Плавильщики тоже как с цепи сорвались: печи погасили, совещание на три дня устроили, орут друг на друга, руками машут, схемы чертят, на пальцах высчитывают да дедовские предания перетряхивают — придумывают, как серебро выплавлять. Семь раз ученый диспут до рукоприкладства доходил. Три раза Щеглика вызывали носы вправлять. Двое у нас в гошпитале лежат с черепно-мозговым сотрясением.
Ох, и опасное, оказывается, ремесло — металлургия…
И это они еще не знают, что полчаса назад экспедиторы вернулись с родника и из леса — и тоже с золотым песком и медной рудой!
Может, не говорить им сразу, подождать, пока хоть эти плоды дискуссии заживут?
Кстати, эту руду я сам видел и в руках держал — каменюка как каменюка, мимо прошел бы, и если никого огреть не надо, так и не заметил бы. А Хвилин (министр плавок, или как там его для важности по-новому обозвали), Воробейник и Медьведка как увидели, так и от ума стали.
Да уж…
Сойдешь тут с ума…
Не было ни гроша — да вдруг серебряная шахта, золотая речка и медный рудник!
Не обманули, стало быть, нашего лукоморца подземные мастера.
В смысле, не приснилось ему всё приключение.
Сказка, да и только!
И еще, пока не запамятовал: когда Медьведка серебро на пожарище искал, нашел подвал — продуктовый склад Вранежа. К счастью, в целости и сохранности.
Побывал я там.
Поглядел своими глазами.
Всё в точности, как Кысь со товарищи описывали.
Ну, что я, культурный интеллигент столицы, могу сказать по этому поводу?
ВОТ ГНИДА!!!!!!!!
Если он всё еще где-нибудь живой — чтоб он подавился!!!
Кхм.
Ладно, ну их, шакалов, к веряве.
Продолжим.
Во-вторых, еще одна новость, и тоже замечательная.
Городской рынок открылся.
Из северных деревень стали приезжать крестьяне с продуктами, с кожами, с шерстью, с птицей живой и битой, овец пригоняют на продажу, коз, коров. Из южных — от октябричей — вчера пришел обоз с рыбой вяленой, грибами сушеными и медом. Все, что на топоры-косы-гвозди выменяли. Купчики наши отдохнут вот, железяки соберут, и снова туда собираются. Шибко хорошо торговля идет, говорят.
А еще сегодня после обеда купчина Хверапонт из Хорохорья большущий обоз с зерном привел, как договаривались. Рожь, пшеница, и гречихи два воза. И, клянется, еще один через неделю прибудет, тоже уже оплаченный — его брат приведет. Спрашивал новых амулетов, согласился посидеть, подождать. А как деньги, реквизированные у Вранежа, увидал, да про серебряный рудник услыхал — так вообще растаял, будто масляный, и моментом стал лучшим другом костейского народа. В поставщики царского двора стал набиваться. А то в толк, чудик, не возьмет, что ни двора у нас в Постоле, ни царя. Иван не хочет, говорит, морально не готов, и права не имеет, а насильно только замуж можно выдать — царем не сделаешь.
Вот, кстати, подумаешь об этом — и иногда даже обида берет. Достанется же кому-то такое царство "под ключ" за просто так!
Ну, и в-третьих, самое необычное.
Дед Голуб — кладезь преданий старины глубокой, в библиотеку не ходи — утром в присутствии Ивана обмолвился, или нарочно сообщил, что скорее, что раньше в Стране Костей обычай был первого декабря праздновать праздник старинный. День Медведя называется. В это день, наши предки считали, медведь в берлогу ложится, и новый год начинается. И устраивали костеи в День Медведя ярмарку превеликую, с каруселями, скоро… скомо… скромо… мохами? и прочими забавами — в основном, на потеху детишкам, но и себя не забывали. Только из наших, современных костеев, по понятным причинам никто не припомнил не только какие именно такие прочие забавы в этот список входили, но и что такое ярмарка вообще.
И тогда Серафима изрекла, что если настоящую костейскую ярмарку организовать не представляется возможным, то они могут организовать настоящую лукоморскую. И предложила всем — и гвардейцам, и деду Голубу — собраться сегодня, как стемнеет, во дворце на горке и всё как следует обсудить.
А потом первый раз за полмесяца выспаться до обеда на настоящих кроватях под настоящими одеялами, если кто-то еще помнит, что это такое.
Я — нет.
И, кстати, о потемках — за окном уже сумерки опускаются, надо дописать скорее, да бежать.
И не забыть спросить у лукоморцев, как эти скоромохи правильно пишутся.
И кто они такие."
***
Волшебные восьмерки, подвешенные за ниточки на фамильных подсвечниках ушедшей династии костейских царей, хоть и покачивались на забредшем невзначай гуляке-сквозняке, но сияли ярко и ровно, освещая обитый выцветшим малиновым шелком кабинет, малиновые бархатные портьеры с золотыми кистями, стыдливо лысеющий ковер и большой овальный стол посредине.
На лицах восемнадцати человек, собравшихся в этот морозный ветреный вечер за сим шедевром безвестного краснодеревщика, на всеобщее обозрение были представлена вся гамма выражений — от изумления и мечтательной улыбки до сосредоточенной суровости и нетерпения.
Третий час без перерыва в царском дворце на холме шло заседание оргкомитета ярмарки, посвященной празднованию Дня имени Медведя, как гласила надпись на бумажке, приколотой на двери со стороны коридора.
Надпись сопровождалась требованием загадочной администрации не беспокоить, и все слуги, еще остававшиеся во дворце, покорно и с благоговейным трепетом обходили этот отрезок коридора стороной, и даже другим этажом, если могли.
Творение Макара — алые, подтекающие жидковатыми чернилами буквы на стильном черном пергаменте, прикрепленном к двери всаженным почти по рукоятку кинжалом, производило нужное впечатление даже на неграмотных.
— …Ага, записываю… — пробормотал Иванушка, внося в колонку под названием "Развлечения" последнее предложение оргкомитета — "Качели и карусели, украшенные лентами". — Что еще?
— Еще?.. — Серафима и Находка задумчиво переглянулись, гвардейцы пожали плечами, а Кондрат уставился в воображаемую точку, находящуюся внутри его черепной коробки, честно стараясь придумать новое развлечение для никогда им не виденной ярмарки.
Медвежонок под столом обреченно вздохнул, понял, наконец, что этим вечером людям не до него, и пошел извлекать из сего грустного факта максимум удовольствия, в смысле чего-нибудь погрызть.
— Ну да, еще, — нетерпеливо кивнул царевич и обмакнул перо в чернила.
— А разве того, что мы уже придумали, мало? — удивилась Серафима.
— Да нет, не мало, конечно, но у меня такое впечатление… — он сделал рукой неопределенный жест, — что мы что-то упустили из виду… Что-то, что обычно для наших ярмарок, а для костеев — диковинка… Ну, Сеня, вспоминай, что еще на ярмарках бывает?
