дублет его насквозь пропитался влагой, а некогда очаровательные кудри свисали ветхими тряпицами.
Румпель опустил взгляд на щиты и с трудом подавил стон. Те выглядели ужасно. Краска сошла, оголилась бурая, рваная кожа. Ранты выгнуло и повело. А одна из досок на щите Малкольм Урби разломилась надвое. Но Ноденс, казалось, не замечал этого. Он с довольным видом тер подбородок.
— Славный был танец, но оба щита целы и могут уберечь своего хозяина от удара стрелы, меча или копья.
— Да этой рухлядью даже камин не затопишь! – слуга явно гордился своим танцем.
— Ты уверен? – Ноденс сделал вид, что задумался. — Тогда следует их испытать. Тем более, что у нас осталось последнее состязание. Воины еще не метали копья. Поэтому бери щит, Джон, и ставай на середину зала. Надо проверить, славно ли ты потрудился.
Человек спал с лица. Он обвел туатов шальными глазами. Может, ждал поддержки, а может, искал ту, которая привела его сюда. Но сиды застыли каменными изваяниями, и он понял: ждать милости не придется. На негнущихся ногах он подошел, подобрал щит Эйлпов и встал, где велено. Колени его тряслись, а зубы стучали не тише, чем ранее его башмаки.
— Абарта, твой черед метать копье, — Ноденс отбил ритм когтистыми пальцами по резному подлокотнику. – Джон выбрал тот щит, что восстанавливал тан Румпель.
Сид взял в руки легкий четырехфутовый дротик, размахнулся и со всех сил кинул его в Джона. Дротик вошел на пол пальца в полотно щита. Настигнутый нечеловеческим ударом слуга отлетел и впечатался в земляную стену. Сотни светлячков взметнулись ввысь.
— Щит цел! – прогудел Ноденс. — Абарта не смог пробить его, хоть и бросок достоин легенд. Джон, бери второй, вставай в центр. Тан Румпель, прошу.
Несчастный Джон с обреченным видом поднял почти развалившийся щит Урби. Доски держались лишь на клочках кожи. В другой момент он бы гордился своим танцем, но сейчас проклинал тот момент, когда его дернуло обратить на себя внимание Лесного Царя. Бедняга трясся, как осиновый лист, и не знал, сумеет ли укрыться за разбитой защитой.
Румпель взял копье в здоровую руку и поковылял в конец зала. Он видел, что щит, который ремонтировал Абарта, сломан, и хватит слабого удара, чтобы отправить надменного юношу в царство Двуликой и завоевать победу. С другой, а нужна ли ему эта победа такой ценой? Все и так видно, но унижать древнего сида, убивать безусого юнца и обрекать главу рода Урби на вечное скитание в образе зверя – не слишком ли большая плата за потеху? С другой стороны, Румпель только что имел удовольствие наблюдать, как изощренно расправляется Хозяин Холмов с теми, кто дерзостно осмеливается противиться воли его. Но и Румпель не безусый паж, чтобы не уметь постоять за себя.
Обрывая ненужную вереницу мыслей, маг с разворота запустил в полет копье. Зал замер на вздохе. Наконечник блеснул и скрылся под сводом. Копье легко, словно кинжал сало, прошил центральную колонну, подпиравшую балки потолка.
— Прости, Лесной Царь, я промахнулся, — без унции сожаления произнес Румпель.
Туаты молчали.
Ноденс, слегка прищурившись, взирал на застрявшее намертво копье.
Джон молился, чтобы никто не обратил внимания на его позор. Дублет был слишком короток и не мог скрыть, как льнут к телу мокрые брэ.
— Интересно выходит, — протянул наконец Ноденс. — Не хочешь ли перебросить?
— Нет. Я признаю, что Абарта кидает копье лучше меня. Щиты наши одинаково прошли испытание, а в словесности объявили меня сильнейшим. – Румпель в который раз порадовался, что на его голове капюшон и Хозяин Холмов не видит кривой улыбки.
— Признаю, — встрял Абарта, — молодой туат де Даннан - достойный противник, и я был бы рад видеть его не врагом, но братом.
— Согласен. – Румпель первым достал кинжал и разрезал левую руку, ту, что ближе к сердцу. Ему подали кубок с вином, и алые капли крови смешались с жидким рубином. Абарта повторил ритуал и вернул кубок. Маг отпил и передал сиду.
Ноденс наблюдал за этим действом, и множество мыслей роилось в его голове. Что заставило сына Николаса, всегда стоявшего в стороне, прийти в Холмы? Отчего улыбается, выставляя щербатые зубы напоказ, спакона Тэрлег? А главное, как удалось тридцатилетнему вороненку пробить столб, им лично зачарованный?
-----
[1] Виса - строфа в поэзии скальдов, может быть самостоятельной или частью длинного произведения. Виса состоит из 8 строк, разбитых на четыре двустишия. Пол висы — это четыре строки.
[2] Клоги – деревянные башмаки в Англии
Когда кабан был съеден, а от танцев устали даже сиды, пришло спокойное время сказаний. Абарта забрал щиты и ушел в лес. Ану, прихватив всхлипывающего пажа и поклонившись Ноденсу на прощание, отбыла в свой Холм. Калдер помелькал волнистой гривой и ускакал с одной из древесных дев вглубь владений Хозяина Холмов. Остальные расселись кто вдоль мшистых земляных стен, кто за неиссякаемым столом.
Даже имея право покидать холмы с Самхейна по Йоль, сиды не спешили на поверхность, закрывшись в собственном бессмертном мирке.
Маленький, невзрачный скальд с жидкой, словно выдранной бороденкой, не зная устали, пел балладу на двенадцать голосов. Как и все скальды, он говорил о быстротечности о любви и неизбежности смерти.
Румпель сидел по правую руку от Хозяина Холмов, на месте его не пришедшей дочери. Лавка жгла. Вопрос: связано ли отсутствие сиды с замужеством Айлин - рвался наружу, но Румпель молчал. Спросить о таком – показать свою слабость. А сидам нельзя давать такой власти над собой.
— Думается мне, ты явился не для того, чтобы вмешаться в спор туатов и показать свою удаль, — наконец не выдержал правитель.
— Я знаю, насколько хитра и коварна Кайлех.
— И я знаю… Тем не менее, отправляясь сюда, ты не предполагал, что так будет.
— Верно, – согласился Румпель и неожиданно для самого себя продолжил: — Я видел дивную госпожу Бенни. Она стирала твою рубаху.
— Отстирала? – Ноденс вопросительно изогнул бровь.
— Нет.
Хозяин Холмов безразлично пожал плечом. Сейчас из его внешности исчезли все звериные черты, но даже так он мало походил на человека.
«Скорее, на бога. Как их люди себе представляют. А еще на Айлин. Хотя это она похожа на него. Жаль,
