Он сейчас сидел в самом конце ладьи на чьих-то вещах лицом ко всем. Гарья бросала на него короткий взгляд через других пассажиров. Но он за весь путь так и не поднял глаз, хотя явно не спал — смотрел в никуда.
Гарья не совсем понимала, почему он так убивался по Марийке. Ее гибель это бесспорно большая трагедия, как и все предыдущие жертвы. Но он переживал так, будто у них была любовь до гроба. Его столько лет где-то носило, когда он успел так к ней привязаться? Или это нормальное человеческое чувство, которое таким как Гарья никогда не постичь. Для нее смерть Марийки — это не столько разлука с близким человеком, сколько горькая, напрасная жертва — тяжелый груз на совести переполненной ошибками как эта лодка.
Врана заметила ее задумчивое напряжение и крепче обняла ее за плечи. Сидевший напротив Хафён о чем-то вспомнил, полез в сумку, достал кожух и вынул из него закупоренную пробирку с плотным дымом внутри. Он протянул одну Гарье и жестом показал: встряхни. Девушка легонько стукнула стекляшку о ладонь, как в бубен. Дым резко исчез, и внутри ярко вспыхнуло жар-птичье перо. Гарья от неожиданности чуть не выронила пробирку. Остальные пассажиры заинтересованно выглядывали из-под плащей, хмыкали и переговаривались.
Даже Север рефлекторно покосился на яркий предмет, не светящий, но выделяющийся в темноте. Врана подловила его взгляд и уже, было, тихо порадовалась, что охотник не провалился после неудачных поисков в полную апатию. Но когда их глаза встретились, русалка настороженно выпрямилась, пораженная своим ошибочным впечатлением.
У парня был взгляд отнюдь не сдавшегося или скорбящего человека — эту иллюзию создавал отвар навевающий сонливость, — нет, так смотрит охотник, твердо надумавший что-то сделать и обойтись без чьих-либо советов.
Дно громко шаркнуло и лодка, дернувшись, остановилась.
Север резко проснулся, и с трудом разлепил глаза от недолгого и тяжелого сна. Он не помнил, когда отключился.
Ладья плотно стояла, народ зашевелился, вставая со своих мест — значит приплыли. Но над головой был не каменный потолок грота, а порозовевшее небо, а кругом раскинулся просторный пляж, где-то с мелкой галькой, где-то с крупными плитами и валунами камнями покрытыми снегом.
Любоваться местностью ему помешал сатир с перевязанным глазом и в холщовом балахоне. Он грубо выдернул из-под охотника свой мешок и, уходя, бросил на него презрительный взгляд. Севру пришлось спешно вылезти из лодки, чтобы не мешать другим забирать свои вещи. Он сошел на берег, потянулся, разминая засиженные суставы, и поежился от холода. Кусок плотной ткани, доставшийся ему вместо плаща, весь промок и передал часть воды и так сырому кафтану. А здесь, на природе стояла не городская ноябрьская прохлада, а самая настоящая январская зима.
Пока все отдыхали и разминались после утомительной переправы, он украдкой проверил чутье. С тем же успехом можно проверять голос сразу после того как принял таблетку от ангины. В ответ на беспомощные потуги была обидная пустота. И чем старательней он пробовал снова и снова не на Марийке, а на простых вещах вроде сумки Хафёна, тем больше злился, не получив даже слабого отклика. К тому же кто-то все время звал его, словно не видел, что охотник пытается сосредоточиться.
— Север!
— Ну чего?! — он неохотно обернулся и встретился с требовательным взглядом Враны, державшей под руку его сестру.
— Помоги ей, — невозмутимо потребовала она.
— Чего? Не надо! Вот еще! — фыркнула Гарья, отстранившись. — Без чужих соплей обойдусь.
Развернувшись, она пошла за теми, кто уже отдохнул и тронулся в дорогу.
— Хочешь, тебе помогу? — предложил Север, ироничным сычом посмотрел на русалку.
Та покачала головой.
— Шагай. А то мы до вечера не доберемся.
Север выдержал упрямую паузу и пошел впереди.
