— Нет, все в порядке, — покачал головой О’Брайен. — Я просто знал ее, не любил, но и не думал, что увижу здесь, — он выдавил из себя улыбку. — Я в полном порядке, вы можете быть уверены во мне.
— Прекрасно, — вновь хлопнул его по плечу Бодлер-Тюрри. — Итак, господин полковник, Алиса Канингем имеет непосредственное отношение к делу сетопоклонников. Второй труп?
— Его просто убили в перестрелке, — махнул рукой патологоанатом, закрыл Алису простыней и направился в собственно морг — огороженную стеклянной стеной комнату с холодильниками.
— Они поняли, что это я навел на них РСР, а Алиса привела меня в храм, — повторил Пат. — Не думаю, что они опознали меня во время ареста.
— Не вини себя. Ты не знал, что такое может случиться, — вновь похлопал его по плечу несостоявшийся родственник. — Сейчас нам главное понять, как поведет себя ее муж. До тебя же им не добраться, родственников у тебя нет, опасаться мести тебе не стоит.
— Питер помог нам арестовать жрецов, когда узнал, что его жена — змеепоклонница, а ее якобы кузены, живущие на ее старой квартире — жрецы Сета на самом деле, — напомнил О’Брайен. Тем временем Миан открыл две холодильные камеры и выкатил два трупа на полках.
— Это было до ее убийства, теперь он может во всем обвинить нас. Не забывай, Пат, он — командир эскорта Ее Величества. Я хочу ненадолго его задержать и пообщаться с ним. Безопасность Ее Величества превыше всего, — жестко напомнил генерал.
— Могу лишь сказать, что Питер когда узнал о приверженности Алисы Сету, узнал и о ее изменах, в том числе и с «кузенами», он прекрасно осведомлен и о моральной стороне учения Тьмы, пропагандирующим массовые оргии, — напомнил Патрик. — Он решил с ней развестись. Он испугался, что Алиса поставила под удар его самого, его карьеру, его будущее и будущее его семьи. Вряд ли он ее простил.
— И все же я так понял, что Питер не желал ей смерти? — осведомился Винсент.
— Нет, — покачал головой Патрик. — Не желал. Он зол на нее за измены и возможные последствия для себя, но смерти он ей не желал.
— Я учту это, — кивнул Бодлер-Тюрри.
— Если вы закончили, господин генерал, то прошу вас обратить внимание на сих молодых людей, — полковник Миан снял простыни, укрывавшие тела.
Два обычных молодых парня. Первый рыжий тощий — кершиец. Второй высокий и мощный, похожий чем-то на медведя, — розмиец. Ничем не примечательные парни, таких миллионы во всех странах Дидьены. Тела парней разве что были украшены кровоподтеками и неглубокими порезами. Единственными примечательными деталями у распростертых перед главой РСР тел были только татуировки. Правые плечи обоих украшала татуировка кобры, а на левой руке у обоих были татуировки переплетенных змей и кобр. У розмийца рисунок из ползучих гадов поднимался от запястья почти до локтя, а у кершийца он сделал лишь пару витков по руке.
В Розми, да и в других странах Дидьены, кобру просто так набивать себе никто не будет — это символ Сета. Кобра на правом плече — символ послушника из храма Сета, а кобра, начавшая свой путь по левой руке — символ жреца. Чем выше кобры и змеи поднялись от запястья, тем выше стоит жрец на иерархической лестнице.
— От чего они умерли? — спросил генерал у судмедэксперта.
— Им в камеры передали яд, — пожал плечами пожилой хозяин царства смерти. Он вовсе не выглядел удивленным — он слишком долго служил в РСР и слишком многое повидал у себя на столе. — Яд простой, но вызывает почти мгновенную остановку сердца, такой очень любили в гаремах императора Алсултана пару веков назад. Наложницы травили друг друга по чем зря… Да, по чем зря травили… — Миан ненадолго задумался, поправил очки. — Сейчас о нем почти забыли, знаете ли, господин генерал, — противоядие для него элементарное, а он себя выдает синими пятнами, проступающими на губах, когда он только начинает действовать. Так что сами понимаете, человека спасти просто, надо только в три минуты уложиться. Но в нашем случае время было упущено. Да, упущено, — медик сокрушенно покачал головой. — Их уже ранним утром в камере обнаружили, они остыть успели.
