— Прибери здесь! — властно приказал он, распахивая тяжелую дверь и отходя в сторону.
Внутрь тут же вошел грузный мужчина в некогда черном, а теперь сером балахоне. На глазах его была плотная повязка, а выбритый череп демонстрировал множество уродливых шрамов. Не говоря ни слова, он приблизился к алтарю, немного повозился с веревками, после чего подхватил изуродованное тело молодой женщины и направился к выходу.
А Второй, дождавшись, когда слуга выйдет, бессильно опустился на пол. Ритуал воззвания не требовал много сил. Зато методы, позволяющие обойти сторожевые модумы Экзархата, отнимали их в огромном количестве. Не говоря уже о расходных материалах.
— И как мне это сделать? — произнес он в задумчивости. — Чай не мещанина прихлопнуть! Марочный барон, положим, тоже не огромная величина, но ведь за ним стоит Четвертое отделение. Разбойники? Ограбление? Надо хорошенько все обдумать…
Глава 4. Визит
Обустройство на новом месте у наследника маркиза Штумберга заняло куда больше времени, чем предполагаемая неделя. На самом деле прошло пятнадцать дней до того момента, когда Ян смог с уверенностью сказать — ну все, теперь можно браться за дело. Наследство было полностью переведено на нового владельца, управляющий от «восьмерок» прибыл в Кенигсберг и полностью обновил состав слуг, взяв на себя также управление финансами, а гардероб Эссена вырос до семи комплектов на все случаи жизни.
К исходу второй недели приехала и София. Как выяснилось, не одна. С собой юная баронесса взяла еще двух человек: Никиту Кристя, ставшего уже почти официальным загонщиком ее старшего брата, и Лизу Казанцеву, которая только претендовала на данное звание.
После истории с Олельковичем, когда Ян взял девушку под свое покровительство, сестра уверилась, что у них роман. Позже, убедившись в том, что никаких чувств он к Лизе не испытывал, а лишь использовал ее, чтобы подобраться к противнику, София вдруг решила, что должна позаботиться о счастье своего «самого лучшего», но «глуповатого, как все мужчины» старшего брата. И принялась девушку всячески привечать.
Та, впрочем, была совсем не против. Более того, осознав свою уязвимость, принялась с удивительным упорством заниматься учебой, а потом и вовсе попросилась в ученики к Эссенам. София взялась учить мещанку фехтованию, Ян — работе с конструктами. Даже Никита поучаствовал в обучении, показав парочку хитрых приемов рукопашного боя, которым научился на улицах.
За сравнительно небольшой срок бывшая содержанка, разумеется, не стала опытным бойцом, но все же обрела кое-какие навыки, позволяющие ей находиться в команде марочного барона. И, насколько Ян знал из рассказов сестры, не оставляла надежды однажды растопить ледяное сердце своего наставника. Либо малолетняя сводня выдавала желаемое за действительное.
Другими словами, в Кенигсберг прибыл настоящий десант. Не вполне, кроме, пожалуй, Софии, понимающий, зачем ехать в этот сумрачный прусский город, но полный предвкушений новых свершений. Жизнь рядом с Эссенами показала, что может быть любой, но никоим образом не скучной.
Сестра привезла с собой письмо от Богдана, что сразу же Яна напрягло. С дядей он почти каждый вечер связывался через служебный модум и поэтому не понимал, зачем было использовать для передачи информации такой устаревший способ. Разве что — документация…
Запечатанный сургучом конверт действительно содержал в себе документы. Точнее, положение о ежегодном турнире, который проводился между учебными заведениями Великих княжеств. В этом году, точнее, уже в начале осени, четвертьфинальный отборочный тур должен был состояться на площадке Кенигсбергского Гимнасия. Яну, Софии и Лизе предлагалось стать представителями Львовского.
Здесь же находилась приписка от дяди, сообщавшая, что претор Гимнасия таким нехитрым образом решил убить двух зайцев. Дескать, зачем нести расходы на командирование слушателей в далекий прусский город, если они там уже находятся, причем за свой счет? Тем более, если они намерены тамошним преподавателям сдавать экзамены по текущим дисциплинам. Вот и совместят полезное для себя с полезным для альма-матер!
