– О Небо! – Гвендр, не веря своим глазам, смотрел на рыцарей, которые как один опустились перед королем на колени.
Аварн III был поражен, словно ударом молнии. Он встал и, выйдя из-за стола, направился к рыцарям.
– Альдан! Гордил! Жак! Друзья, – говорил он взволнованным голосом, протягивая руки к воинам. – Неужели это правда? Вы здоровы! Встаньте, друзья мои, встаньте!
Рыцари поднялись. Вперед вышел могучий рыцарь с абсолютно седой головой.
– Ваше величество! Мы вполне здоровы, но скажите – верно ли, что на наше королевство обрушилась какая-то беда? Никто нам толком ничего не объяснил.
– Ах, Гордил, вы же заболели еще до войны! Вы же ничего не знаете!
– Война?! – как один вскричали рыцари.
– Увы, это правда, друзья. Воины Свана вероломно перешли границу, и вот уже четвертый день Гулэр в осаде.
– Вот как? – Еще один рыцарь вышел вперед. – Сир, одно ваше слово, и мы возьмемся за мечи. Не подобает рыцарям Гулэра сидеть сложа руки, когда королевство в опасности! Верно я говорю, друзья?
– Верно! – проревели рыцари.
– Альдан, твой пыл делает тебе честь. – Аварн III улыбнулся. – Но сломя голову никто на врага не нападает. Слушайте все! Рыцарям Гулэра и Роки выделить лучшие покои! Днем мы соберемся на Большой Совет, а вечером я устраиваю пир в честь рыцарей королевства Черных скал, дабы они набрались сил. Проследите, чтобы все жители Гулэра получили дополнительную пищу и вино!
– Да здравствует король! – вскричали рыцари.
* * *
Поздно вечером, когда пир был в самом разгаре, Верлойн вышел на балкон парадного зала и, опершись на мраморные перила, задумчиво посмотрел на город, на темную, едва различимую во мраке, полосу леса и на огни в стане горцев. «Завтра, – думал он, – завтра – битва. Большой Совет закончен, все продумано до мелочей – завтра все решится».
Что-то не давало Верлойну покоя. Был ли это страх перед первой серьезной битвой в его жизни или просто волнение, которое всегда испытываешь перед вратами неизвестного? За спиной раздались шаги. Верлойн повернулся и увидел Алдруда, который, улыбаясь, шел к барону, держа в каждой руке по кубку с вином.
– За завтрашнюю битву, Верлойн! – воскликнул Странник, передавая Верлойну кубок. – Эх, давно же я не рубился как следует!
Алдруд отпил немного вина и украдкой взглянул на барона. Тот, нахмурившись, глядел на темную жидкость в кубке, потом очнулся и отпил вина. Странник поставил кубок на перила и, подняв брови, вновь посмотрел на Верлойна.
– Послушай, малыш, – сказал он. – Мы многое вместе пережили, и я надеюсь на твою откровенность. Не хотел я начинать серьезный разговор, да, видно, придется. У меня это сражение будет девятым, не считая мелких стычек и поединков; я многое видел в этих боях и, в частности, видел, как погибали парни вроде тебя в свою первую битву...
Алдруд замолчал. Верлойн удивленно на него взглянул.
– Правильно ли я тебя понял, Алдруд? Ты хочешь отговорить меня от участия в завтрашней битве?
Странник заметно расслабился – было видно, что он доволен, что эти слова произнес не он.
– Ты сам себе хозяин, – сказал Алдруд, глядя в темноту ночи. – Никто не волен распоряжаться твоей судьбой, кроме тебя самого. И никто не вправе требовать от тебя того, чего ты не хочешь. Так вот, я и хочу узнать – желаешь ли ты биться завтра с горцами?
Верлойн сначала опешил. Потом задумался. А действительно – хочет ли он сражаться за чужой народ, за чужое королевство? Что ему до гулэрцев? У него есть своя миссия, он не обязан воевать за освобождение столицы королевства Черных скал. И, в конце концов, он не рыцарь... Но как объяснить Алдруду, что уже поздно? Поздно что-то менять. Они уже здесь, за стенами Гулэра, их здесь приняли как равных, не сразу, правда, но приняли. Сейчас уже поздно колебаться – надо было это делать до проникновения в Гулэр. А если завтра Верлойн откажется принимать участие в битве, пусть даже из собственных соображений, не сочтут ли его трусом?
– Это мой долг, Алдруд, – с трудом сказал Верлойн.
Он был уверен, что Странник сейчас скажет, что это не долг, а юношеская бравада – мол, я все знаю, все умею, любая битва мне нипочем, у меня есть волшебные доспехи, с которыми мне никакие горцы не страшны.
Но Алдруд лишь качнул головой и сказал:
– Хорошо. Но помни, что я тебе говорил: битва – это не поединок, где соблюдается этикет. Здесь этикета не будет – либо ты, либо тебя. Гулэрцы это прекрасно понимают. Эта вылазка для них будет последней – либо победа, либо смерть или рабство, отступать-то некуда. Насколько я знаю гулэрцев, ярмо рабства – не для них, поэтому я хочу развеять твои возможные иллюзии и сказать правду. Гулэрцы завтра пойдут умирать. Если не случится чуда, битва будет проиграна. Горцев слишком много. Слишком. – Алдруд замолчал, отпил из кубка. – Ты пойми, Верлойн. Не хочу я видеть, как ты погибнешь среди гулэрцев, с которыми тебя ничего не связывает. Они обречены – у них все, что осталось, это надежда на чудо да на собственные руки. Поэтому говорю тебе – решать будешь ты, но коли увидишь, что битва проиграна, скачи на север. И пусть тебя не мучают угрызения совести, ты и так много сделал для черноскальцев.
Верлойн, не глядя на Странника, спросил:
– А ты?
– Что?
– Почему ты будешь завтра биться вместе с гулэрцами, с которыми тебя, как и меня, ничего не связывает? Почему должны биться все мои друзья, а я не должен? И не говори мне, что ты соскучился по настоящему делу, – я знаю, что причина не в этом.
Алдруд странно посмотрел на барона и не ответил. Верлойн уже знал ответ на собственный вопрос.
– Я знаю почему, Алдруд. И меня это пугает. Я знаю, что тебе наплевать на смерть. И ты ищешь ее. Именно поэтому ты пришел уговаривать меня, как это ни странно звучит. Ты не выбрал Тиглона или Дрюля, ты выбрал меня, потому что завтра будешь рубиться, как никогда, будешь убивать направо и налево, пока не убьют тебя. И если это произойдет, ты хочешь, чтобы за тебя отомстили. Ты хочешь, чтобы наша миссия была завершена, а Нуброгер – убит. Поэтому ты и выбрал меня – у меня больше, чем у всех остальных, причин ненавидеть его. А если ты завтра умрешь, ты хотел бы быть абсолютно уверенным, что Нуброгер все равно погибнет – его убьет Верлойн вместо погибшего Алдруда, отомстив за отряд Странников. Я прав, не так ли?
Алдруд отвернулся. Верлойн положил ему руку на плечо.
– Друг мой, – сказал барон, – поверь мне, мы победим завтра. И закончим нашу миссию вместе.
* * *
Небо на востоке светлело, высвечивая силуэты деревьев Шумящего леса. Первые лучи солнца осветили шпили башен Гулэра, на которых слабо колыхались под утренним ветерком штандарты королевства Черных скал. На стенах крепости не было заметно никакого движения. Гулэр словно вымер.
