— Если пир не состоится, то что станет с едой? — Вот, кстати, самый волнительный вопрос.
— Тебя только это беспокоит? — с подозрением покосилась на него девушка.
— Конечно, нет, — не стал он говорить ей правду.
— Считаешь, что я сваляла дурака? Что выбранный мной путь не верен? Мне кажется, я схожу с ума!
— Заметно.
— Что? — устремился на мальчика взгляд полный осуждения.
— Ну если бы ты отдавала себе отчет о собственных действиях, то никогда бы не послала Зефа на плаху. Тут надобно здорово спятить, чтобы…
— Ты забываешься! — грозно проговорила она. — То, что я тебе доверилась, то, что открыла тайну своей души, вовсе не означает, что ты можешь мне хамить! Я быстренько отучу тебя от привычки разговаривать со мной неучтиво. — В ее руке кровожадно блеснул нож.
Торми вздохнул, заметив его появление.
— Ты что "позвала" меня только затем, чтобы обучить манерам? Ну давай, если тебе это поможет разрешить свои проблемы. — В конце концов, Локки небольшая разрядка с шампурами помогла прийти в норму, и он теперь почти адекватен…
Зеленые глаза Руд пыхнули, и тут же погасли, придав лицу потерянный вид.
— Ты прав. Я спятила. Но я только… — она запустила в светлые волосы пальцы. — Я не знала, что так получится. Как я была далека от всего этого. Знаешь, ведь я ненавидела Зефа до самой глубины души. Что же случилось что я так глупо и безнадежно… А ведь сначала мне было трудно видеть его каждый день, и не пытаться выцарапать глаза за все хорошее! Мне рассказывали о нем ужасные вещи. Что он даже родственников не жалеет, когда видит, что благодаря ним может получить выгоду. И ему ничего не стоит убить кого-то просто так. Но… Чем больше я его узнавала, тем больше понимала, что он не такой. Он только хочет быть таким… казаться в глазах других. И сам верит в то, чем хочет казаться. Он убедил себя, что кровожаден. Но я не знаю ни единого плохого поступка за ним.
В потоке неожиданных излияний, Торми мало что разобрал, но последнее предложение его зацепило.
— А я знаю, — припомнил мальчик одну байку, которую ему травил Локки, когда он, Торми, чуть не помер с голоду.
— Ты про троюродную сестру его двоюродного брата?
— А что с ней? — насторожился ребенок, готовый выслушать об очередном злодеянии.
— Зефирантес продал ее в рабство.
Торми присвистнул.
— Не свисти! Всему есть рациональное объяснение, — заверила его Руд, и через непродолжительное время заговорила: — Он всегда присматривал за этой непутевой девицей, а она, как говорят, была не то чтобы не подарок, а настоящее проклятье! Из-за нее Зеф парочку раз чуть не покончил с собой. Но это мелочи. И вот, в один прекрасный день, какой-то идиот в нее влюбился. Долго добивался ее руки…
— И тоже чуть с собой не покончил? — было озвучено предположение.
Пристальный взгляд Руд внимательно изучил Торми.
— Ну да, ты близок к истине. Так вот, девица измотала Зефи и влюбленного паренька так, что последний однажды не постеснялся вынести на рассмотрение предложение о куплепродаже девицы, за чем и не поскупился. И сделка, надо сказать, состоялась. Впрочем, строптивая невеста совсем скоро стала женой, и счастливые молодожены покинули Феланду на радость настрадавшегося родственника, то есть Зефа.
— Как интересно, — не скрыл своего пофигизма Тормазнизио. Какое ему до всего этого дело? — А что с мальчиками?
Руд не осталась равнодушной к вопросу, прищурив один глаз в целях дознания:
— С какими еще мальчиками?
— С теми самыми, чья кожа натянута на стене в приемном зале Гнусных Черепов в качестве трофея.
Лицо девушки стало пасмурным.
— Откуда знаешь?
— Дятел клювом по маковке настучал, — пространно пояснил мальчик. Не дай Лулон Локки прознает, что его дятлом назвали, потом же не оберешься хороших слов в свой адрес. И только ли слов?
— Так-так. Какой же смертник тебе настучал? Ладно, неважно, — смягчилась собеседница. — Ну раз тебе об этом все равно известно… Надеюсь не проболтаешься, а то… знаешь что это такое? — продемонстрировала она остро заточенное лезвие ножа. — И если кому хоть слово…
— Неужели эта тайна пострашнее той, где ты — Эхмея? — в лоб поинтересовался Торми, мило улыбаясь, дабы скрасить остроту своих слов, а то вдруг до Руд со всей ударной силой дойдет, какую он представляет опасность будучи в курсе… А хотя, чего бояться? Все равно же не прирежет… Ведь нет же?…
Улыбка Торми стала сползать с лица…
— И то правда, — вдруг расслабилась Руд, и ножичек исчез из ее руки. — Тайна. А ты правильно назвал. Те два мальчика — племянники Зефа, и он, однажды решил, что преступная стезя это не их путь…
— И что же, из благих побуждений покончил с их никчемными жизнями?
— Да нет же! — стала терять терпения белокурая особа, с нравом почище лесной кошки. — Он отправил их учиться в школу.
— Какое благородство, — сквасился мальчик.
— Зеф тоже подумал, что банда не оценит благородных порывов его души, вот и придумал нелепицу со шкур… э-э… с кожей.
Торми не хотел, чтобы чью-то шкуру действительно натянули, но школа…
— Скучно, — выдал он.
Руд помолчала, задумчиво разглядывая речные камни под ногами.
— Я кажусь тебе странной?
"Еще бы!" — хотелось воскликнуть мальчику, но, поразмышляв секунду-другую, пришел к выводу, что на фоне некоторых личностей с кем он имеет… счастье не только быть знакомыми, но и жить под одной крышей, с Руд все в полном порядке.
— В некотором смысле. Я тут кое-чего не пойму. Зачем ты, ненавидя Зефа, вступила в банду Гнусных Черепов? Я думал, из любви к… ближнему. — У него так и не повернулся язык сказать, к кому именно Руд воспылала любовью.
— Если бы ты знал, как точно сформулировал мысль, — внезапно усмехнулась Руд, запустив руки в карманы. — Именно из любви к ближнему. И им был далеко не Зеф. Ну, и что ты на меня так уставился?
Торми пожал плечами, — не сознаваться же, в самом деле, что он подумал о ветрености…
— Не в том смысле, — пресекла она все его догадки. — В банде черепов есть один человек, который… условно мне очень дорог…
— То есть, ты еще не определилась — так ли это?
— Вовсе нет. Я давно его не видела, так получилось, что мы не жили вместе… то есть не росли… одним словом, — перевела дыхание девушка, видя недоумение написанное на лице Торми, — он мой брат.
Недоумение сменилось удивлением, и без обиняков мальчик спросил напрямик:
— А он об этом знает?
— Нет, он и не догадывается.
— И почему же ты его не обрадуешь?
