— Многовато будет. Весь риск наш. Мало ли как повернется?
Шериф опять пошевелил губами, пересчитывая.
— Если риск ваш, то треть. Меньше не могу. Положение не позволяет. И с королем делиться придется.
— С которым? — уточнил Ольгерд.
— Сам бы хотел знать. Безмозглый еще ничего, он один и один складывать не научился, а уж Баранья Голова... Считать тоже не умеет, поэтому старается забрать себе все.
Антошка хотел что-то ляпнуть с истинно геройской прямотой, поэтому Ольгерд резко оборвал торг:
— Хорошо. Треть. По рукам?
— По рукам...
У шерифа был вид человека, который подозревает, что его надули, но никак не может понять, в чем именно?
Иванов вновь хотел вклиниться в разговор. Пришлось Ольгерду его пихнуть по возможности незаметно, но чувствительно.
— Когда вас ждать обратно?
— На месте мы за денек управимся. А вот сколько уйдет на дорогу? — Ольгерд развел руками.
— Как проехать туда быстрее? — Антошка решил не вдаваться в подробности игры, затеянной Ольгердом. Потом расскажет, сейчас гораздо важнее добраться до Брита.
— Если весь риск вы берете на себя, то тогда через лес, — шериф кивнул на лесной массив, видневшийся на горизонте. — Но обратно лучше ехать другой дорогой.
Проблемы возвращения Антошку не волновали. Вероятно, тут сказывался героический фатализм. Нет, речь не шла о возможности собственной гибели в неравном бою, герои не умирают не только в песнях, но и наяву. Вместо смерти они женятся на принцессах. Правда, на принцессе Иванов уже был женат, что лишало историю закономерного финала.
А может, будет не финал, а сериал? Антошка очень надеялся на подобный поворот событий. Ведь в сериале финала не бывает.
— Через лес так чрез лес. Удачи вашей милости, шериф!
— Это вам удачи, — многозначительно произнес шериф.
Его губы чуть скривились в улыбке, которую гораздо точнее было бы назвать ухмылкой. Словно представитель закона знал нечто суляшее героям немалые неприятности. Знал, но решил промолчать. Не то обиделся, не то решил испытать компаньонов на крепость, не то хотел убить сразу двух зайцев.
Антошку не интересовало выражение чужих лиц, кроме тех случаев, когда на них был написан восторг в его адрес.
Он махнул на прощание рукой, мимоходом поправил на голове шлем и дал коню шпоры:
— Вперед!
Шериф посмотрел вслед удаляющемуся отряду и буркнул одно-единственное слово:
— Посмотрим.
Хотя сам смотреть не собирался. Даже издали. Иногда на орехи достается и зрителям.
— Зря мы сюда поперлись на ночь глядя. Переночевали бы спокойно на опушке, а утречком... — Ольгерд красноречиво замолчал.
Лес и вправду не располагал к вечернему путешествию. Огромный, так и хочется сказать, бескрайний, с вековечными дубами и прочими буками. Ни жилья, ни дороги. Тропинка, да и та, похоже, протоптана зверями.
— Не хотелось на виду у шерифа оставаться, — буркнул Антошка.
Лес ему тоже не нравился. В таком только и блуждать до скончания веку, однако блужданиями Иванов был уже сыт по горло. Даже не по горло, по самую макушку и еще выше.
— Ты лучше объясни, чего этому дурню наплел. Третья часть его, и все такое. Что, на три части Брита рубить будем?
— А ты предпочел бы подраться со всем островом? Тому же Бриту на потеху? Если этому чурбану так хочется думать, что мы едем за товаром, пусть думает. Вернемся назад другой дорогой, как он и советовал. Но мимо. А там — на корабль и домой.
— Не домой, а на Чизбурека, — сурово поправил поэта Иванов.
Он вдруг запоздало подумал, что коварный хан вполне мог не терять времени зря и захватить одно-другое княжество. Кто его, собаку, знает?
«Ничего, справлюсь с Бритом, все отвоюю, — успокаивая себя, подумал Антон. — Я ему покажу, как меня не дождаться!»
А в следующее мгновение ему стало не до размышлений.
При всем разнообразии ситуаций судьба любит без конца повторяться. Чуть меняются обстоятельства, наше к ним отношение, но присмотришься — опять случается то же самое. Словно переменчивой фортуне надоедает каждый раз придумывать новое и она решает—и так сойдет!
Залихватский свист заставил коней тревожно остановиться, а путешественников схватиться за оружие.
Проморгали!
Из-за каждого куста, с каждой большой ветки выглядывали самые что ни на есть натуральные разбойники, и в руках у каждого из них был лук с натянутой тетивой и наложенной на нее стрелой.
Антошка все-таки попытался выдернуть меч, и одна из стрел сразу просвистела вплотную с его головой.
Предупреждение было понято. Одно дело совершить очередной подвиг и совсем другое — превратиться в подушечку для булавок.
— Слезайте. И без глупостей.
Какие тут могут быть глупости? Антошка первым подал своим спутникам пример и спрыгнул на землю.
— Оружие положите.
С мечом расставаться было жалко, а с жизнью — и подавно.
— А теперь отойдите подальше.
— Чего вы хотите? — осведомился Антошка, с тоской поглядывая на лежащий в отдалении меч.
Краем глаза он заметил, что Ольгерд встал между разбойниками и Джоаном, словно собирался прикрыть его своей грудью.
Нет чтобы прикрыть Антошку! Тот бы и оценил, и отомстил!
— Сущую мелочь, сэр, — отозвался разбойник настолько здоровый, что ему совсем немного оставалось до великана. — Всего лишь налог на эту... как ее?
Коварное словечко вертелось у него на языке, да только никак не желало выскакивать наружу.
— На экологию, — поведал невесть откуда появившийся полный монах, в чертах лица которого явно проглядывало что-то восточное.
— На что? — изумленно переспросил Ольгерд.
— Есть такая штука — экология, — охотно пояснил монах. — Вы же не по воздуху через лес перенесетесь. Мох и траву потопчете, где-то ветку обломаете, костер разведете, а то и охотиться удумаете. А лес — система сложная, за ним уход нужен.
— Так вы лесники? — догадался Антон. — Только почему вас так много? Больше, чем деревьев...
— И лесники тоже, — подтвердил его догадку монах, а остальные заржали так, словно было сказано нечто чрезвычайно смешное.
Антошка вежливо посмеялся вместе со всеми и с видимым облегчением шагнул к оружию.
— Куда?!
Все луки мгновенно уставились на Антошку. Рыцарь немедленно отшатнулся. В противном случае вряд ли он смог бы недоуменно поинтересоваться:
— А разве нельзя?
Великан-недомерок запустил в рыжую шевелюру пятерню размером со снегоуборочную лопату, почесал отродясь не мытые волосы и объявил:
— Можно. Если хочешь получить полдюжины стрел.
— Грех вводить людей в искушение, — предупредил монах. — Они при исполнении. Тебе-то что, получил свою стрелу и успокоился, а людям лишние переживания. Самоубийце помогать — страшный грех. Чтобы его отмолить, не одна неделя уйдет.
