Яромир пригладил взъерошенные волосы и спокойно сказал:
— Любезные, вы, наверное, не поняли. Эта девушка — наша подруга.
Главарь ухмыльнулся:
— А вы слыхали поговорку о том, что с сокамерниками лучше делиться по-хорошему?
— Нет, — не моргнув глазом, ответил Яр, — не слыхали. Это вы, наверное, здесь частые и желанные гости…
Щербатые ухмылки с лиц мужиков исчезли: видно, шатренец, сам того не желая, напомнил им что-то ну уж очень неприятное, но отступать от сказанного было поздно. Главарь мрачно выплюнул:
— Ты, прилизанный, не шути. А то гриву повыщипываю и вместо девки твоей поимею.
— Попробуй, — оскалился шатренец, задетый за живое: уж кому-кому, а этому точно не надо было напоминать о том, что вспоминать не хотелось.
И началось. Разбойники (или кем там они были) налетели всем скопом, надеясь взять массой, но зря: юркий шатренец проскочил между телами и оказался за ними. Трое сразу же кинулись за ним, а один остался около Ждана, рассчитывая на то, что слабый паренек струсит.
Но на парня, когда речь зашла о безопасности подруги, вдруг нашло какое-то нереальное спокойствие: внутри что-то оборвалось и с гулким грохотом покатилось по прежней жизни. Он медленно проводил взглядом летящий в него кулак и в последний момент резко ушел с траектории удара. А дальше все вообще просто получилось: тело само вспомнило уроки, преподанные мастером Богданом и мастером Веселином. Ждана будто бы кто-то смял и встал на его место: кто-то жесткий и холодно-собранный.
Веля жалась к Дарену, стараясь не жмуриться: после вчерашней прогулки по загадочному "там" ее тоже немного мутило — сказывался откат, и потому даром она воспользоваться не могла: есть же предел человеческим возможностям, в конце концов? Правильно ее предупреждала во сне мама: не берись за то, что не соответствует твоему уровню знаний. До сих пор везло и что? Это же вовсе не значит, что повезет и в следующий раз!
— Да не трясись ты, — не выдержал в конце концов Дарен, — все будет хорошо. Мы с Яром и не в такие переделки попадали.
Велимира повернула к нему голову и тихо возразила:
— Но у него ребро сломано. И спина до сих пор болит.
— Откуда ты знаешь? — заинтересовался Дар, сильно сомневающийся по поводу того, что шатренец сам ей в этом признался.
Чаровница поникла:
— Посмотрела в него, на Нить посмотрела. Только ты ему не говори.
— Не скажу, — усмехнулся войник и добавил, видя, что не убедил девушку: — Яромир воспитывался, как наследник князя, как воин, такая досадная мелочь как сломанное ребро в данном случае не помеха.
— Все равно ведь больно…
— Если с малолетства приучать человека подавлять проявления боли или страха, в конце концов все это приводит к уменьшению самих переживаний, — Дарен коротко глянул на потасовку и посоветовал Веле: — закрой глаза.
Девушка благоразумно последовала этому совету, прекрасно помнив, как дерутся мужчины: грязно, мерзко, с кровью, сломанными конечностями и поврежденными внутренними органами…
Когда Яромир со Жданом совместными усилиями отправили на пол троих, охрана наконец вспомнила, чем она, в принципе, должна заниматься в таком месте как государственная тюрьма его кралльского величества. Драчунов разняли, наподдав обеим сторонам на всякий случай, облили восьмиэтажным матом, потом схватили за шкирку Дарена и буквально выволокли из-за решетки, так как идти он был пока не в состоянии.
— Куда вы его?! — вскрикнула Веля, бросаясь за ними.
— Куда надо, — огрызнулся стражник, запирая решетку перед буйной девицей.
— К начальнику, — сжалился над девушкой второй, — к его высочеству.
— Вот…, - не удержался от комментария Яромир.
— Вот теперь точно влипли, — поддержал его Ждан, аккуратно трогая разбитую губу, — если уж принц наш решил обратить свой взор на таких, как мы…
У Яра после этих слов на лице вдруг появилось какое-то озарение, после чего он задумчиво произнес:
— А, может, и не все так плохо, как мы думаем.
Парень посмотрел на него, как на идиота и покрутил пальцем у виска, но шатренец, задумавшись над какой-то безумной идеей, кажется, даже не заметил этого.
Велимира с волну переводила беспомощные взгляды с одного на другого, а потом села на пол и разрыдалась. Насколько помнили Ждан с Яромиром — впервые за их сомнительно путешествие. Они переглянулись и, не сговариваясь, бросились к девушке, прекрасно осознав, что плакать в течение всего пути она могла, не переставая.
А Веля уткнулась лицом в коленки и надрывно всхлипывала, будто ее слезы могли что-то решить. И от неумелых слов утешения друзей становилось только стыдно за свое поведение. Горечь же, накопившееся за эти дни, не нашла иного выхода, кроме как из глаз — солеными брызгами, и пока вся не исчерпала себя — всхлипы не прекратились. Зато когда мокрые щеки высохли девушка почувствовала себя снова готовой к бою.
Когда его вывели на верхние этажи, резкий свет так ударил по глазам, что некоторое время Дарен вообще ничего не видел. Он старался запомнить дорогу, но перед глазами все так плыло, что все повороты раздваивались, а лестницы никак не кончались. В конце концов, войник окончательно запутался и прекратил попытки сосчитать двери или окна. Поэтому, когда он предстал (хотя, скорее, повис) перед дверью начальника тайной полиции Его Высочества Лексана, он почти действительно смирился со своим положением. Ключевым словом здесь было это маленькое "почти". Дару вовсе не хотелось умирать, поэтому, какая бы информация не понадобилась от него лично его высочеству, придется выдавать ее порционно, чтобы дат тому на размышление время, в течение которого можно было попробовать организовать собственный побег.
Когда в ответ на вежливый стук из-за двери раздалось спокойное: "войдите", Дарена буквально впихнули за дверь, уже не особо заботясь о том, в состоянии ли заключенный стоять на ногах или нет.
Ругаясь и держась за так кстати подвернувшийся стол, Дар кое-как встал и посмотрел на что-то пишущее его высочество. У Лексана были короткие темно-русые волосы, тонкие губы и не очень красивый нос, сильно выдающийся вперед. Он, наконец, поднял взгляд на прибывших, и с легким недовольством сказал:
— Родрит, Влас, вам кто-то давал полномочия наносить телесные повреждения моим заключенным?
Стражники вытянулись по стойке и отрапортовали, что, мол: "Нет, ваше высочество, никто таких полномочий не давал".
— Тогда попрошу вас впредь не повторять такого, — он кивнул на войника, из последних сил держащегося за край стола, — если, конечно, вы планируете остаться на службе.
