всматривался в меня.
— А ты, — проревел он озадаченно, — кто?..
— Король Ричард, — ответил я высокомерно.
— Это понятно, — рыкнул он, — а кто на самом деле?
Я сказал уклончиво:
— Мы те, кем являемся в данное время, а не те, кем рождены. Ты ведь не всегда был только хранителем чаши?
Он медленно выпрямился, чаша почти целиком исчезла в его громадной ладони, только самый верх пронзительно и нещадно горит под яркими лучами солнца.
— Прощай, король Ричард, — прогромыхал он, голос прозвучал невесело. — А ведь были когда-то времена, верно?
— Были, — согласился я.
— Но все прошло…
— Кое-что вернется, — сказал я утешающе. — Но на другом этапе.
Он раскинул руки в странно знакомом жесте и поднял голову лицом к небу. Заблистали ветвистые молнии, грянул гром, и его тело исчезло в багровой вспышке.
Не обращая внимания на поникшего Джоббера и его людей, я потащился обратно к той одиноко торчащей скале, за которой смогу перевоплотиться в птеродактиля.
То ли за это время воздух потеплел, то ли от чаши получил некий импульс, но дальше я летел еще быстрее, прям со скоростью намыленной молнии, ее хватило на все то время пути, пока внизу не показались знакомые места, а потом среди зелени выступил лагерь.
Не рискуя с исчезничеством, я опустился за ближайшими кустами, перевоплотился и вышел, беспечно насвистывая, дескать, погулять отлучался.
Полог красного шатра отлетел в сторону, огромное черное тело появилось на пороге, и в следующее мгновение меня сбило с ног и покатило по земле под натиском толстых лап и горячего красного языка.
— Я же недолго, — крикнул я в оправдание. — В самом деле недолго! Пойдем арбогастра спросим!
Через красиво и ровно расположенный квадратами лагерь в нашу сторону уже несется навстречу на великолепном коне, в свое время подаренном графом Ришаром, Альбрехт с развевающимся за спиной плащом крестоносца.
— Ваше Величество! — крикнул он сердито. — Вы хотя бы предупреждали!
Я изумился.
— Как? Не предупредил разве?
Он соскочил на землю, передал повод подбежавшему воину.
— Предупредили, — ответил он сварливо. — Но недостаточно.
Я огляделся, лагерь еще почти пуст, кроме легкой конницы пока никого, тяжелые части прибудут на днях, но точно не сегодня.
— Граф, — спросил я в изумлении, — вы что, соскучились?
Он вздрогнул, перекрестился.
— Господи, умеете же вы пугать, Ваше Величество!.. Только и пожили без страха и ужаса пару дней.
Я поинтересовался:
— Что за это время нового? Прошу в мой шатер, граф. Если там еще не все разворовали, а мебель не перебили…
Он буркнул:
— Была такая мысль, но там воровать нечего, а мебель еще не установили.
— Вот видите, — сказал я наставительно, — как я забочусь о вашем нравственном здоровье и уберегаю от греха?
В шатре я сел, с удовольствием вытянул гудящие от усталости ноги и указал графу на лавку напротив.
— Итак?
Он поклонился, я не увидел его лица в этот момент, но даже по фигуре ощутил, что мой канцлер в глубоком недоумении, что для него весьма нехарактерно.
— Ну? — спросил я.
— Похоже, — проговорил он, разгибаясь, — я недооценил королеву Ротильду.
— Да садитесь же, — сказал я. — Неужто сообщила, что выезжает немедленно?
Он сел, расправил полы роскошного камзола, на меня поглядывал с подозрением.
— Вы знали?
— Предполагал, — ответил я с чувством превосходства. — У нее характер бойца. Понимает, что если не явится, то против нашей вторгнувшейся армии шансов нет вообще.
— А так есть?
— Нет, — ответил я. — Но она об этом пока не знает.
— Тогда что?
— Выслушаю, — сообщил я. — А потому посмотрю. Казнить такую красивую женщину рука не поднимется, хотя нанесла мне тягчайшее оскорбление, однако же убрать ее как-то придется.
— Надеюсь, — пробормотал он, — убрать из Мезины?
— Ну да, — подтвердил я, — а вы что подумали?.. Фи, герцог, вы какой-то уж слишком кровожадный. Берите пример с меня! Еще никого не убил, хотя иногда хочется всех вас передушить голыми руками.
— Значит, Ротильду…
— По приезде, — ответил я, — арестовать. Но желательно сделать это без шума. Потом суд, вынесение обвинения, приговор…
— Приготовить суд лордов?
Я посмотрел в изумлении.
— Зачем тревожить занятых людей такими пустяками? Она всего лишь жена, хоть и королева. В любом законе записано, что муж вправе решать судьбу жены.