В своей записке Богдан Коваль также сообщал, что победы от них никто не ждет, и что отказаться от сомнительной привилегии защищать честь родного Гимнасия не получится — претор заявлял, что в противном случае он будет рассматривать Эссенов и их команду как злостных нарушителей дисциплины, без уважительной причины прогуливающих занятия.
А еще он выражал надежду — так и писал: «выражаю надежду» — что племянник его сцен по данному поводу устраивать не будет и примет случившееся с надлежащим смирением. Иначе злостным нарушителем дисциплины его будет считать уже он — старший инквизитор Восьмого отделения Имперской канцелярии.
Наскоро пробежав глазами Положение о турнире, Ян пришел к заключению, что задача представлять Львовский Гимнасий не является чем-то совсем уж сложным. Тем более, если задачи победить и пройти в четвертьфинал не стоит. Да, придется, конечно, подготовиться, потратить какое-то количество времени на специфические тренировки, но не сейчас и даже не завтра.
Поэтому порученное дело можно было отложить и сосредоточиться на текущих. Кивнув своим мыслям, Ян первым делом устроил для команды инструктаж, на котором рассказал, что, собственно, собирается делать. Никита, выслушав, лишь кивнул и уточнил по экзаменам в Гимнасии, мол, в середине августа завершался второй курс, а им еще проходные предметы сдавать. Лиза осторожно поинтересовалась будущим, а именно, значит ли то, что они работают с Эссенами, вхождение в дом на положении служащих. А София, всплеснув руками, заявила, что она не может принять в этом участия, поскольку ей совершенно нечего надеть для выхода в свет.
— Экзамены будем сдавать в местном Гимнасии, договоренность об этому уже есть, — ответил Ян кузнецу. Повернулся к Лизе. — Да, если вы этого хотите. Можем подписать договоры и поставить вас на жалование, как загонщиков.
— Большое жалование-то?
— Сотня солидов в месяц и полный пансион. Призовые выплаты по боевым операциям обсудим позже, когда станет понятно, с чем мы имеем дело здесь. И есть ли тут дело.
Никита с Лизой переглянулись и одновременно кивнули. Жалование и правда было приличным, а с учетом призовых так и вовсе прекрасным. Конечно, в случае схватки с демонами или их приспешниками существовал риск не дожить до их получения, но кто в восемнадцать лет думает о смерти?
— Мы согласны! — одновременно сообщили загонщики.
— А что по моему вопросу? — уточнила София.
— А это был вопрос? — рассмеялся Ян.
Он положил на столик между ними небольшой кошель и пару листов бумаги.
— Здесь адреса портных в городе. На имя маркиза Штумберга там открыт кредит. Берите кучера и езжайте, обновляйте гардероб. Наличные на расходы и аксессуары. Драгоценности не покупай, у нашего покойного «дедушки» оказалась неплохая коллекция женских украшений. Не ношенных, кстати, он их рассматривал как вложение.
Младшая сестра царственно кивнула, принимая деньги и записки, но долго удержать эту маску не смогла. Уже через секунду она висела на шее у брата, сообщая ему, какой он молодец. Открытый кредит у нескольких портных, наличные на расходы, кучер и предстоящий осмотр драгоценностей — что может больше порадовать почти шестнадцатилетнюю девчонку?
— Лиза, Никита, мы едем тратить деньги! — сообщила она чуть позже. И, заметив кислое лицо сына кузнеца, добавила: — Даже не спорь! Теперь ты представляешь Эссенов, а значит, должен выглядеть не просто прилично, а великолепно.
Кристя с тоской вздохнул, бросил полный надежды взгляд на своего сюзерена, но, не найдя в нем поддержки, поднялся и поплелся вслед за приплясывающей на ходу баронессой.
Ян же, сохраняя серьезное выражение лица, но внутренне над ситуацией посмеиваясь, принялся разбирать корреспонденцию. В последние дни ее стало особенно много. Высшее общество Кенигсберга знало о прибытии наследника маркиза-затворника чуть ли не с первого дня, но выжидало приличествующий срок. Который, вероятно, наступил, так как к секретарю барона — а новый управляющий ввел и эту должность — стали стекаться приглашения от местных аристократов и дворян побогаче.
