- Что вы делали, нам понятно, - вкрадчиво сказал Лори. - А как насчет остальных? Каковы были их занятия?
Хайрум недовольно скривился.
- Я в их дела не вникал. Они иногда появлялись, что-то требовали, ходили по замку целыми днями, потом надолго пропадали.
- А вот вы упомянули некоего Морона. Он тоже пропадал со всеми?
- Нет. Он безотлучно находился в замке вместе со мной.
- Он помогал вам изготовлять артефакты?
- Нет. У него были свои помещения, и он обычно целыми днями там пропадал. А меня к себе не пускал, - обиженно произнес Хайрум.
- А вы не догадываетесь, что именно творилось в тех помещениях?
- Догадки ни к чему. Я и так знаю его увлечения. Он, пожалуй, единственный, чья судьба мне хоть сколько-нибудь известна. Жизнь, пожалуй, слишком сурово с ним обошлась. Он как-то вскользь упомянул, что раньше жил далеко на севере, вместе со своей семьей - потомственных кожевников.
- И что произошло? Как он здесь-то очутился?
- Эпидемия, - коротко сказал Хайрум. - Какая-то неизвестная болезнь за считанные дни практически опустошила целые поселения. Вся его семья погибла. Сам он долго сражался с болезнью, но как-то сумел побороть недуг. Вы же его видели - таким он стал, когда поднялся на ноги. С тех пор так и не окреп.
- Ну а дальше что?
- Мне толком неизвестно. Он долгое время скитался по городам, пока не очутился в моем замке. За это время, наверное, он обучился магии... и познакомился с ними, - Хайрум поморщился. - Морон был просто одержим. Он горячо верил, что с помощью волшебства можно коренным образом изменить природу человека, придать его телу необычные свойства и способности. Морон мечтал об идеальном человеке - сильном, быстром, способным шутя справляться с любыми нагрузками и ранами. Их очень заинтересовала эта его идея. Они дали ему все, что было нужно: помощников, инструменты, подопытных.
Меня передернуло. Бывший кожевник ставит опыты над людьми в мрачных подземельях. Я ведь и сам чуть было не угодил к нему под нож. А этот Хайрум тоже хорош! Так спокойно об этом говорит! Хотя этого домоседа вряд ли волнует что-то, кроме своего урожая. Да и в лабораторию его не пускали.
- Ему удалось? - сурово спросил Лори.
- Не знаю, - пожал плечами Хайрум. - Мне не сообщили.
- А те типы, похожие на мертвых, они кто? - вспомнил я. - Тоже работа Морона?
- Работа его, идея - нет. Ему приказали попробовать создать бессмертных солдат, которых нельзя убить. Он сразу подумал о живых мертвецах, которых часто упоминают в страшных историях, - им-то это уже не грозит. Оставалось как-то оживить их колдовством и заставить выполнять команды. Но Морону это не удалось. Получилось, причем с огромным трудом, несколько тупых ходячих кукол, и проект свернули. А та комната, где ставили эксперимент, стала непригодной для жизни. Там опасно теперь долго находиться, особенно волшебникам. Это был побочный эффект от того скверного волшебства. А творения Морона остались тут и все еще бродят где-то, - лицо Хайрума выражало отвращение. Все же он еще не окончательно испортился.
Вот и здесь появилось заколдованное помещение. Но и само оно, и его предыстория не вызывают симпатии.
Вот так магия! Я окончательно перестаю понимать ее природу. Морону, конечно, тяжко пришлось, но это же не повод причинять боль и страдания остальным людям, тем бедолагам, кто не по своей воле попал к нему в лапы. И все ради сомнительной мечты! Даже волшебство противится этому, создавая в знак протеста губительную комнату. Но почему же Морон не потерял магические способности, продолжая бесчинствовать? Значит, такое все же разрешается? Один мечтатель насильно мир установил, другой творит разные непотребства, - и все сходит им с рук. Я покачал головой.
Кстати, о мире. Теперь, глядя на Хайрума в спокойной обстановке, я наконец разобрался с той статуэткой с холмов и как она действовала. Все мелкие детали сложились воедино. Несмотря на всю подоплеку, это было гениальное изобретение. Деревянная фигурка - есть не что иное, как самодельный, искусственный волшебник, не зря же все нити сходились к ней. Артефакт делал то, что трудно для мага, а для меня так вообще невозможно, пока что, надеюсь, - он самостоятельно дергал за необходимые ниточки, обеспечивая самый благоприятный исход событий. При этом он ухитрялся воздействовать не только на неодушевленные предметы, а еще, каким-то образом, затрагивал сознание живых существ - про всех не знаю, но людей уж точно, налагая некие невидимые оковы на разум. Он не изменял характер, он не вкладывал новые мысли, никак не влиял на исходные качества человека, - просто не давал проявиться тем порывам, которые считал пагубными для мира, или же тем, которые его попросту не устраивали по неизвестным мне причинам. А они-то никуда не девались, продолжая копиться. И когда артефакт был уничтожен, все истинные желания вырвались наружу. Потому-то и бароны со своими людьми спятили, обуреваемые страстями, усиленными вынужденным ожиданием, пока не оклемались, и селяне так странно себя вели. А вот передо мной еще один пример. Когда мы с Хайрумом сражались на лестнице (точнее, он сражался, а мы убегали) и когда я передавал ему письмо, - он был совсем иным. Как разительно он изменился!
Однако. Тут есть еще над чем подумать. Раньше у меня была магия и странное чутье, которое я связывал с дурным влиянием волшебства. Магия пропала, а чутье осталось. Может, они не связаны между собой. Или это дает надежду, что и волшебство вернется когда-нибудь? В любом случае, пусть я и не волшебник сейчас, я все еще могу кое-что. Как же много всего можно обдумать, когда никто не пытается тебя прищучить!
Я уселся на землю, скрестив ноги. Давно так надо было сделать. Разговор у нас длинный, а конец еще не близок.
- Думаю, хватит уже говорить о грустном, - уверенно сказал я. - Поведайте нам лучше, как вам удается так здорово колдовать. И не скупитесь на подробности.
- Я умею хорошо колдовать? - удивился Хайрум.
- Да, да, не нужно прибедняться.
- Ну, когда на меня не так сильно давит атмосфера замка, я и впрямь кое-что могу, - с сомнением сказал Хайрум и уверенно продолжил: - Волшебство - это прекрасно. Когда я колдую, я вижу перед глазами чудесную картину: изящное переплетение гибких многоцветных стеблей с резными листьями. Всего то надо следить, чтобы они вились должным образом.
- Это трудно?
- Обычно - нет.
Счастливчик, вздохнул я с тихой завистью. А вот мне мозги узлом скручивает, когда я лишь мельком вижу свои нитки. Может, мне это не сильно поможет, но детали я из него выбью, раз он такой словоохотливый. Бывший враг учит меня магии! Вот так поворот! Стыд и позор мистеру Эллису и моим старшим коллегам. Это им следовало меня учить.