Неаккуратная лесенка из каменных плит вела наверх, исчезая в тени заснеженных елей, и через сосновую рощу выходила на вычищенную ровную тропинку. Ну да, подумал Север, тем путем, которым Снежок вел его к лодке, нормальные… кхм…люди просто не пройдут. Тем более раненые, а таких тут был каждый третий. У кого рука подвязана, у кого нога. У одного хромого фавна не хватало рога, у помогавшего ему друга, человека похожего на летучую мышь было порвано ухо.
— Это не самый короткий путь, да? — флегматично поинтересовался Север, шипя от холода.
— Нас должны встретить, — сказала Врана, зябко поежившись в отсыревшем полушубке. — Если что-нибудь не случилось.
— Хорошо бы. Я уже соскучился по Снежку.
— Снежок ушел Влада провожать, — спокойно обломала русалка. — Так что если ты боялся, что маленький беззащитный Влад пойдет на гору один, то не беспокойся. С ним большой защитный бык.
— Что?! — Север аж споткнулся от возмущения. — А мне почему никто не сказал?!
— А тебе и не положено. Ты им будешь только мешать. Лучше о сестре позаботься. Что-то она мне не нравится.
— Мне она с детства не нравится. Привыкнешь.
Врана не ответила, только посмотрела на Севра, как на идиота. Он прекрасно понял, что она имела в виду, но из вредности не хотел это обсуждать. Русалка не стала напирать и рассказывать, что от Гарьи веет необъяснимой, затаившейся и пока слабой опасностью. Прежде чем наводить панику, нужно уточнить повод.
Тропинка резким подъемом вильнула на холм и раздалась вширь. Теперь солнце светило в спины, даря иллюзию тепла. Попадавшиеся вдоль дороги редкие заиндевелые березки и сосны словно светились изнутри теплым золотом. За ними в молочно-оранжевом горизонте растворялись далекие горы. Местами из-под снежной глади, нарушая мягкую сказочность пейзажа, торчали острые скалы похожие на брызги пролитых чернил. Вся эта красота оставалась незамеченной замерзшими путниками.
Гарья смотрела только на дорогу перед собой, стараясь держаться бодро и поддерживать общий темп. Она была уверена: ее не прогнали только потому, что еще не поняли, кто она. Нужно придумать, как убежать в ближайшие дни, иначе ее раскроют и непременно убьют.
Те, кто шел впереди вдруг закричали, радостно махая руками или лапами. Гарья резко затормозила и попятилась, наткнувшись спиной на костлявое существо в грязном от крови плаще. Из надвинутого капюшона торчала только длинная морда с подвижным мокрым носом.
— Эй, смотри куда идешь! — сварливо пробурчало существо, схватив девушку тонкой многофаланговой лапой за плечо и отодвинув ее с пути.
Гарья замерла с неожиданным для самой себя страхом и даже дернулась, когда на плечо снова легла рука, на этот раз человеческая.
— Держись, девочка, сейчас поедем. А там отогреешься, — оптимистично заверила Врана. — Чуть-чуть осталось.
Единорога, тянувшего сани, Север узнал издалека — это была его лошадь, которой посчастливилось выжить и найтись. Вот кто повезет его в горы. Во время поездки, север постоянно поглядывал на единорога, борясь с желанием угнать его прямо сейчас, но, заметив на себе подозрительный взгляд Враны он притворился, что любуется пейзажем.
С быстро мчащих саней любоваться холмами и елочками оказалось куда приятнее, чем пешком. Особенно, когда твою спину согревает другая, пусть и не совсем человеческая.
Ехать пришлось несколько часов. Только когда совсем рассвело, вдали показались знакомые домики. Но выдыхать с облегчением было рано. Улица на самом въезде в поселок чернела от столпотворения.
— Чего это у вас там? — спросила Врана у возницы.
— Да черт их знает, — пожилой седобородый сатир был искренне удивлен. — Я два раза ездил все тихо было.
Сани остановились у первого дома, и их тут же обступила толпа из разгневанных стариков и женщин всех видов и мастей.
— А где Татий?! Бросили?! Мы так и знали! Где наши воины? Обманули! Сгубили! Предатели!
— Что тут происходит?! — в середину толпы вышла Врана, к ней сквозь толпу прорвались другие русалки.
— Они бесятся, что Татий с даром все не едет, — сообщила Вране на ухо подруга. — Первых приезжих успели в столовую запустить. С ними наши девочки. А эти как поняли, что все пошло не по старостиному, так и началось.