— Что-то еще можете о них сказать? — нахмурился еще больше Бодлер-Тюрри. Он устало прикрыл глаза, потер их. Кажется, на сей раз генерал очень устал, очень. Надо найти время на сон, не то скоро он начнет соображать не лучше приснопамятной Марии Арено, жены принца Вальтера. А та дурой была знатной.
— Я ничего особенного добавить не смогу, — признался Миан. — Остальное вам, господин генерал, расскажут другие специалисты, — он слегка улыбнулся в окладистую бороду, разукрашенную сединой. Пожилой хозяин царства смерти не испытывал никакого трепета пред высоким начальством, что возжелало посетить его скромные владения. Он вообще ни перед кем не испытывал никакого трепета, философски относясь к чинам, званиям и человеческой жизни — рано или поздно, но все окажутся на его столе или столе кого-то из его коллег… А внутри все люди одинаковы: один желудок, одна печень, две почки…
— Они точно умерли от яда? — генерал кивнул на кровоподтеки. — Не могли скончаться от методов допроса?
— Нет, нет, что вы! — взмахнул рукой хозяин морга. — У них даже переломов нет, никаких повреждений внутренних органов, никаких кровоизлияний, ничего серьезного, одним словом. Простые гематомы и порезы. Наши молодчики толком-то и допрашивать их еще не начали.
— Почему вообще понадобилось их избивать? Пытать? Можно же было применить ультрапентотал, — спросил Патрик.
— У них, видите ли, господин майор, обнаружилась аллергия, — поправил очки Миан. — Их тогда врач едва успел откачать.
— Аллергия искусственная? — уточнил генерал.
— Уже точно и не скажешь, — развел руками патологоанатом. Он окинул задумчивым взглядом одно из тел. — Скорее всего — да. А этот рыжий — кершиец, он был когда-то военным, поэтому, думаю, у него искусственная аллергия.
— Почему вы уверены, что он кершиец и был военным? — оживился Бодлер-Тюрри.
— Не знаю, смогли ли точно установить его личность, но у него имеются еще две весьма примечательные татуировки на спине, — патологоанатом перевернул тело на бок, подозвал Винсента, указал на левую лопатку. — Это татуировка кершийских пограничников — их герб: секира над пиками гор. Она старая, почти не видна, но различить ее вполне можно.
— Это так, — согласился Винсент. — Есть у многих военных такие привычки — набивать татуировки с гербами родов войск.
— Это чтоб в случае смерти и невозможности идентифицировать тело, быстрее можно было отправить запрос в соответствующий род войск. Очень удобно, знаете ли, а то пока через все ведомства пройдет, пока до министерства военного доберется, — пожал плечами Миан. — Ну, и гордость за свою службу, конечно же. Особенно у наших летчиков и ВДВ…
— Так жетоны же есть, — напомнил Патрик.
— Ну, когда голову отрывает, то и жетон улететь с обрубка шеи может, знаете ли, — пожал плечами полковник. — А коли массовое побоище было?
— Что за вторая татуировка у на половину спины? — прекратил их спор Бодлер-Тюрри, указывая двух воркующих голубей.
— В Розми такие не делают. Их вообще нечасто делают, мужеложство — грех, — привратник царства смерти вернул тело в исходное положение. — Эта татуировка только в Керши да изредка в Норсике делается. Это они в Керши все с ума посходили от своей свободы и демократии.
— Спасибо, — поблагодарил Бодлер-Тюрри патологоанатома. — Как подготовите отчет — сразу же отошлите мне, господин полковник, где бы я ни находился.
— Само собой, господин генерал, само собой, — кивнул хозяин морга.
Винсент и Патрик вышли из кафельного царства смерти. В лаборатории уже не было незадачливых молодых патологоанатомов, но остались следы их присутствия: один резиновый шлепанец на полу и перевернутый стул — видимо, следствие неудачной попытки подняться. Бодлер-Тюрри вновь вихрем помчался по коридорам и лестницам отделения РСР в славном городе Ариэль. Патрик едва за ним поспевал, а все встречные разбегались в разные стороны или же, замерев по стойке «смирно», пытались слиться с окружающей средой. Безуспешно, впрочем.
